Поделиться
Дурацкие вопросы, скажете вы. Но многоязычие, как известно, божье наказание гордецам, которые решили построить башню до небес. Наказание, которое сравнительно недавно решили превратить в добродетель. Национальная культурная идентичность, конечно же, разводит народы по отдельным, нередко накрепко запертым квартирам, но она же сообщает миру необычайное разнообразие, которой не перестаешь удивляться. Даже при понимании того, что одному народу в тонкостях понять другой весьма непросто, если вообще возможно. Ведь, несомненно, близкие языки, например, славянские, таят в себе множество ловушек, обманчивых созвучий, которые всегда приводят к комическим недоразумениям. В детстве был потрясен, когда понял, что украинское слово "перукарня" не имеет никакого отношения к русскому "пекарня", а обозначает парикмахерскую. И это самый простой пример. Рожденные разноязычными, принадлежащими к отдельным этносам, мы, разумеется, гордимся своей самостью, но в то же время открыто или тайно тянемся друг к другу, пытаясь, если не простить, то хотя бы понять чужеземцев. Переводчики, живущие в двух лингвистических стихиях, всегда вызывали и восхищение, и подозрение.
Считается, что переводчики должны прежде всего виртуозно владеть своим родным языком. Но этого явно недостаточно. Если они не погружены в художественную и бытовую культуру другого народа, если не владеют полнотой его истории, если им неведома социально-психологическая природа иной нации, то их ждет неизбежное творческое поражение. Только настоящий переводчик в состоянии сообщить тексту, написанному на чужом языке, новое творческое измерение, придать ему еще одну жизнь в иной культуре, в ином национальном сознании. Правда, нельзя не признать, что переводчик - всегда соавтор. И чем значительнее его личность, тем труднее ему проявлять смирение, растворяясь в первоисточнике.
В этом смысле у советских школ перевода - а их как минимум было две, московская и санкт-петербургская (ленинградская) - особая судьба. Их формировали великие ученые, языковеды и литературоведы, знатоки мировой культуры. В большинстве своем членами секций перевода были выдающиеся литераторы, которые по тем или иным причинам, прежде всего политическим, были лишены возможности публиковать свои собственные сочинения. Мир художественного перевода был в известном смысле местом ссылки, куда отправляли неугодных гениев, чтобы поддержать их физическое существование. Именно благодаря репрессивной политике советской власти мы погружались как в сладостную бездну в текст "Фауста" Гёте, переложенный на русский язык Борисом Пастернаком, или восторженно поглощали строки корейских сказок, которые даровали переводить Анне Ахматовой, чтобы она не умерла с голода. Ленинградцы переводили достовернее, ближе к подлиннику, москвичи искали схожие образы словосочетаний, нередко жертвуя точностью, но обе школы отличала высочайшая культура понимания не только литературного текста, но и жизни, которая за этим текстом скрывалась.
И сегодня переводчики русской литературы должны быть знатоками того бытия, определявшего появление шедевров, благодаря которым Россия стала неотъемлемой и важнейшей частью мировой культуры. Если бы их не было, то, к примеру, филиппинский режиссер Лав Диас не прочитал бы рассказ Льва Толстого "Бог правду видит, да не скоро скажет", положенный в основу его фильма "Женщина, которая ушла", получившего высшую награду 73-го Венецианского кинофестиваля.
При этом любые - самые совершенные переводы - в отличие от оригинала утрачивают свою свежесть во времени. Именно поэтому каждая эпоха требует новых подходов к великим подлинникам. "Отцы и дети" Ивана Тургенева в Испании были изданы не раз, но премией "Читай. Россию" в нынешнем году был удостоен Хоакин Фернандес-Вальдес, который сумел передать все богатство русского романа на испанском языке ХХI века. Но и этому переводу отмерен свой срок, пройдет полвека, и надо будет заново обращаться к текстам русского классика.
Когда награждают людей творческих, влюбленных в свое дело и немало в нем преуспевших, всегда испытываешь чувство умиления, а то и восторга. Но закончить хочу вовсе не на умильной ноте. Российский Институт перевода, поддерживаемый Федеральным агентством по печати и массовым коммуникациям, Фондом Б.Н. Ельцина и Альфа-банком, добился немалых результатов по продвижению русской литературы в мировом культурном пространстве. Но без серьезной государственной программы по переводам и изданию отечественной прозы и поэзии на иностранных языках мы никогда не добьемся увеличения доли национальной литературы на книжных рынках Европы, Америки, Азии. А сегодня она, увы, крайне невелика - в лучшем случае достигает 2% от общего массива изданных книг. Что, впрочем, не мешает классической русской литературе оставаться не просто великой, но - по определению Томаса Манна - святой.