"До встречи с тобой": британский ромком о пользе социал-дарвинизма

Английский режиссер Теа Шэррок сняла фильм по мотивам романа своей соотечественницы Джоджо Мойес "До встречи с тобой" (Me before you). Бестселлер 2012 года, переведенный на три десятка языков, получил крайне невыразительное экранное воплощение - несмотря на то, что профессиональный опыт Шэррок включает участие в создании практически безупречной с эстетической точки зрения работы - сериала "Пустая корона" (The hollow crown) по циклу "исторических" пьес Уильяма Шекспира.

Главная героиня, Лу Кларк, девочка, с абсолютно незамутненным сознанием, таким, что термин Джона Локка "чистая доска" кажется почти что комплиментом, живет полноценной жизнью инфузории-туфельки в человеческом обличье, правда, достаточно симпатичном. Ходит по магазинам, вечерами бывает в пабах со своим молодым человеком, работает, где придется, ну еще телевизор смотрит. Лу - бесконечно добра, что неоднократно подчеркивается всеми героями фильма. Но добры ли, например, деревья, вырабатывающие кислород, столь необходимый людям для существования? Вероятнее всего, все-таки нет, они лишь функционируют определенным образом, имеющим особое значение для человечества. Поэтому вопрос о душевных качествах мисс Кларк и смысле ее действий имеет смысл оставить зрителю.

Физиологический оскал мисс Кларк, именуемый ныне американской улыбкой, особенно нелеп в условно британском окружении, окончательно делая главную героиню пришельцем с другой планеты. В то же время ее образ до самых мелочей - включая обращение к ней по фамилии со стороны объекта романтической привязанности - списан с произведений Хелен Филдинг о Бриджит Джонс. За исключением внешних данных. Эмилия Кларк, сыгравшая в "Игре престолов", чудо как хороша, ну а умение изгибать брови под немыслимыми углами является, несомненно, одним из самых впечатляющих ее талантов.

В поисках работы Лу натыкается на необычное предложение - быть компаньоном Уилла, молодого человека, в прошлом успешного работника сферы консалтинга, которого постигло страшное несчастье - увечья, полученные вследствие попадания под мотоцикл, привели к практически полному параличу всех четырех конечностей. Лу пытается его развлечь, вывести из тягостного состояния замкнутости в собственном теле. И в какой-то момент ей кажется, что она победила. Но это лишь иллюзия.

Он оживает только для Лу, для того, чтобы ее порадовать и дать ей возможность увидеть все то, чего она была лишена в силу скромного достатка своей семьи - путешествий, походов на концерты… И когда она с ужасом узнает, что ее действия ничего не меняют в планах Уилла, ее справедливый упрек в его сторону оказывается безоружным. Это ведь она эгоистка, забывшая за чередой наслаждений о том, каково это все ее спутнику, живущему словно бы в чужом теле.

Уилл призывает ее не грустить о нем, жить полной жизнью. Он настолько великодушен, что не хочет привязывать девушку к себе, говоря о стольких возможностях, которые ждут ее впереди, о том, что жить как в последний миг нужно каждую минуту. И тут нас поджидает подмена понятий. То, что Уилл проецирует на Лу, он не применяет к самому себе. Странно, правда? Но, ведь мы знаем, что этот блестящий аналитик так и не смог возвратиться к работе, получить другой, земной смысл существования, делающий его, выражаясь современными терминами, "полезным" и "эффективным". Каково его будущее? С точки зрения нового западного подхода - оно очевидно. И письмо от швейцарской компании с проникновенным названием Dignitas (Достоинство) этому документальное подтверждение.

Зритель может радоваться за Лу, за ее гипотетическое будущее. Но что это за мир, когда на настоящий эгоизм надевается маска милосердия, забота является бессердечным планированием смерти другого человека, а понимание и уважение к мнению другого человека превращается в снятие с себя моральной ответственности. В таком мире невозможно вырасти духовно. И, возможно, все те, кто печально и молчаливо или, наоборот, восторженно смотрят подобные произведения, осознают весь ужас, когда подобный "сюрприз" будет с улыбкой сострадания предложен им самим. Hominem quaerimus.

1.0