Поделиться
Однако очень быстро этот налет настороженности начал исчезать, и вместе с этим менялась интонация, с которой произносилось слово "Академик" - от равнодушно-пренебрежительного до почтительного "наш Академик". Как это получилось? Что он сделал для того, чтобы разведка не только приняла его, но и стала им гордиться?
Прежде всего он уважительно и с искренним интересом, но без какого-либо заискивания (которое, кстати, было противно его натуре) отнесся к профессиональному сообществу разведчиков. Сотрудники почувствовали с его стороны доверие к себе как к профессионалам и стали доверять ему как политику, организатору и просто умному человеку.
Евгения Максимовича отличало очень внимательное отношение к мнению экспертов. И вообще уважительное отношение к собеседнику, на какой бы профессиональной и социальной лестнице он ни стоял. В этом сказывался и его собственный опыт эксперта.
...Этот опыт проявлялся в том, что его интересовало любое экспертное мнение, пусть даже самое радикальное, не всегда совпадающее с его собственным мнением. Если он не соглашался, то обосновывал свою позицию, не принижая собеседника, не лишая его воли к самостоятельному мышлению. Похоже, что он не очень доверял тем, кто относился к категории "слепых исполнителей". И вместе с тем как руководитель всегда был тверд, оставляя за собой последнее слово. Если подчиненный в пылу полемики терял чувство меры и продолжал настаивать на своем, Евгений Максимович мог с улыбкой сказать: "Может быть, вы позволите мне побыть начальником..."
...Евгений Максимович был первым среди российских политиков, кто сформулировал приоритетность в обеспечении национальных интересов. На первое место он ставил сохранение территориальной целостности, основанное на эффективных институтах власти и прочной экономической базе. На второе место - создание для страны комфортной среды обитания, базирующейся прежде всего на стабильных дружеских отношениях с сопредельными странами. В конечном счете конфликтные ситуации в далекой Латинской Америке или Африке, сколь бы ни были они сами по себе печальными, несут меньшую угрозу для национальной безопасности России, нежели внутренний или внешний конфликт в приграничном государстве. Отношениям со странами СНГ должно придаваться приоритетное значение.
...Одним из концептуальных нововведений, соответствующих ситуации в стране и настроениям в обществе, стала большая открытость в освещении деятельности разведки. Пресс-конференции, брифинги, выступления в печати, на радио и телевидении с разъяснениями и информацией о деятельности разведки стали обычным делом. Причем сам Евгений Максимович принимал в этом активное участие. И это несмотря на то, что с журналистами у него порой складывались непростые отношения. Он возмущался появлением такого нового для нашей страны явления, как "желтая пресса". Ответственно и строго относясь к своей работе, в том числе и в бытность корреспондентом газеты, он ожидал такой же ответственности и от современных тружеников пера. Примаков бурно реагировал, да и просто обижался, когда в СМИ появлялись спекуляции, а порой и ложные слухи, касающиеся его самого или службы. Будучи человеком высоконравственным, Евгений Максимович требовал (к сожалению, зачастую безуспешно) того же от представителей прессы.
В период его руководства службой был отработан и порядок рассекречивания находящихся в архивах документов. Это дало возможность сделать достоянием гласности материалы, имеющие историческую ценность, а также удовлетворить запрос общественности на информацию о формах и методах работы разведки и их соответствии коренным интересам национальной безопасности страны.
...Очень много было сделано для финансового и материального укрепления службы. В самые сложные годы - в начале 90-х - стабильно выплачивалась зарплата сотрудникам. Сейчас трудно представить, что могло бы быть иначе, однако в то время не только на заводах и фабриках, но и в системе государственной власти это было явлением уникальным. Так же как, впрочем, и обеспечение жильем принимаемых в СВР новых сотрудников, что являлось крайне важным для сохранения возможности подобрать кадры для службы на всей территории России.
Это все делает понятным, почему в службе с благодарностью повторяют, что Евгений Максимович в трудное время спас разведку. Запомнили, конечно же, его и как человека большого ума, знаний и аналитических способностей. На совещаниях он обычно сидел с, казалось бы, непроницаемым, отрешенным выражением лица. Можно было подумать, что он где-то не здесь, думает о чем-то своем. Потом наставал его черед высказаться, и становилось понятно, что он все слышит и не упускает ни одного слова, ни одной мысли выступающих. Его речь демонстрировала работу ума по систематизации того, что было сказано, сопоставлению с ранее ему известным, выстраиванию некоторой логической цепи событий и фактов с обязательными выводами в конце. Формулировки его всегда были точны и лаконичны: первое...второе... третье...
Евгений Максимович обладал большой притягательной силой. Мастер находить и сохранять друзей, что очень ценится в разведке, но у него это не приобретенное качество, а существо натуры. Причем в общении с людьми, особенно подчиненными, он проявлял деликатность, никогда не переходя на "ты" (в отличие от панибратски-хамоватой привычки некоторых руководителей), всегда апеллируя к достоинствам человека, нежели к его недостаткам, то есть делал то, что приподнимало собеседника в его собственных глазах и во мнении окружающих. Этот образ умного, тонкого человека, мудрого и твердого руководителя, сделавшего много важного и полезного для страны, останется в душе и воспоминаниях тех, кому посчастливилось общаться с Евгением Максимовичем.