Академик Шляхто: Медицинский центр должен лечить не болезнь, а больного

Зачем в Петербурге выращивать обезьян? Сколько времени уходит на то, чтобы открытие в медицине стало обычной клинической практикой? Может ли научно-исследовательский центр стать университетом? На вопросы "Российской газеты" отвечает генеральный директор Северо-Западного федерального медицинского исследовательского центра имени В.А. Алмазова, академик Евгений Шляхто.

Евгений Владимирович, ваш центр начинался как кардиологическая клиника. Сейчас в составе центра институты эндокринологии, нейрохирургии, перинатологии и педиатрии... Почему эти специальности? Зачем вам, кардиологу, "лишняя" головная боль?

Евгений Шляхто: Однопрофильное учреждение как модель развития научно-клинического центра неконкурентоспособно. Трудно самостоятельно решать сложные научные проблемы - все новое рождается на стыке специальностей. Еще труднее оказывать высокотехнологичную медицинскую помощь. К примеру, у пациента с сердечно-сосудистыми заболеваниями почти в 70 процентах случаев есть сопутствующая патология. Вы же не будете рассказывать больному, что здесь лечат только болезни одного органа, того же сердца, а помощь эндокринолога в полном объеме он должен получать в другом учреждении.

В современной медицине стремительно развиваются нейронауки, онкология, лечебные технологии в эндокринологии. Поэтому в нашем центре такой набор специальностей. Это ключевые точки современной медицины. В этом году начнет работать еще одно подразделение - центр доклинических исследований. В центре будут проводить исследования на животных с заранее заданными генетическими признаками, чтобы отрабатывать на них новые технологии диагностики и лечения. Причем речь не только о мышах и крысах, но и о животных, чей организм максимально приближен к человеческому - о приматах, свиньях.

Это для чистой науки? Для образовательных целей? Для того, чтобы сократить путь от медицинского открытия до клинической практики?

Евгений Шляхто: Собственно, вы своими вопросами уже ответили. Сейчас в нашем Институте экспериментальной медицины уже проводятся подобные исследования. У нас виварий на 2500 мышей и 1800 крыс, у которых функции определенных генов либо выключаются, либо, наоборот, усиливаются. Надеюсь, открывающийся центр доклинических исследований изменит всю парадигму нашей работы.

Трансляционная медицина (новый термин в нашем здравоохранении) призвана сократить путь от науки до клинической практики. Насколько, по-вашему, она успешна?

Евгений Шляхто: Отвечу цифрами. С 1979 по 1983 годы было опубликовано 101 открытие, которое должно было перевернуть мир медицины. Только пять из них получили лицензию на практическое использование. И лишь одно дошло до стадии широкого применения в практике. От первой публикации в журнале до готового продукта проходит от 14 до 44 лет! Другая проблема - цена вопроса. Если представить себе мост, по которому идет пациент от берега, где свершилось открытие, до практического врача, то его на этом пути подстерегают многочисленные риски: финансовые, организационные, юридические... Этот путь долог и дорог.

Трансляционная медицина меняет сам принцип: ученые занимаются тем, что нужно клинике. Мы решаем клинические проблемы. У нас есть уникальные примеры успешности принципов трансляционной медицины. Например, несколько лет назад мы начали заниматься патологией аорты. Почему? Не только потому, что таких больных все больше (люди живут дольше), но главным образом для того, чтобы не лечить свершившийся разрыв аорты, а предупреждать его. При внезапном разрыве до 20-30 процентов пациентов погибают сразу. А кто выжил, должен быть прооперирован в течение ближайших суток. Стали проводить сложные молекулярно-генетические исследования у этих пациентов. Оказалось, у людей с определенными мутациями генов повышенный риск. У них разрыв аорты наступает раньше. Такого пациента нужно обследовать и оперировать при меньшей степени аневризмы - не тогда, когда у него размер аорты 55 миллиметров, а гораздо раньше.

То же самое с острым инфарктом миокарда. Как бы вы быстро у такого больного не восстанавливали кровоток, в процентах 15-20 миокарда погибает. Причем происходит это даже тогда, когда мы восстанавливаем кровоток по закупоренной тромбом артерии. К этому нужно быть готовым. И сегодня исследователи изучают технологии, которые позволяют защищать миокард, используя технологии так называемого ишемического кондиционирования. Повторная остановка и восстановление кровотока в коронарной артерии в условиях ангиографической операционной позволяет уменьшить риск повреждения миокарда на 20-30 процентов. Мы этой проблемой занимаемся почти 10 лет. Это хороший пример трансляционного подхода: клиническая задача сохранения миокарда при инфаркте решается в условиях эксперимента. Многое нами здесь сделано впервые.

Например?

Евгений Шляхто: Мы одними из первых опубликовали работу по посткондиционированию миокарда. К сожалению, чуть-чуть опоздали "застолбить" первенство (наша работа третья в мире на эту тему).

