"Срочная просьба на завтра. Т-ва Лидия Федоровна, 78 лет, третья стадия рака, истощена, слабая, но адекватная. Нужно завтра сопроводить в онкодиспансер по адресу ее прописки, номер дома не помнит. На прошлой неделе поехала одна, но стало плохо в метро и попала в больницу, поэтому сейчас боится. Просит забрать из дома в 11.30, талон к врачу на 14.00, подождать полчаса и помочь добраться до дома. Проживает с престарелой сестрой, которая сама еле ходит. Адрес..."
Эсэмэски с такими просьбами ежедневно приходят на мобильный 32-летнему финансовому аналитику Росбанка Алексею Рубинову. Сидя в беседке Марфо-Мариинской обители, он пытается сформулировать свое отношение к тому, чем занимается.
- Что такое быть добровольцем? Вот ты читал Достоевского - это прекрасно, но легко. А потом у тебя трагедия - это очень тяжело. А "Милосердие" - это где-то посередине между личным горем и чтением Достоевского.
Он стал добровольцем 6 лет назад. Потому что ходил в церковь как интеллигент (то есть видел в Евангелии руководство к действию). В "Милосердие" попал, потому что хорошо сделанный сайт службы выпрыгнул на экране первым при интернет-запросе. Священник и координатор службы добровольцев провели с ним интервью и выдали памятку, что он должен делать, а что нет. А Евгений Шиленков (теперь он директор богадельни) сказал: "У нас самая "жесть". Мы беремся за то, за что никто браться не хочет. Мы там, где больше всего боли, грязи..."
А потом он увидел людей "Милосердия".
- Я таких ребят никогда не видел. Религиозные люди, да, отличаются, но у них было еще что-то другое, это сложно описать. Неусталость и радость в глазах.
Алексей работает на разовых просьбах. Надо, например, встретить компанию инвалидов из Химок и перетащить их вещи из автобуса на поезд. Или позаниматься математикой с парнишкой на коляске, который на вопрос, сколько будет 13 плюс 17, отвечает 23.
Отсева добровольцев обычно нет. В "Милосердии" иногда отказывают людям с заметно неустойчивой психикой ("бесконечно переезжают - из страны в страну, из города в город"), но это примерно каждый 20-й. Стараются завернуть и пришедших "не по адресу", например, жаждущих усыновить ребенка. Им - в школу приемных родителей и органы опеки. Думать, что, помогая детдому в отряде добровольцев, ты присмотришь себе будущих сына или дочь, чреватая травмами ошибка: можно привязаться к ребенку, которого почему-либо нельзя усыновить. В хосписах, где добровольцу надо пройти тест на стрессоустойчивость, наоборот, не отсеивают, а берут каждого 20-го. Парадокс, но впечатлительность и сентиментальность, вроде бы эмоциональные друзья душевной чуткости и тонкости, в хосписе минус. Добро, конечно, не должно быть с кулаками, но иногда ему лучше стоять на прочном фундаменте ровнодушия (последнее слово без ошибки).
Хотя эмоции тоже нужны. Без них иногда не "включить" в себе добровольца.
Координатор службы добровольцев Ирина Мерная работала журналистом в редакции сайта "Милосердие", а знакомые целый год спрашивали, почему она только пишет о делах милосердия, а сама лично ими не занимается. Устав от вопросов, Ирина пошла в Первую Градскую. Ей неромантично выдали перчатки, тряпку и послали мыть раковины в палатах. Ирина входила в одну за другой, ее никто не замечал. Но в последней бабушки назвали ее умницей и святой. Рассказали о болячках, пожаловались на громкую музыку из парка. В их словах была такая человеческая ласка! "Это было удивительное ощущение", - так она стала добровольцем.
10 лет назад, когда возникла служба добровольцев "Милосердие", поток просьб о помощи был еще не очень большой. Звонили чаще всего пожилые люди с мелкими просьбами - принести продукты, помочь убраться в квартире.
