Поделиться
И так, как любят его молодые художники, занимающиеся медиапоэзией? В Новом крыле Дома Гоголя, что на Никитском бульваре, на выставке ".txt" можно услышать, как шуршит, сползая на пол свитками из четырех факсов, текст "Утра чиновника" (так первоначально Гоголь хотел назвать пьесу)... Это, к слову, инсталляция Кати Исаевой. Можно почитать текст свеженьким, только что из факса, пытаясь разобрать реплики Ивана Петровича...
Да хоть эту, например, когда Иван Петрович читает поданный на подпись доклад: "...Господину управляющему..." Это что значит? у вас поля по краям бумаги неровны. Как же это? Знаете ли, что вас можно посадить под арест?.. (Устремляет на него глубокомысленный взор)". Иль нет, эту реплику, пожалуй, не надо. Тьфу-тьфу... Лучше другой отрывочек поискать. Вот, к примеру, чистая музыка: "Посмотрели бы вы, в каком виде принял я нынешнее место! Вообразите, что ни один канцелярский не умел порядочно буквы написать. Смотришь: иной "к" перенесет в другую строку, иной в одной строке пишет: "си", а в другой: "ятельству". Словом сказать: это был ужас! столпотворение вавилонское! Теперь возьмите вы бумагу: красиво! хорошо! душа радуется, дух торжествует. А порядок? порядок во всем!"
Выставка ".txt" как раз про это - про столпотворение вавилонское и попытки навести порядок. Точнее, она про "расширение текста", как название показывает.
Текст книги может не только превращаться в ленту, ползущую из факса (как в прошлом веке), но и в звук, как в инсталляции "Неудобное" Елены Демидовой и Олега Макарова. Реплики героев "Мертвых душ", "Игроков", "Ревизора" звучат, словно обрывки телефонных разговоров по мобильнику, которые витают в пространстве улиц, магазинов, трамваев и вагонов метро... Двигаясь по зальчику, вы можете слышать всегда только одного говорящего, пытаясь догадаться, да кто же это: Хлестаков или Бобчинский с Добчинским, Чичиков или Акакий Акакиевич? Потому как реплики выбраны авторами вроде бы проходные. Понятно, почему. Услышав фразу: "...сегодня мне всю ночь снились какие-то две необыкновенные крысы", любой школьник узнает Городничего. Нет, батенька, вы угадайте персонажа в словах самых обычных: "Я и прежде хотел вам это заметить, но все как-то позабывал" или - "А если так, то не будет войны с турками". Звук - тот еще нарушитель границ. Он перелетает не только за плетень приватного разговора, но и за пределы театральной речи. Он напоминает, что весь мир - театр. Театр, в котором персонажи Николая Васильевича разгуливают по соседству.
А может, и в местах отдаленных. В Париже, например. Именно там Павел Арсеньев обнаруживает двойников Поприщина, вышедших в марте на площадь Республики, чтобы отстаивать свои социальные права, и в знак протеста против увеличения рабочей недели продолживших отсчитывать дни марта в апреле. Так что за 31 марта последовало 32 марта, 33 и т.д. Крохотный фрагмент видео с парижского сидения "маленьких людей" снабжен титром: "Мартобря 86 числа. Между днем и ночью". В этих видео "Записках сумасшедшего прекария" нет насмешки, скорее - возвращение к горькой печали Гоголя. А математик и программист по первому образованию, Толкачева написала программу, которая выявляет самые частые сочетания слов в тексте "Мертвых душ". Получившиеся сочетания, вроде "сказать отвечать", "это то ничто", "душа мертвый", "Бог черт", "сам все" и прочие, она вынесла на стенд. Нажав кнопку около одного из сочетаний, зритель услышит фразы, в которых эти слова живут в гоголевском тексте. Перед нами "разъятие" текста - результат встречи живого текста с машинным анализом. "Мертвые души" встречаются с компьютерным разумом, не знающим души.
Столкновение двух миров - патриархального прошлого и неопределенного, пугающего будущего с его виртуальными "душами" - один из ключевых конфликтов в мире Гоголя. Гоголь буколический жанр всегда не прочь был смешать с сатирическим. Рядом с "Миргородом" - у него "Мертвые души" и "Шинель". Так что можно ностальгически вспоминать "Миргород", но жить в нем не получится уже даже у Пульхерии Ивановны и Афанасия Ивановича, если бы они ожили. Вот это переживание драматического разрыва с прошлым, пожалуй, это метание между прошлым и будущим, и есть то, что делает Гоголя таким "своим" в пространстве выставки ".txt". Гоголь здесь действительно дома.