Поделиться
Впервые на русском вышел роман прославленного британского автора, который рисует в нем жизнь города Анк-Морпорк, полного противоречий, контрастов и парадоксов. Главному герою, когда-то не слишком законопослушному Мокрицу фон Липвигу, однажды повезло сделать правильный выбор и сменить свою рискованную стезю на вполне почтенную должность Почтмейстера. Однако теперь обстоятельства складываются так, что он вынужден в собственную служебную квартиру попадать, не степенно входя по лестнице, а карабкаясь по наружной стене с помощью двух хлипких гвоздей.
"Удивительные вещи можно узнать по ночам, сидя на водосточной трубе. Оказывается, например, что люди скорее обратят внимание на тихие звуки - щеколда щелкнет на окне, звякнет отмычка, - чем на громкие, вроде падения кирпича на мостовую или (дело-то происходило в Анк-Морпорке) чужого крика. Это были громкие звуки и, стало быть, являлись достоянием широкой публики, что делало их общей проблемой - то есть не вашей. А тихие звуки были совсем рядом и говорили о том, что кому-то не удалось остаться незамеченным, а значит, были самыми насущными и лично вашими. Поэтому он и старался не производить тихих звуков".
Впрочем, тут и без звуков нелегко - то молоток, призванный забивать гвозди в щели кирпичной кладки, свалится вниз, то заночевавшие под крышей голуби спросонок устроят верхолазу мини-бомбардировку. Потом, когда Мокрицу всё же удастся нырнуть в свое окно раньше, чем на охоту за лезущим по стене сомнительным субъектом сбежится половина города, подоспеет и новый сюрприз. А именно, предложение потрудиться над приведением в порядок местной финансовой системы и монетного двора, мол, с почтой же справился… Однако мажоритарный пакет акций Королевского банка принадлежит маленькой собачке, и это только одна из неожиданностей на пути новоявленного финансиста.
В романе, ставшем международным бестселлером сразу после своего появления, а теперь изданном и в России, описана история людей, на протяжении тысячелетий обитавших в центре Англии, сражавшихся против иноземных захватчиков-римлян, а потом и между собой, ненавидевших и любивших, искавших истину и выгоду - как в самой Британии, так и других странах. Так, например, в тексте рассказывается о событиях середины XVIII века, приведших к захвату Индии англичанами.
"Колониальные товары - шелк, хлопок, пряности, чай и кофе - пользовались необычайным спросом на европейских рынках, а потому Франция вот уже много лет пыталась заполучить торговые привилегии в Индии, для чего требовалось преодолеть сопротивление Британской Ост-Индской компании, заручившейся поддержкой английской армии. До 1756 года французы лишь изредка вступали в схватки с англичанами, ограничиваясь попытками заключить союзы с индийскими князьями. Наконец Уильям Питт потребовал решительных действий. Война стала неизбежностью".
Один из героев романа, Адам Шокли, многие поколения семьи которого жили в Саруме, получил благодаря с трудом заработанным деньгам отца офицерский чин и отправился служить в расквартированные на индийской земле войска. Но богатство и слава досталась другим, а его полк вернулся в Ирландию. Потом он служил на Карибских островах, а затем оказался в Северной Америке, где предстояла война с мятежниками, выступающими за независимость от британской короны. В романе рассказывается о том, как менялась жизнь британцев, как во время Гражданской войны многие семейства разделись на два лагеря - поддерживающих короля Карла I и Оливера Кромвеля. Заканчивается красочная история Сарума событиями апреля 1985 года, когда местный собор посетил принц Уэльский.
Известный учёный, профессор истории Стэнфордского университета, автор нескольких футурулогических бестселлеров, анализирует причины возникновения войн на протяжение более чем двух тысячелетий, начиная с создания Римской империи, а также ряда других крупных держав - государства империя Хань на территории современного Китая и империя Маурьев на территории современных Индии и Пакистана.
В книге рассматривается и пятисотлетняя война, в течение которой с 1415 года Европа покоряет почти весь мир, превратив земли Африки, Азии, Америки и Австралии в колонии и вассальные территории. А среди до сих пор продолжающих споров, кто же виноват в развертыванию кровавой бойни на полях Европы в августе 1914 года, по мнению автора, напрасно не уделяется внимания тому факту, что в августе 1898 года российский император Николай II приказал своему министру иностранных дел сделать иностранным послам следующее заявление: "Охранение всеобщего мира и возможное сокращение тяготеющих над всеми народами чрезмерных вооружений являются при настоящем положении вещей целью, к которой должны бы стремится усилия всех правительств".
