В Санкт-Петербурге открылась выставка "самых провальных" шедевров

Всем известно, что "Чайка" в Александринском театре провалилась. Чехов, подавленный, стремглав умчался не только из театра, но из Петербурга. Он даже забыл свою шляпу в ложе... Но мало кто знает, что про "Лебединое озеро", впервые поставленное Вацлавом Рейзингером, критики писали: "Это едва ли не самый казенный, скучный и бедный балет, что давали в России", "вместо танцев - какие-то гимнастические упражнения". А ведь Чайковский столько ждал от этой премьеры! Это был его первый балет.

Либретто "Лебединого..." - чего никогда раньше не бывало - было в 1877 году даже опубликовано в печати. Тем сокрушительнее был провал. И до триумфа этого своего произведения Чайковский так и не дожил.

Как и Бизе, ушедший из жизни в 36 лет, так и не пожал лавры с оглушительной славы своей "Кармен". Первая постановка вызвала лишь негодование публики: что за опера - про табачниц да проституток! Похоже, ее восприняли именно так, как полтора века спустя рафинированная публика смотрит пьесы "новой драмы": к чему нам эта "чернуха" на сцене?

Всего на выставке представлено 14 спектаклей, которые после первого провала стали настоящими хитами. Устроители смогли не только рассказать "истории неудач", но и объяснить их причины. А также наглядно продемонстрировать, как после свершалось триумфальное шествие того или иного спектакля, какие необычные интерпретации получала опера, балет или пьеса на мировых подмостках.

Вот, например, балет "Болт". Сочиненный балетмейстером Федором Лопуховым на музыку Шостаковича еще в 1923 году, он значительно обогнал свое время. Движения, имитирующие движения машин и пластику работающего пролетариата, создавали абсолютно новый хореографический язык. Потом его развил уехавший в США Джорж Баланчин. А в России этот язык остался "невыученным" еще много-много лет. Постановка же "Болта" не пережила даже генеральную репетицию. В 1931 году, когда балет все же решили поставить на сцене, бдительный худсовет усмотрел в новаторском спектакле "смакование пьяного и разнузданного разгула, издевательство над пролетариатом и красноармейцами". Гайки в это время уже начали закручивать.

По той же причине - обогнала свое время, не совпала с ним - провалилась "Весна священная" Стравинского. Кстати, на выставке представлены костюмы одной из первых постановок этого новаторского балета. И уникальные афиши, разгромные статьи из театральных газет и журналов. Похоже, только великий импресарио Дягилев был доволен такой реакцией на премьеру. Николай Рерих вспоминает, как он потирал руки: "Вот это настоящая победа! Пускай себе свистят и беснуются! Внутренне они уже чувствуют ценность, и свистит только условная маска. Увидите следствия".И ведь был прав!

Редкостные экспонаты, вроде уникальных рисунков Федора Лопухова, зарисовывающего движения исполнителей, наверное, не привлекли бы к себе столько внимания, когда бы в экспозиции не было столько любопытнейших подробностей громких провалов.

Например, на премьере "Севильского цирюльника" Россини оперу ошикали поклонники Паизиелло - этот композитор уже написал свою оперу на сюжет Бомарше, и она с успехом шла в театрах Италии. Россини убежал от позора и заперся в гостинице. Но на второй премьере в неописуемый восторг пришли уже его поклонники. Не сумев добиться вызова автора на сцену, они отправились за ним в отель, а когда перепуганный Россини не вышел к беснующейся толпе, побили ему окна.

К слову сказать, публика действительно могла погубить любой шедевр. История премьеры "Мадам Баттерфляй" убедительное тому подтверждение. Клакеры, раздосадованные тем, что композитор отказался им платить, устроили спектаклю настоящую обструкцию: в сцене восхода солнца, где музыка имитирует пение птиц, они мяукали, кудахтали, хрюкали...

- Провал - самое страшное слово для любого творца, - говорит ее куратор Павел Путин. - Не случайно это понятие, изначально обозначающее люк под сценой, вошло из театрального сленга в общеупотребительный язык...

И тем не менее эта выставка получилась на редкость веселой и оптимистичной. Ведь любой провал чреват крутым взлетом.