Швыдкой: Эмигранты нередко добиваются больших успехов, чем местные

Второй день работы ХV Форума "Петербургский диалог", завершившегося в минувшую субботу в северной столице России, начался с минуты молчания в память о погибших во время террористического акта на Лазурном Берегу, в Ницце, где среди пострадавших кроме французов были граждане других стран, в том числе россияне и немцы. Мы были не одиноки в потребности объединиться с сотнями миллионов, а может быть, и с миллиардами людей, для которых этот день стал днем скорби. Но так устроен мир, что трагедия одних становится победой других. И эта вечная коллизия непримиримости сегодня приобретает все более сложные и ожесточенные формы.

Тема международного терроризма, связанного с волнами миграции, обрушившейся на Европу, была одним из сквозных сюжетов прошедшего ХV петербургского форума. Ее обсуждали в различных рабочих группах журналисты и политики, правозащитники и представители социально ориентированных НКО, педагоги и деятели культуры. Фундаментальный доклад о проблемах миграции из стран Ближнего Востока, Центральной Азии и Северной Африки, который сделала директор Института Африки РАН Ирина Абрамова, вызвал живейшую дискуссию прежде всего потому, что он затрагивал конкретные политические и криминальные коллизии, с которыми сегодня приходится сталкиваться европейцам, и прежде всего немцам. Не только немецкие власти, но и значительная часть гражданского общества ФРГ заняли наиболее толерантную позицию в вопросах адаптации вновь прибывающих мигрантов, несмотря на то, что они криминализировали обстановку в стране и тем самым спровоцировали определенную напряженность в обществе, где явно усилились праворадикальные настроения. Кровавая бойня, которую позавчера устроил 17-летний афганский беженец в одном из пригородных поездов около Вюрцбурга, с топором напавший на пассажиров, - наглядное тому подтверждение.

Абрамова убедительно раскрыла объемлющую картину связей современных миграционных потоков, сокрушающих на своем пути в Европу все преграды, с международной организованной преступностью, прежде всего с теми структурами, которые занимаются торговлей людьми и наркотиками. Мигранты, желающие выбраться из стран, охваченных гражданскими и конфессиональными войнами, оказываются и жертвами преступников, и невольными преступниками сами, если становятся сообщниками наркоторговцев. Ужасающие условия в фильтрационных лагерях провоцируют разные уголовные преступления, которые далеко не всегда расследуются полицией. Но уже сегодня, как считают участники петербургского форума, можно в значительной степени изменить ситуацию и устранить первопричины новых трагедий, если, наладив более тесные контакты полиции и спецслужб России и Германии, других заинтересованных стран, приступить к активным действиям против международной мафии. Не менее важно добиться гражданского мира в тех странах, откуда потоки беженцев хлынули в Европу, но это еще труднее, чем борьба с международной организованной преступностью.

Социальный романтизм - обычное дело в современной европейском обществе. Уверенность в том, что с помощью западных социальных практик, более активной работы государственных и общественных институтов можно добиться преодоления любых проблем, в том числе и проблемы адаптации мигрантов к стандартам европейского опыта, оправдывается далеко не всегда. Современная история Ирака, Ливии, Сирии, да и других государств, где ценности западной демократии пытались насаждать силой оружия, доказывает, что подобный подход, не учитывающий традиционных нравов и обычаев, фундаментальных духовных потребностей народов, не связанных с европейской интеллектуальной и социальной историей, - ведет к хаосу, провоцирующему исход со всеми его катастрофическими последствиями.

Важно добиться гражданского мира в тех странах, откуда потоки беженцев хлынули в Европу

Спору нет, мы по-прежнему живем в мире, где бытие в значительной мере определяет сознание. В глобальном мире, где житель самой глухой деревушки в Ираке или Сомали может наблюдать картины невиданной его предками роскоши, которой ему кажется жизнь в странах "золотого миллиарда". Где ненависть одних общественных групп к другим рождается, на первый взгляд, по всем законам марксизма-ленинизма, провоцируемая социальными различиями повседневного бытия. Это объяснение лежит на поверхности. И, если следовать подобной логике, то выходит, что можно только с помощью изменений стандартов жизни приехавших в Европу выходцев из Азии и Африки снять любое общественное напряжение. Увы, это не совсем так. Или вовсе не так.

Распространенное мнение о том, что мигранты во втором поколении чувствуют себя более социально ущемленными, чем их родители, и потому пускаются во все тяжкие, не выдерживает никакой критики. Кому-то может показаться, что случай Садик Хана, мусульманина, избранного мэром Лондона, - исключительное явление. Но это вполне легко опровергнуть, изучив списки чиновничества в Бельгии, Франции, в той же Германии. Эмигранты нередко добиваются больших успехов, чем местные обыватели. Вспомните "закон гетто" Эриха Фромма, который гласит, что "чужому" надо быть просто лучше других, чтобы оказаться таким как все.

Куда сложнее понять, почему немалая часть мигрантов второго и последующих поколений не хочет вписываться в социум стран, где они нашли прибежище от невзгод мира. Почему они предпочитают оставаться в этнических и конфессиональных гетто, где вызревают "гроздья гнева", не связанные с социальными обстоятельствами их жизни. Совершая преступления, они не считают себя террористами, как не считали себя таковыми ни потомок крепостных крестьян Андрей Желябов, ни аристократка Софья Перовская. Только одни стремятся к раю на небесах, а другие стремились к раю на земле. В искоренении истоков религиозного или социального джихада методы криминальной полиции, да и спецслужб, пожалуй, бессильны. В борьбе идей можно победить, только совершив идейное усилие. Но такая борьба чаще всего завершается большой кровью.