Есть социальные работники, но у них нормы, инструкции, большой объем забот, и проводить в храм в воскресенье они точно не могут. Операторы, дежурившие на телефоне, поначалу сами исполняли мелкие просьбы. Потом возникла идея обратиться к неравнодушным людям. Интересно, что на призыв православной службы "Милосердие" откликнулись и люди нецерковные. Примерно одна четверть добровольцев постоянно ходят в храм и имеют духовника. Еще одна знает название ближайшей к дому церкви. А половина либо стоит "на пороге" веры, либо вообще не задумывается на эту тему.
Первая команда добровольцев насчитывала 10 человек. А первым координатором стала экономист-менеджер крупной бизнес-компании Марина Васильева, сразу построившая эффективный механизм действия, разделившая работу по районам.
Эффективность работы добровольцев измеряется просто: есть запрос - надо дать ответ. Просьба заносится в базу данных, координатор едет оценить ситуацию и возможный объем помощи (иногда по телефону ситуация обрисовывается не так, как выглядит в действительности) и связывается с добровольцами.
Скорость реакции на просьбу - если это помощь на дому - неделя. Есть просьбы экстренные - срочно нужно лекарство или покормить больного. Если нет готовых быстро отреагировать, координатор ищет контакты соседей, родственников, соцработника. Если доброволец не находится за неделю, пишет об этом на форумах, в соцсетях.
К разовым просьбам граждан вскоре прибавились просьбы от учреждений - больниц, интернатов для детей-инвалидов, хосписов. Сегодня добровольцы службы помогают 17 учреждениям здравоохранения и социальной защиты.
6 лет добровольческое движение переживало бурный рост - в год приходили сотни человек. 4 года назад он неожиданно остановился. Численность добровольцев застряла на цифре 1500.
Новые добровольцы продолжают приходить не меньше, чем раньше, - до 400 человек в год. Но примерно столько же и уходит. По уважительным причинам - "родила ребенка", "уехал жить в другой город" (кстати, в службе "Милосердие" добровольцы справляют каждый год 10 громких свадеб, а есть еще и негромкие).
- Может быть, после статьи в "РГ" к нам станет приходить не 400, а 500 человек в год? - строит планы по преодолению милосердного "кризиса" Ирина Мерная.
Но причиной ухода являются не только счастливые женитьбы-замужества. У трети выбывающих случается "эмоциональное выгорание".
- Чаще всего это происходит с людьми, не умеющими говорить "нет", - делится своими наблюдениями Ирина Мерная. - Кто-то из просящих помощи не знает меры и границ. Требует от добровольца решить все проблемы сразу - и продукты принести, и телевизор починить, и хлам на балконе разобрать, и с квитанциями ЖКХ за пять лет разобраться...
Доброволец, понимая, что не может 24 часа в сутки находиться у подопечного, терзается мыслью: "Как же я эту бабушку оставлю?!" И в какой-то момент оказывается, что легче всего просто сбежать...
"Выгорают" также люди, пытающиеся откликнуться на все - и в интернат идут, и в больницу, и в многодетную семью. Они в пять утра встают, в два ночи ложатся...
- У нас и в голодные обмороки добровольцы падали, - вспоминает Ирина Мерная. - Хотя из тех, кто падал в обмороки, многие не "выгорели".
Не выгорают, по наблюдениям координаторов, обычно люди с верно устроенной духовной жизнью - участвующие в церковных таинствах, имеющие духовное руководство, ищущие смирения и любви как христианских добродетелей. Из атеистов не выгорают те, кто ярко ощущает радость жизни.
Помогает от "выгорания" и владение модным тайм-менеджментом, и понимание, что ты не один. Очень важно не замыкаться в себе...
- В какой-то момент я была готова отказаться от походов в психоневрологический интернат, - рассказывает бренд-менеджер итальянской косметики, доброволец Ольга Батуро. - Лучше вдоволь поспать в субботу и позавтракать кофе с вкусняшкой.
