Поделиться
Два спектакля из трех - гостевая продукция Равеннского оперного фестиваля, уже поставившего вердиевскую "трилогию" в 2013 году, в преддверии 450-летия Шекспира. "Отелло" - оригинальный спектакль, созданный для фестивальной сцены в Савонлинне.
Возможно, это одна из самых красивых и эффектных театральных идей - создать спектакль в натуральном антураже, близком духу оперы, как, например, вердиевского "Отелло", открывающегося сценой страшной морской бури, когда под звуки захлестывающего гигантскими "волнами" оркестра и хора, появляется победивший в войне с турками герой.
И именно в Олавинлиннской крепости XV века, окруженной водой и впечатляющей своей мрачной каменной красотой, средневековыми сводами, высокими башнями с бойницами, с особой суггестивной силой переживается весь этот трагический шекспировский сюжет, где место трагедии также вписано в ландшафт природы, также замкнуто островом, крепостью, из которой, как из кошмарной ловушки, уже никогда не выберется пораженный ревностью, переживающий тотальное крушение всей своей картины мира Отелло.
Здесь, в Савонлиннском спектакле, словно в живой шекспировской трагедии, бьются о стены крепости волны, хлещут звуки проливного дождя, вторгается прямо в действие тревожный щебет птиц. А по каменным галереям, кажется, вот-вот пройдут шекспировские воины и горожане. Но они появились на огромной сцене, вытянутой вдоль каменной крепостной стены, спустившись по крутым ступеням во внутренний двор Олавинлинны, ставший почти сто лет назад впервые оперным залом. И здесь, под тентом, укрывающим двор от дождя, развернулся знаменитый шекспировский апокриф о предательстве, обмане, недоверии, обесценивании любви, о том, что приводит любого человека к краху.
Постановщики "Отелло" режиссер Надин Дюффо и художница Эммануэль Фавр не соперничали с пространством Олавинлинны, не перегружали его сценографическими подробностями, не перескакивали в спектакле через времена и эпохи, а просто дополнили в величественный антураж каменных стен образами-символами. Например, огромное венецианское зеркало, отражающее, удваивавшее то, что происходило на сцене, открывавшее вход в другое измерение, где уже в самом начале образ триумфатора Отелло в отражении скорее страшил, чем восхищал, где в бронзовой раме появлялась "прошлая" Дездемона, принимавшая от своего любимого подарки, в том числе, злосчастный носовой платок, и где она вступала на смертное ложе прежде, чем это происходило на сцене.
В финале зеркало превращалось в гигантские осколки, как метафора разбитой человеческой жизни, обрушенного мира, не поверившего в чистоту любви. Дездемону и Отелло закручивал в этом спектакле страшный эмоциональный вихрь. Отелло в ложь Яго (итальянский баритон Элиа Фаббиан) почему-то верил мгновенно, не сомневаясь ни секунды в том, что возлюбленная ему лжет.
Мавр набрасывался на Дездемону, выкручивал ей запястья, пытался публично душить, ярость его выплескивалась через край, и, казалось, вот-вот он появится с головой Дездемоны в руках, подобно тому, как вышел в своей первой сцене триумфа, потряхивая отрезанной головой врага. Но хрупкую Дездемону Отелло все-таки удавил в постели подушкой, пока она беззащитно спала на супружеском ложе.
Надо заметить, что в финальных сценах и дебютантка в партии Дездемоны - сопрано из России Яна Клейн, и литовский тенор Кристиан Бенедикт-Отелло звучали впечатляюще, заслоняя своими эмоциями оркестр, который под руководством китаянки Чжан Сянь (Xian Zhang) явно не поспевал за интенсивной вердиевской фактурой, за лихорадочными конвульсиями Отелло, за непрекращающимися вердиевскими изменениями и скрещиваниями ярости, триумфа, любви и молитвы.
Финал спектакля с убившим себя у мертвого тела Дездемоны Отелло вышел в духе Ромео и Джульетты, Тристана и Изольды и всех других разлученных любовников, пытающихся уже в вечности дотянуться друг до друга. Со времен античности финал этот так и не стал банальным.
Другой шекспировский оммаж Савонлинны - поздняя партитура Верди "Фальстаф", с его грустным и шутливым, чуть ерническим прощанием с миром простых земных радостей - любовных, раблезианских, гедонистических. В спектакле Кристины Мути кредо Фальстафа "Все в мире - шутка!" совместилось с другой шекспировской формулой - "Весь мир - театр".
И весь сюжет вердиевской оперы завязался в спектакле на магии театральной сцены и искусства артистов труппы, разыгравших своего коллегу - комика Фальстафа. Причем, действие спектакля происходило именно в оперном театре, о чем свидетельствовал задник на крепостной стене с проекцией вердиевского театра в Буссето. На видеоэкране опознавались и другие места, связанные с Верди - Ронколе, Агата, виртуально вовлекающие в розыгрыш на сцене самого автора.