В центре доклинических исследований обезьян будете исследовать?

Евгений Шляхто: И обезьян тоже. Сейчас стремительно развивается новое направление - синтетическая биология. Она предполагает возможность создавать искусственные биологические объекты, которых раньше просто не существовало.

Что имеете в виду?

Евгений Шляхто: Пока научились печатать около 10 000 пар нуклеотидов. Завтра напечатают 60. Потом 6 миллионов. Появится возможность создания клетки с заданными свойствами. И эти клетки будут делать то, что вы захотите. Особенно впечатляют успехи синтетической биологии в области онкологии: создаются эффективные технологии лечения многих заболеваний. Нами подготовлены проекты изучения нескольких наследственных болезней, которые проявляются как поражением сердца, так и нейромышечными заболеваниями. Надеюсь, что успешный результат на клеточном уровне позволит в будущем перейти к исследованиям в клинике. В области синтетической биологии нужны объекты, более близкие к человеку: мини-свиньи, обезьяны...

Сейчас стало очевидно, что подготовить современного врача, особенно хирурга, используя только симуляционные технологии, невозможно. Когда вы оперируете, вам надо видеть последствия ваших действий. Человек ведь не тренажер. Поэтому нужны как совершенно иные виртуальные технологии обучения, так и в ряде случаев возможность отработки оперативных вмешательств на животных. На них, например, отрабатываются технологии фетальной хирургии (операции на плоде до рождения), робот-ассистированные операции... В центре доклинических исследований будут проводиться исследования на клеточных линиях, экспериментальные исследования безопасности лекарственных препаратов.

Зачем врачу вертолет?

Будучи генеральным директором крупного научно-исследовательского центра (6000 сотрудников, семь институтов, 170 тысяч пациентов в год), вы продолжаете заведовать кафедрой в медицинском университете. Почему?

Евгений Шляхто: Центр Алмазова создавался, базируясь на опыте кафедры и клиники факультетской терапии. Мы не стремимся стать образовательным учреждением. Но наша задача попытаться использовать все возможности в подготовке современных медицинских кадров. Строго говоря, университет - это место, где занимаются наукой. И только поэтому там есть образование. Мне представляется, что у нас должна работать не только модель "от образования к науке", но и "от науки к образованию". Учить нужно там, где есть передовая наука и как следствие передовые лечебные технологии. Вместе с нашими партнерами по кластеру развиваем медико-техническое, медико-биологическое образование. Вместе с Университетом ИТМО и коллегами из Голландии начали реализацию пилотного проекта подготовки магистров по медико-техническому направлению.

На крыше одного из зданий центра вертолетная площадка...

Евгений Шляхто: Мы работаем по программе острого коронарного синдрома на весь город, на всю область. Как выяснилось, везти пациента нужно не туда, где ближе, а где есть свободная операционная, свободная ангиография, свободный квалифицированный врач. Туда, где ему могут быстро помочь. Чтобы доставленный больной не находился в приемном покое, ожидая... По статистике, если в госпитале работают две-три ангиографические установки, летальность при остром коронарном синдроме в два раза ниже. Сейчас вместе со "скорой помощью" и Университетом ИТМО готовим компьютерную программу, которая сразу по запросу будет выдавать врачу "скорой помощи" нужные данные: готовность операционной, наличие ангиографий и так далее. Вот один из эффективных проектов, которые реализуются в рамках нашего кластера.

Евгений Владимирович, остается время заниматься чисто врачебной практикой?

Евгений Шляхто: Больных смотрю каждый день. Я как играющий тренер. В известной степени арбитр. Не так давно был больной, которого в соответствии с международными клиническими рекомендациями - у него была крайне тяжелая сердечная недостаточность - включили в лист ожидания на пересадку сердца. А через несколько месяцев лечения парень уехал от нас в хорошем состоянии и... со своим сердцем.

Неправильно диагноз сначала поставили?

Евгений Шляхто: Нет, доктор был формально абсолютно прав! Он поступил так, как предписывает доказательная медицина. Но одного диагноза для принятия решения о судьбе больного недостаточно! Необходимо учитывать личностные особенности пациента, его образ жизни. А еще то, что есть в жизни больного помимо медицинского диагноза. Это уже другая история. Это так называемая ценностная медицина. То есть медицина, ориентированная на интересы пациента.

визитная карточка

Евгений Владимирович Шляхто родился в 1954 году. Заслуженный деятель науки, академик. В 1977 году окончил 1-й Ленинградский медицинский институт имени И.П. Павлова. С 1997 года заведует кафедрой факультетской терапии университета. С 2001 года возглавляет Северо-Западный федеральный медицинский исследовательский центр имени В.А. Алмазова. Автор книг "Нанотехнологии в биологии и медицине", "Кардиопротекция", "Трансляционная медицина" и другие. Президент Российского кардиологического общества с 2011 года, вице-президент Национальной медицинской палаты.