21 июня шеф-редактору "РГ-Недели" Виктору Шуткевичу исполнилось бы 60 лет
Запомнилась его фраза с того вечера: "Понимаете, мужики, это дело нам на том свете зачтется".
С тех пор прошло уже почти 10 лет. Вышло свыше 400 номеров обновленной "РГ-Недели", у истоков которой он стоял и о которой мечтал. Судя по множеству приходящих в редакцию писем, многим газета действительно помогла и помогает по сей день.
Но до 6 апреля 2007 года - дня выхода первого номера - Шутя не дожил всего 3 недели.
В этот вторник его близкие, коллеги и друзья соберутся в редакции "РГ", чтобы еще раз его вспомнить.
Легко ранимого поэта, который мог начать планерку со слов: "Дорогие мои, как я вас всех люблю!".
Искреннего паренька из глухого белорусского села, автора запомнившегося многим "Письма матери", в котором он попросил прощения от всех сыновей, уехавших из деревни в город, за то, "что не могу каждый день растопить печку в старенькой хате, подать ночью лекарства. Так сложилась жизнь".
Уже смертельно больного пациента Онкологического центра на Варшавке, по телефону 8 Марта нашедшего в себе силы спеть всем сотрудницам своей "толстушки" по романсу.
Как верно заметила одна из его коллег, "Жизнь без Шуткевича - это совсем другая жизнь. Другая река".
Родня
Каждый раз,
Приезжая домой,
Я расспрашиваю отца,
Где живут мои дальние
родственники,
И никак не запомню
Всю большую родню.
Может, это и к лучшему,
Потому что я вынужден
Даже к совсем незнакомым мне
людям
Относиться
С особым почтением:
А вдруг они тоже родные?
Боюсь, что обидятся,
Если их не узнаю.
Деревенские мадонны
Всех мужчин из деревни
После освобождения
Призвали на службу:
Тех, кто моложе - на фронт,
А стариков - на восток,
В тыл, под разрушенный немцами
Далекий Звенигород.
Через полгода
Деревенские тетки
Решили поехать в Россию
Проведать своих мужиков.
Но казармы солдатские -
Не лучшее место
Для семейных свиданий.
Приютил бедолаг
Спасо-Сторожевой монастырь.
Он был тоже разрушен,
Но стены без крыши
Тем не менее помогали им
спрятаться
От посторонних.
И святые мадонны Рублева
Стыдливо опускали глаза
Перед зачатьем
От солдатских объятий.
Спустя много лет,
Став уже стариками,
Сельчане
Вспоминали об этом
С озорными молодыми улыбками.
А женщины
Хотя и перечили,
Но не слишком решительно,
И улыбались таинственно
Устами
Рублевских мадонн.
Молот и наковальня
Я родился на Беларуси.
Ты шутишь:
- Между молотом и наковальней.
Нет -
Между ранней
И поздней любовью.
Ранняя - это Россия,
Поздняя - Польша.
А между ними -
Беларусь,
Моя мама.
Сенокос
- Глаза боятся,
А руки делают! -
Терпеливо успокаивала мама,
Видя, как надоело мне
На сенокосе.
Донимали слепни,
Пекли комары
Так, что, кажется,
Можно было оглохнуть
От их нудного звона
И немой духоты.
А наша делянка, казалось,
Была бесконечной...
Тех лугов и болота
Давно уже нет.
На их месте
Пересыпается белый песок -
Вот и все, что осталось нам
После мелиорации.
Глаза боятся, а руки делают...
Но почему иногда
Руки делают то, чего начинают
Бояться глаза?
Завещание
Як умру, то поховайте
Мене на могилi,
Серед степу широкого
На Вкраiнi милiй...
Т. Шевченко
Когда умру -
Схороните меня
Там, где последний приют
Земляков моих -
Лес под названием Песчина.
Чтобы шли за мной люди,
Те, кто меня еще помнит,
И провожали меня
Не в тюрьму колумбария,
А на росстань дорог
За околицей.
Чтобы ко мне приходили
Моя мама с сестрой,
А когда их не станет -
Кто-то совсем незнакомый,
Но для меня он все ближе,
Чем самые близкие люди мои
На чужбине.
"Без папы мы перестали петь..."
Семья - это то, что было самым дорогим в жизни Виктора Михайловича. В окружении детей, внуков, жены он был счастлив - весь светился. Любил рассказывать связанные с каждым истории, и всегда подмечал что-то необыкновенное. К любому человеку, будь то родственник или нет, находил особый подход. Замечал то, чего не видели все остальные. Раскрывал его талант, часто неожиданно для его "обладателя".
Что произошло в семье Виктора Шуткевича за те 9 лет, что его нет с нами и с ними? Старшая дочка - Настя Шуткевич (обе дочери не меняли фамилии) все время отдает детям. Их - трое. Большую семью обеспечивает муж - Александр Степанов. Старшей дочке Саше - 17 лет. Она выиграла конкурс, защищая специальный проект по истории и экономике Франции, и год отучилась в этой стране в колледже. Однако жить там не хочет, говорит, что люди там приветливые только снаружи, а русские не улыбаются всем подряд, зато за друзей готовы в огонь и воду.
Среднему Феде - 16 лет, он учится в 10-м классе. На 9 Мая их класс поставил замечательный спектакль "В списках не значился" по повести Бориса Васильева. Диме - младшему - 14, он тоже учится в школе.
Младшая дочка Виктора Михайловича Аня Шуткевич - мама двоих детей. Старшей дочке Ульяне 7 лет - в этом году она закончила первый класс. Маленькую назвали в честь дедушки Вити - Виктория (она родилась 26 марта, а Виктора Михайловича не стало 27-го). Ее в семье называют Витюша, хотя внешне она не похожа на белокурого деда - рыженькая, как огонек. Ей три года, и осенью она пойдет в детский сад. Мама Аня сидит с ней дома. Перед вторым декретом она два года работала шеф-редактором журнала "Кенгуру", очень гордится им, говорит, что "качественный журнал получался". До этого Аня занималась рекламой, но потом поняла, что лучше всего у нее получается делать то же, что и папа. Мужа Ани - Андрея Лебединского в оба ее декретных отпуска сокращали. Зато сейчас он открыл с друзьями свой бизнес-шоурум напольных покрытий. "Очень не хватает застольных песен - без папы мы перестали петь, - рассказывает Аня, - с родными белорусами связь поддерживаем - то мы туда, то к нам. Прошлым летом друзья из Бреста приезжали".
Жена Виктора Михайловича Татьяна Шуткевич после его ухода работала в библиотеке "Российской газеты", но вот уже год, как ушла. Живет внуками, обожает их и почти все время проводит с ними и с детьми.