Равеннский "Фальстаф" получился гармоничным, изящным, не гипертрофированным по формам. И хотя герой его - все тот же толстяк, обжора и бабник Фальстаф, он даже в нелепом своем парике с двумя чубами и огромных ботфортах со складками, налезающими на жирные ляжки, выглядел обаятельным и привлекательным, поскольку заражал всех вокруг своим талантом - даже тех, кто решил его разыграть. И для розыгрыша такого героя понадобился весь театральный реквизит: маскарадные костюмы, корзины с бельем, палки, шесты, ширмы, коробки, лестницы, огромные бутыли, из которых так смачно, с разливающейся в оркестре трелью, разрастающейся до барабанной дроби, напивался сэр Фальстаф со своими товарищами.
Темп действия был исключительно быстрым, реплики неслись в ритме скороговорок, и Фальстаф (болгарский баритон Кирил Манолов) не успевал даже напиться толком, как нога какой-нибудь красотки Квикли уже мелькала перед его носом, а сам он попадал в передрягу, приставая к замужней красотке и оказываясь выкинутым под общий смех куда-то глубоко за сцену - в той самой корзине, где неуклюже укрывался от ярости ревнивого супруга.
Апогея фарс с Фальстафом достиг в третьем акте, когда герой в маскарадном одеянии, увенчанный дурацкими ветвистыми рогами, вскрикивал впотьмах на сцене, увидев на заднике собственное отражение, а труппа дружно наваливалась на него, выбивая из толстяка обещание исправиться.
Сложнейшие ансамбли и фугу все пели легко и слаженно, в сольных партиях очаровывали - особенно артистичный Манолов и грациозное сопрано Дамиана Мицци в роли Нинетты. Очаровал и Молодежный оркестр Луиджи Керубини с дирижером Никола Пашковски, исполнивший последнюю партитуру Верди с драйвом и тонкостью в инструментальных деталях.
К слову, на нынешнем фестивале в Савонлинне с Молодежным оркестром Луиджи Керубини выступил и его создатель маэстро Риккардо Мути, впечатляюще завершивший гостевую программу Равеннского фестиваля программой австрийской классики: "Кориоланом" и Пятой симфонией Людвига ван Бетховена и Неоконченной симфонией Франца Шуберта.
Оперный фестиваль в Савонлинне был основан в 1912 году известной финской сопрано Айно Акте, прославившейся на сценах Гранд Опера, Ковент Гарден, Метрополитен и др. Восхищенная красотой замка Олавинлинна певица до 1916 устраивала здесь оперные спектакли, пока по финансовым причинам фестиваль не прикрыли. Вторая ее же попытка возродить фестиваль в 1930 году к успеху не привела. Только в 1955 году в Савонлинне начали проводить Музыкальные дни, а в 1967 году здесь вновь прошел оперный фестиваль.
В следующем сезоне Савонлиннскому фестивалю исполняется 50 лет и отмечается 105 лет со дня основания. Каждый год в фестивальной афише Савонлинны - семь оперных премьер, в том числе, гостевых. Фестиваль длится 4 недели. Зал вмещает 2700 человек. Бюджет - 8,3 миллиона евро (76-77% поступают от продажи билетов). Средняя цена билета 110-120 евро.
Йорма Сильвасти, арт-директор Оперного фестиваля в Савонлинне:
- Конечно, было бы легко и удобно для успеха у публики каждое лето ставить на фестивале оперы Верди, Пуччини, Чайковского. Но, я считаю, в Савонлинне должны регулярно появляться спектакли, подобные опере "Из мертвого дома" Леоша Яначека, поставленной для нас в этом сезоне Дэвидом Паунтни. Надо также иметь в виду, что Савонлинна стала известной в мире благодаря постановкам финских опер. Это линия фестиваля началась еще в 1975 году, когда замок Олавинлинна праздновал свое 500-летие и был объявлен конкурс на новую финскую оперу. К слову, с той же идеи начинала свой фестиваль и Айне Акт. Тогда, с 1912 по 1916 год, было написано пять новых финских опер. И когда, начиная с 2000 года, фестиваль попытался сконцентрироваться на классическом репертуаре, Савонлинна потеряла часть международной аудитории.
Люди из Центральной Европы говорили: зачем мы будем приезжать в Савонлинну слушать еще раз "Тоску", когда мы можем ее послушать в другом месте, в той же Вероне? Так что и юбилей Савонлиннского фестиваля в 2017 году мы планируем отметить постановкой новой финской оперы - "Замок на воде" Аулиса Саллинена.
Что касается технических возможностей и устройства жизни фестиваля, то все они происходят из того, что замок Олавинлинна - музей, исторический объект, где мы не можем дотронуться до чего-то или что-то изменить. Мы только можем построить сцену и поставить освещение. В конце мая мы получаем замок в свое распоряжение. За две недели монтируем сцену, зрительные ряды и все техническое оснащение.
В первый понедельник июня начинаем репетировать новые спектакли. Каждую неделю добавляются названия из афиши, в зависимости от того, новая это постановка или возобновление. Для новой постановки у нас выделено четыре недели репетиций. Когда строили этот замок в 1475 году, как будто знали, что когда-нибудь здесь будет оперный фестиваль. Внутри этих 50-метровых каменных стен прекрасная акустика. И это, наверное, единственная сцена в мире, где, у певца, когда он отступает назад, голос кажется больше: он может петь и в глубине сцены, и в сторону, и при этом ярко звучать. Поэтому певцы любят петь в Савонлинне.