Поделиться
Со своими предложениями перед депутатами выступят министр финансов Антон Силуанов, глава Счетной палаты Татьяна Голикова, глава Федеральной налоговой службы Михаил Мишустин, представители минэкономразвития и ведущие эксперты бизнес-объединений.
Минфин предлагает снизить расходы бюджета на медицину и национальную оборону, повысить - на социальную политику и образование. Из документа следует, что федеральный бюджет будет сверстан исходя из среднегодовой цены на нефть марки Urals в 40 долларов за баррель. Инфляция ожидается в 4 процента в год, ослабление курса национальной валюты до 71,1 рубля за доллар в 2019 году и оживление темпов роста ВВП до 2,1 процента. Однако в главном финансовом ведомстве страны, судя по документу, не ожидают резких скачков курса рубля в ближайшие три года, если не случится серьезных шоков. Что касается нефтяных цен, то минфин считает: любое снижение цен на нефть с высокой вероятностью приведет к кризисным последствиям, похожим на события 2014-2015 годов, если будет принято решение об увеличении объема бюджетных расходов.
На рассмотрение Госдумы основные направления бюджетной политики будут внесены до 28 октября. А сегодня депутаты представят правительству свои соображения по параметрам будущего бюджета.
"Росийская газета" попросила своих экспертов проанализировать главные развилки предстоящего бюджетного периода. Они считают, что сегодняшние прения в Госдуме могут быть жаркими. Это связано с наличием серьезных вопросов к министерству финансов.
Евгений Балацкий, директор Центра макроэкономических исследований Финансового университета при правительстве РФ,
Наталья Екимова, ведущий научный сотрудник Центра макроэкономических исследований Финансового университета:
- Минфин сверстал не самый безупречный кризисный финансовый план. И ситуация с его принятием объективно осложняется тремя обстоятельствами. Во-первых, на рынке углеводородов царит ценовой штиль, который, скорее всего, продлится три года, следовательно, рассчитывать на неожиданное счастье в виде нефтяных доходов не приходится.
Во-вторых, санкции в отношении России в будущем не только не ослабеют, а может быть, даже и усилятся, теперь из-за Сирии. Это означает, что в рейтингах двух компаний из "большой тройки" - Fitch, Standarts&Poors, Moody s - наша страна так и завязнет, преимущественно в "мусорной" зоне, что автоматически влечет запрет на инвестиции со стороны крупных финансовых институтов Запада. Даже если такие операции будут иметь место (например, покупка гособлигаций), то расплатой за это станут повышенные процентные выплаты по долгам.
В-третьих, страна стоит на пороге исчерпания суверенных резервов - Резервного фонда и Фонда национального благосостояния. Это сразу предопределяет переход к чрезвычайно жесткой бюджетной политике с тотальной экономией по всем статьям.
Тем не менее, каким бы жестким бюджет ни был, он должен позволить в ближайшие три года решить три фундаментальные задачи. Первая: сохранить суверенность страны за счет обеспечения должного уровня ее обороноспособности. Вторая: не допустить массового обнищания населения. Третья: обеспечить приемлемую работоспособность национальной экономики и всех ее звеньев. Насколько способен решить их нынешний вариант бюджета, судя по тем контурам, которые уже обозначили?
Для ответа посмотрим на расходы бюджета, которые, в частности, предполагают сокращение статьи "Национальная оборона" за период 2016-2019 на 27,6 процента. Однако с учетом инфляции реальное совокупное сокращение статьи составит 36,6 процента. Это означает серьезный удар по обороноспособности страны, который можно принять только с учетом экстраординарных обстоятельств. Тем самым первую задачу бюджет может не решить.
Второе направление - социальная политика - призвано поддержать наименее защищенные слои населения: пенсионеров, инвалидов. И здесь получается интересная арифметика: затраты за три года увеличиваются на 9,6 процента. Однако планируемая инфляция за эти годы с лихвой съест намеченную поддержку малоимущих - затраты на них в реальном выражении сократятся почти на 3 процента. Фактически это означает, что снижение доходов незащищенных слоев населения все-таки будет иметь место, но его темпы будут очень незначительными, что в нынешних условиях можно считать даже достижением. Однако оно полностью перечеркивается снижением затрат на здравоохранение за три года на 21,9 процента, что с учетом инфляции означает реальное сокращение на 31,7 процента.