Император предложил собрать международную конференцию, на которой бы осудили окончание эпох войн и массовое разоружение. "Предложение было встречено с восторгом. Автор международного бестселлера "Долой оружие!" (его высоко ценил сам Лев Толстой) баронесса Берта фон Зутнер, вскоре ставшая первой женщиной - лауреатом Нобелевской премии мира, назвала Николая "новой звездой на культурном небосклоне".
В 1899 в день рождения императора 130 дипломатов собрались в Лесном дворце близ Гааги, в нейтральных Нидерландах, чтобы договориться о подобной конференции. Обсуждения, в ходе которых предлагалось ограничить варварство на войне, продолжались два месяца. Были принято решение о созыве новой конференции в 1907 году. На ней решили собраться на следующую - уже в 1914 году… Сейчас же, по мнению Морриса, война уничтожает саму себя, и эволюция оружия достигла таких высот, что глобальные войны становятся невозможными из-за смертельного риска для существования современной цивилизации.
Каковы долгосрочные перспективы развития капиталистического общества? По мнению автора, профессора и известного обозревателя экономической программы на BBC, кризис 2008 года, начавшийся в экономике, превратился в кризис социальный. Проблема в том, что спустя три с небольшим десятилетия большое значение будет иметь изменение климата, старение европейского и американского населения, возникнет необходимость, для того, чтобы уберечь население от потрясений и неравенства, ограничить неолиберализм, представляющий собой доктрину о неконтролируемых рынках.
В тексте рассматривается влияние на экономику "длинных циклов" Николая Кондратьева, первого, кто доказал существование длинных волн в экономической истории. Во второй части книги рассказывается о посткапитализме и роли информационных технологий, влияющих на различные аспекты эволюции общества, в том числе - появление новой рабочей силы, первичной деятельностью которой является "производство знания средствами знания".
Рассматривая потенциал, который заключен в "интернете вещей", Мейсон приходит к выводу, что цифровая "революция изменила то, как мы обрабатываем, храним и передаем информацию, и начиная с середины 1990-х годов привела к возникновению сетевой экономики, которая стала разъедать традиционные капиталистические отношения собственности следующим образом. Революция разъедает ценовой механизм - в том виде, каком его понимают традиционные экономисты,- цифровые товары снижают стоимость воспроизведения информации до нуля". Корпорации создают монополии на информацию, а также делают попытки присвоить и эксплуатировать информацию, касающуюся данных о потребителях. Но одновременно появляются и бесплатные вещи, изготовленные посредством однорангового производства, вытесняющие коммерческие информационные товары.
Недавно вышедшая в свет антология объединяет рассказы и повести разных авторов, посвященные не просто представлениях о Грядущем, но и его тесной связи с современностью, равно как и с давно прошедшими временами. Будущее отличается от настоящего не своими продвинутыми атрибутами, а отношением людей к ним, тем метаморфозам, которые отличают наступившее от прошлого. Будущее несет в себе изменения и его приметами являются перемены в предыдущем миропорядке. Притом, что часть прежней символики в будущем наглядно сохраняется, порой она обретает новый смысл и наполнение. Недаром предисловие к книге стилизовано под вступление к каталогу невероятных, но, разумеется, необходимых всем и каждому вещей. А на остроумных иллюстрациях запечатлены рекламные плакаты из еще не наступивших эпох.
Но, может быть, как в рассказе Арти Александер и А. Санти "Аннам и Анджан", во все времена самым важным останутся древние как мир любовь, понимание, материнство? "Изредка пытаясь узнать, чем же занимается старший сын и насколько это опасно, она не была особо настойчивой в расспросах, ей было страшно узнать о чем-то действительно опасном в его профессии. А Аннам сурово и типично по-мужски отмалчивался или шутил. Берег мать. Он тоже был очень похож на своего отца".
Актуальная проблема тотальной озабоченности успехом по-разному осмысляется и анализируется во многих произведениях сборника. В рассказе Алексея Васенова "Почему я не верю золотым рыбкам" удача, казалось бы, посетившая главного героя, лишний раз высвечивает в нем те не слишком приглядные черты, которые можно разглядеть и не обращаясь к порождению забытых биотехнологий, способному исполнять желания. А то, что исполнение это - с оговорками, и само биотехночудо весьма коварно, так и не удивительно, бесплатный сыр известно, где бывает.
В "Корпоративных джунглях" Алекса Громова футуристические размышления переплетаются с модифицированной нео-сказочностью, вполне документальные зарисовки - с причудливым гротеском. В итоге перед читателем разворачивается обширная панорама жизни, а точнее, существования, которое лишь на первый взгляд кажется невероятным.