Техника безопасности - мера и отдых. Беречь силы и давать себе на восстановление столько времени, сколько нужно - не раз в год, а раз в две недели. В субботу утром выспаться, во второй половине дня погулять в парке, почитать книгу, пойти с друзьями в кино. Чтобы жизнь не состояла из "только работаю" и "по вечерам всем помогаю".
- Не думай, что от твоих усилий станет меньше больных и нуждающихся, так ты быстро разочаруешься, - предупреждает Алексей. - А внутренний голос тут же шепнет: эти просьбы никогда не закончатся, не отправить ли их в спам? А еще не надо ждать, что за сделанное добро тебе с неба упадет награда. Наоборот, после первого года ноги реально станут ватными и придется себя заставлять... Но опустошение сродни тому, что в дневниках матери Терезы, обычно испытывают те, кто всерьез.
Нужно и отдыхать, и брать себя за шкирку и ходить в интернат каждую субботу, рассказывает бренд-менеджер Ольга. Ей стало легко лишь через пять лет добровольчества. Четыре года было сложно. А в этом году неожиданно опять стало сложно. Но она отдохнула и так соскучилась по подопечным, что 1 час 40 минут непрестанно играла с ними в мячик. А потом в домино. И рассказывала жития Святых. И поделилась вкусненьким. И обсудила цвет лака на ногтях.
- На работе нервная обстановка, в обычной жизни люди не очень добры друг к другу, - признается Ольга Батуро. - Зато как ждут тебя не знавшие школьной дружбы, подарков на дни рождения, отдыха с родителями люди в маленьком дворике психоневрологического интерната. Приходишь после карантина, и они встречают тебя аплодисментами...
1500 добровольцев на 320 постоянных подопечных и 17 соц- и медучреждений для 12-миллионной Москвы капля в море, пиксель на экране. Но социальная работа церкви не исчерпывается работой добровольцев службы "Милосердие". Такая же работа идет в приходах храмов. "В идеале при каждом храме должна быть служба добровольцев, пусть меньшего масштаба. При многих храмах она есть", - говорит Ирина Мерная.
Существуют крупные добровольческие службы и не под эгидой церкви - знаменитый фонд "Подари жизнь", "Подсолнух", Клуб волонтеров, "Старость в радость"...
Однако и весь конгломерат добровольческих служб - церковных и светских - не может покрыть все нужды. И не должен. Всякую тяготу и болезнь одних людей переложить на других просто так, без включения государственных и общественных социальных институтов и механизмов, это маниловщина. Проблему отчасти решает рынок - родственники нанимают сиделок и гувернанток. Отчасти государство: если доходы семьи низки, возможна бесплатная патронатная помощь за его счет.
Добровольная же милосердная помощь для тех, кто оказался на краю и у кого нет средств, сил и времени, прибегать к первым двум вариантам. А еще в помощь добровольцев по определению входит доброе человеческое отношение. "Милосердник" может и сбежать, эмоционально выгорев, но пока он "в деле" он, как правило, не обижает, не хамит, не отворачивается. Это некий образец, который не каждый может повторить, но само наличие которого многое меняет вокруг.
И есть надежда, что семьи добровольцев, чье знакомство началось со слов: "Алексей, не отвезешь в больницу одинокую бабушку, 78 лет?" - это какие-то другие семьи. И дети в них воспитываются другие. И наследование добра там не менее важно, чем наследование состояний.
Василий Рулинский, пресс-секретарь Синодального отдела по благотворительности Московского Патриархата:
- На сегодня в Русской православной церкви свыше 3500 различных социальных проектов, в том числе 29 кризисных центров с приютами для беременных женщин и матерей с детьми от Калининграда до Петропавловска-Камчатского, около 40 богаделен, около 300 сестричеств милосердия, свыше 70 церковных реабилитационных центров, 14 центров ресоциализации, 13 амбулаторных центров, 34 консультационных пункта для наркозависимых, более 100 обществ, братств и групп трезвения, 72 православных приюта для бездомных, 110 крупных благотворительных столовых, 56 пунктов выдачи вещей, 12 автобусов милосердия (мобильных пунктов помощи бездомным).