Если к этому добавить, что затраты на физкультуру и спорт за три года сократятся почти в 2 раза, а с учетом инфляции - в 2,2 раза, то это означает, что нынешний бюджет капитально перекрывает два ключевых канала, от которых зависит здоровье нации. Следовательно, вторую задачу бюджет также не способен выполнить.
Третья задача также оказывается под вопросом. Например, затраты на национальную экономику сокращаются на 3,3 процента, а с учетом инфляции за три года - на 15,4 процента. А номинальное сокращение затрат на ЖКХ на 52,6 процента, реальное - в 2,4 раза. Вот это уже ставит под вопрос сам факт существования этого сектора экономики. А вместе с ним и россиян, которые при подобном финансировании могут, например, банально мерзнуть в зимнее время из-за плохой работы коммунальных служб.
Но, как известно, сколько ни экономь, а при отсутствии доходов не разбогатеешь. Как же бюджет собирается пополнять свою доходную часть?
Оказывается, логика здесь проста: надо продолжать отжимать самые рентабельные отрасли экономики. Поэтому за счет модификации налогообложения в нефтяной отрасли только за 2017-2019 доходы этой статьи вырастут на 40 процентов. За счет повышения акцизов на нефтепродукты - на 58, а за счет ежегодного в течение трех лет увеличения акцизов на табачную продукцию - в 3,5 раза. Можно согласиться, что эти отрасли должны внести вклад в преодоление кризиса, однако других источников минфин, похоже, не видит. Фундаментальный недостаток подобной позиции состоит в том, что регулятор делает акцент на рост налоговых ставок, а не на рост налоговой базы, тогда как именно она способна обеспечить устойчивые поступления в бюджет. Не просматривается в бюджете и объявленного импортозамещения, которое бы привело бы к росту производства, следовательно, и налоговой базы.
Что следовало бы изменить в бюджетной доктрине?
Во-первых, приоритеты в расходной политике. Зачем, например, на фоне убийственного сокращения расходов на здравоохранение надо наращивать за три года затраты на образование почти на 30 миллиардов рублей? По нашим оценкам, только в 2016 году на поддержку 21 вуза, претендующего на вхождение в тор-100 международных рейтингов, было потрачено 10,9 миллиарда рублей без видимых успехов. Если убрать эти почти 11 миллиардов и нейтрализовать будущий рост затрат отрасли на 30 миллиардов, то высвобожденной суммы в 41 миллиард хватит на то, чтобы сохранить дееспособным жизнеобеспечивающий сектор ЖКХ (30 миллиардов рублей) и основательно поддержать сектор физкультуры и спорта. На период кризиса амбициозные программы по выводу отечественных университетов на мировой уровень можно безболезненно заморозить и вернуться к ним позже.
Во-вторых, вместо сокращения на 102 миллиарда рублей затрат на здравоохранение можно сократить затраты на общегосударственные вопросы: на бюрократическую систему, финансирование которой только за 2017 год должно возрасти на 72 миллиарда рублей. Если, например, сократить расходы на эту отрасль на 22 процента, как это планируется в отношении здравоохранения, то к 2019 году можно сэкономить 241,6 миллиарда, которых хватит на поддержку здравоохранения на нынешнем уровне и еще почти 140 миллиардов перераспределить в виде производственных инвестиций в экономику.
Эта мера позволила бы запустить эффект инвестиционного мультипликатора и увеличить налоговую базу. Тем более что даже поверхностный экспертный анализ показывает, что сфера госуправления в России может быть безболезненно сокращена на 25-30 процентов, а в среднесрочной перспективе - на 50. Однако для этого необходимы те самые структурные реформы, о которых давно говорят, но по-прежнему откладывают. А без этого системно оздоровить бюджет вряд ли удастся.