В рассказе Ольги Дыдыкиной "Хочу настоящее!" особенности корпоративного образа жизни смешаны с технологией создания иллюзий, которые одновременно являются и продукцией компании, и офисной повседневностью. Но старая, потрепанная, зато такая настоящая детская книжка неожиданно превосходит по силе воздействия все оцифрованные шедевры…
В антологию также включены произведения Михаила Попова, Татьяны Безуглой, Корнелия Магнуса, С.Н. Табаи, Антона Житарева, Павла Иванова.
В издании анализируется, как на протяжении четырех веков менялись отношения России со Средней Азией, выстраивалось сотрудничество, решались различные конфликты, в том числе - связанные с судьбами женщин, которых азиатские купцы взяли в жены и потом хотели забрать с собой в Хиву или Бухару.
"Для Средней Азии, однако, торговля именно с Россией, судя по всему, была гораздо более существенной. Хива, например, не будучи зависима от русских рынков, торговала с Бухарой, Кокандом, Персией и Афганистаном, но торговля ханства с Россией в 1800 году считалась самой удобной и наиболее прибыльной. Настойчивое стремление хивинцев торговать с Россией подтверждает мнение, что торговля с русскими была для них крайне важной. Таможенные документы всех юго-восточных торговых пунктов свидетельствуют, что в конце XVIII века, а возможно, и ранее Средняя Азия имела существенные преимущества в торговле с Россией. Около 1794 года бухарцы и хивинцы, доминировавшие в коммерческой активности, продавали ежегодно царской империи товаров примерно на 2 млн рублей, в то время как империя продавала азиатам товаров лишь на половину этой суммы. И такое соотношение не менялось в первые десятилетия XIX века".
В тексте подобно описано, какие реформы правительство Российской империи провело в Средней Азии, и как поменялась ситуация после прихода к власти в России большевиков, провозгласивших независимость этих территорий. Так пришедшее в Бухаре новое правительство нуждалось в использовании во властных структурах компетентных лиц прежнего режима - за неимением других. Поэтому этих нужных функционеров нельзя было лишать земель, которыми они владели, и поэтому - проводить обещанные аграрные реформы. Поэтому вскоре население стало говорить, что единственным результатом революции стало то, что им навязали "семь эмиров вместо одного".
Впервые на русском языке вышел роман современного иранского писателя, посвященный семье Саларов, которая тесно связана с историей всей страны, поскольку они были близкими родственниками шахов из династии Каджаров, правивших с конца XVIII до первой четверти ХХ века. "Их предок, которого так и называли "Большой шазде", был одним из бесчисленных сыновей Шаха-бабы и, поселившись здесь, он каждую ночь с четверга на пятницу бодрствовал допоздна в хижине в глубине сада, в неверном свете фонаря; быть может, просто чтобы не забыли, что он еще жив".
Драматичные судьбы представителей разных поколений Салар-ханов переплетаются в единое эпическое полотно повествования. На склоне лет последний отпрыск некогда знатного рода вспоминает собственный жизненный путь, рассказы старших родственников. Например, сын родоначальника в молодости "был главой совместной "Ирано-русской пограничной комиссии", и многие страницы Ахалского договора были украшены его личной печатью". Эмоционально и ярко описаны как события государственного значения и колоритные эпизоды из жизни персидских властителей позапрошлого века, так и личные взаимоотношения, дружба, любовь, привязанность к отчему дому, предстающему на страницах романа не просто жилищем, но внимательным, хоть и молчаливым, свидетелем человеческих переживаний.
В книгу известного московского писателя включены произведения, примечательные своей многослойностью, заставляющие вспомнить Андрея Белого, Рэя Брэдбери, Владимира Гиляровского, обэриутов, экзистенциалистов… Автор искусно переплетает и отзеркаливает смысловые слои, превращая традиционные сюжеты в изящные парадоксы, способные пробуждать у читателей глубокий эмоциональный отклик.
Так, рассказ "Алые паруса - 2", полный метких жанровых зарисовок, оборачивается историей настоящей любви, ничуть не менее прекрасной, чем классическая повесть Грина. Хотя, казалось бы, ничто не предвещало… "В общем, девочка росла без матери, да ещё со странным именем и еще более странным отцом. Про Ассоль и алые паруса в те годы пели бодрые, но романтические песни вокально-инструментальные ансамбли. Дети же во дворе и в школе, не разделяя или просто не понимая этого возвышенного порыва, дразнили её и "солью", и "фасолью", и даже "молью". Как следствие, росла она замкнутой и необщительной, что естественным образом не могло ни сказаться на её развитии. Как это ни странно, книг она тоже особенно не любила. Видимо отец своим излишним усердием на этом поприще привил ей к ним стойкую идиосинкразию…".