Дмитрий Певцов, актер:
- Концерт для бездомных в "Ангаре спасения" для меня был естественной реакцией.
Хотя я никогда перед такого рода "целевым" зрителем не выступал. Но наш репертуар, предназначенный заставлять думать, а не развлекать, оказался неожиданно "про них". И "Город золотой" про них, и песни Высоцкого... А когда несколько мужчин и женщин, много повидавших в жизни, со слезами подошли благодарить, я понял, что мы какие-то очень важные струны задели.
Потом я согласился стать "рекламным лицом" службы "Милосердие". Я считаю, если нас просят протянуть кому-то руку помощи или чем-то поделиться, не надо считать это за подвиг или особую доблесть. Это больше нужно нам, чем тем, кому мы помогаем.
Александра Кузьмичева, координатор программ фонда "Старость в радость":
- В 2007 году студентка первого курса филфака МГУ Елизавета Олескина на практике в Псковской области случайно зашла в дом престарелых. Поразившись, как старикам не хватает внимания, она сагитировала своих товарищей пойти попеть вместе с ними песни. А вернувшись в Москву, написала в ЖЖ: поехали, поздравим с 9 Мая стариков в Раменском доме ветеранов. На встречу на вокзале неожиданно пришло очень много народа. Праздник вышел замечательным, но в конце бабушки спросили: "А когда вы приедете в следующий раз?" - и стало понятно, что не приехать нельзя.
Я участвую в этом с 2008 года. Мы были просто девочки из Москвы, к каждой поездке готовившиеся чуть ли не месяц. Дома престарелых в Псковской, Новгородской, Нижегородской областях искали методом тыка в карту или по названию деревни. Первый наш дом находился в селе Ямм Гдовского района между Большими Гнилищами и Малым Замогильем.
Сейчас у нас 150 домов престарелых, и мы - на машинах, поездах - совершаем несколько поездок в неделю. В каждом доме проводим часа три, песни поем, общаемся, танцуем (почти в каждой поездке с нами баянист или гитарист).
Старики что дети, с восхищением выдувают мыльные пузыри, играют с нами в волейбол воздушными надувными шариками. Обходя палаты, мы поем по 2-3 песни и с теми, кто не смог прийти на общий праздник. Или просто сидим и держим человека за руку.
Потом в 2011 году нам пришлось зарегистрировать благотворительный фонд. Потому что многие помогали нам по безналичному расчету, а "просто девочки" не могут принимать такие пожертвования. Сейчас в фонде 10 сотрудников, а волонтеров - 500. Жертвователи у нас самые разные, часто анонимные. Есть и маленькие пожертвования - от 300 до 1000 рублей.
По штатному расписанию нынешних домов престарелых одна нянька на 30 лежачих. Она, конечно, не успевает всех покормить и перестелить. Об общении и речи не идет, а старики без общения очень быстро умирают. Наш фонд старается нанимать в дома престарелых дополнительный персонал, чтобы на каждую няню не более 10 стариков. Тогда можно каждого покормить, помыть средством, предупреждающим пролежни.
Во втором квартале этого года на кровати, медикаменты, ремонты мы потратили 9 млн рублей, а на оплату нанятых нянечек - 7 млн. 50 нянечек и 30 культоргов у нас мотивируют людей избавиться от ощущения "никомуненужности". 3 тыс. волонтеров ведут со стариками переписку. Для безучастно лежащего человека получить конверт со своим именем, в котором не счет на оплату ЖКХ, а живое: "Здрасьте, Марья Ивановна!" - очень ценно.
Думаю, наш небольшой фонд покрывает от 1% до 10% нужд одиноких стариков. Это мало. Но, как в известной притче про морскую звезду, очень много для конкретных дедушки и бабушки.