В "Этюде о многомерности пространства" запечатлен образ человека, затерянного в бетонных просторах мегаполиса: "А снег плотными струйками вьется вокруг него, а ветер треплет обрывок клетчатой бумажки с рядком корявых цифр, за которыми скрываются дом, корпус, подъезд и квартира - скрывается так необходимый ему человек". Автор бережно описывает хрупкий мир недавнего прошлого, людей, выросших на сломе эпох, перемены жизненных укладов - советского и постсоветского, их мечты и чаяния, надежды и горести. Калейдоскоп причудливых образов оттеняет вечные ценности, заставляя их сиять еще ярче.
В этом захватывающем романе виртуозно выстроенный сюжет органично сочетается с глубоким погружением в историческую обстановку Российской империи первой половины XIX века. На фоне противостояния держав выразительно проявляются человеческие характеры.
"Мы не ставим невыполнимых задач. Нас интересуют только документы и прежде всего те, что касаются портов и крепостей, а также флота и армии, ну и любые сведения, задевающие интересы Османской империи. - Вот это да!.. Кем же нужно быть, чтобы добраться до этих бумаг? - Незаметным чиновником, писарем или адъютантом военного начальника - нам все равно, главное, чтобы результат был". И новому агенту турецкой разведки, скрытому под прозвищем "Менелай", это удается.
Но командующий русским Черноморским флотом адмирал Грейг начинает подозревать неладное: "То, что мы перехватили, - это даже не копии, а подлинники, отправленные в столицу или Одессу, ведь я узнал руку моих писарей". Один из подчиненных адмирала, князь Ордынцев, получает приказ провести негласное расследование и изобличить шпиона, получившего доступ к секретным документам. Погоня за подозреваемым приводит Ордынцева с берегов Черного моря в Москву накануне коронации императора Николая I. И тут бравый моряк встречает девушку, наделенную не только яркой внешностью, но и незаурядным характером. Ее зовут Надин Чернышёва, она захвачена не столько романтическими грезами, сколько желанием вернуть благосостояние семьи, которое пошатнулось, когда по делу декабристов был арестован ее брат. Ради этого Надин берется вести коммерческие дела, хоть это пока и непривычно для барышни из хорошей семьи. Однако судьбы ее и Ордынцева уже связаны намного теснее, чем им могло показаться при первой встрече.
В сборнике трудов известного европейского филолога раскрываются основные аспекты темы меланхолии в европейской культуре. Начав с "Истории врачевания меланхолии", в котором нашлось место как текстам "Гиппократовского корпуса", отражающим и народные иррациональные верования, и нравственным наставления ("утешения") древних философов, в которых намечалась психотерапия депрессивных состояний, Старобинский уделяет внимание и латинской сатире, допускающей разнообразие предметов, смену тональности и непринужденную откровенность.
В главе "Урок ностальгии" приводятся размышления между чувствами и языком, поскольку чувство не тождественно слову, но может распространяться только посредством слов. Одна из тем, затронутых многими великими поэтами и прозаиками и ставших классическим сюжетом, - это падение Трои, знаменитый пожар, его осмысление и долгая память, в том числе и в отечественной литературе. "Мандельштам отстаивает для себя самого и для русской поэзии право на блистательных предков: он сводит в едином перечислении "Пушкина, Овидия и Гомера". И добавляет к ним Данте, Вийона, Ариосто. Но по отношению к тому, чего он ждет от себя, все эти поэты кажутся ему только "предчувствиями". Иной голос - голосу могучей стихии - овладевает его слухом, и он ищет на него ответа… Долг поэта по отношению к миру и самому себе - забыть о своей частной судьбе. Но для Мандельштама перечеркивание "домашнего архива" не сопровождается соблазном анонимности. Отказ от "семейной памяти" идет на пользу текущему моменту, когда слова языка превращаются в речь от первого лица, наиболее ответственную форму высказывания".
В главе "Взгляд статуй" речь идет о том, что среди меланхолических персонажей есть много статуй, являющихся изображениями в изображении, произведением в произведении, которые в свою очередь подлежат истолкованию. Неслучайно, подчеркивает автор, если рядом со статуей изображены живые фигуры, она определяет или изменяет их статус, иллюстрируя, в том числе, контраст камня и плоти.