Поделиться
Она поражала уже обложкой - разноцветной, с таинственными нарисованными фигурами, совершенно не похожей на однообразные полосатые конверты для грампластинок тех лет. Но главное было в песнях, абсолютно новых для советской эстрады: стихи Волошина и Сафо, Верлена и Гете, положенные на сложные мелодии, звучащие под арт-роковые гитары и электронику в исполнении молодых, мало кому известных музыкантов...
Музыканты, песни, студия, оформление диска - всем этим Тухманов с женой Татьяной Сашко тогда занимались сами. Мы попросили вспомнить об этой работе ее непосредственных участников, авторов и исполнителей. И начали, конечно, с главного виновника торжества.
- Это было примечательное время в музыке, середина 70-х, - вспоминает Давид Тухманов. - Существовала советская песня с ее замечательными чертами, художественными и поэтическими, в СССР начали проникать новые веяния западной музыки, фирма "Мелодия", государственная организация, начала думать о коммерции, чуть посвободнее стало в прохождении материала... Я, написав к тому времени несколько популярных песен, чувствовал, что мои композиторские возможности не полностью реализуются. Захотелось в качестве эксперимента соединить то, чем я владел в области классики, с ритмическими формами популярной музыки - электронным звучанием, аранжировкой...
И соединить это все с настоящей поэзией...
Давид Тухманов: Классическая поэзия в соединении с музыкой, которую можно назвать и эстрадной, - это было ново. Тексты для нас, конечно, были первичны, мы долго искали стихи, которые могли бы уложиться в форму песен и звучать современно. В том числе и те стихи, что для пения не предназначались. На диске "По волне моей памяти" были в основном переводы, но я решил использовать и цитаты на языке оригинала, намекая на то, что поэзия-то, в принципе, непереводима...
А по какому принципу вы подбирали музыкантов?
Давид Тухманов: Пение в современной манере с трудом приживалось на нашей эстраде, считалось, что нужно петь классически поставленными голосами и лучше без микрофона. Но микрофонное пение позволило выявить в голосе новые краски! И я искал людей современных, молодых, увлеченных музыкой. Работал устный телеграф, мы узнавали, что есть такой музыкант, такой певец, вот ребята из Риги, вот из Москвы... Люди играли в ансамблях при ДК, в ресторанах и с радостью хватались за возможность участвовать в проекте, сделать записи. Может, они были не слишком опытны, но внутренне готовы, чтобы это исполнять.
А как вы понимали, что, скажем, Александр Барыкин нужен вам для Бодлера, а солист "Арсенала" Мехрдад Бади - для Волошина и Шелли?
Давид Тухманов: Я искал певцов, когда песни уже были сделаны. Искал, исходя из того, как бы мне хотелось эти песни услышать, в моей голове они звучали в определенном голосе, тембре, и я старался найти тех, кто ближе к моему "слышанию" подходил. И, по-моему, все справились, обо всех ребятах воспоминания самые чудесные.
Ваши солисты не могли вынести тексты из студии, о самом диске знали лишь посвященные... Владислав Андрианов говорил, что вы просили его петь "так, чтобы не узнали". Опасались, что работу с песнями на стихи неведомых поэтов прикроют?
Давид Тухманов: Ну, Слава, которому досталась сама песня "По волне моей памяти", мог бы и не стараться - его тогда мало кто знал. А мне просто не хотелось афишировать все раньше времени, мы старались работать так, чтоб поменьше народу было кругом. Чтобы не спугнуть. Я и на худсовете играл и пел эти песни очень мягко, на манер классики, а после того, как худсовет все утвердил, мы могли писать, петь, играть и записывать что угодно, опасаться было нечего.
А потом надо было поскорее иметь на руках готовую работу.
Давид Тухманов: Да, чтоб она быстро проскочила через все инстанции, и начался бы ее официальный выпуск. "Волна" должна была дойти до магазина.
А вы предполагали такой ее успех, миллионные тиражи?
Давид Тухманов: Нет, конечно. Я считал, что работа сложная, эстетически слишком изысканная и вряд ли будет популярна. Повторяю, это был очень короткий период культурной жизни страны, когда сошлись очень многие вещи, ни до, ни после уже не сходившиеся. Что подтверждает моя дальнейшая творческая жизнь: я написал много вещей разной степени успеха, но повторения "По волне моей памяти" уже не случилось.
И популярней песни, чем "Во французской стороне", уже не появилось...
Давид Тухманов: Это был самый простой номер, единственный на диске, приближавшийся к песне традиционной, с куплетом-припевом. Люди лучше всего воспринимают ту музыку, которую понимают.
Сергей Беликов, певец:
Давид Федорович меня, музыканта группы "Аракс", нашел сам, позвонил, пригласил к себе домой, это было в конце зимы 76-го. Он жил где-то в переулках в районе Тверской. О сути проекта - подать классическую поэзию в современной музыкальной обработке - мне рассказала его жена Татьяна Сашко, как я потом узнал, подбиравшая тексты. А Давид Федорович сразу увлек меня к роялю. Что-то напел, наиграл, дал в руки ноты. Помню, мы сразу репетировали три номера - видно, так он определялся, кому какую песню поручить. В моем исполнении ему понравилась "Сентиментальная прогулка" на стихи Верлена - тонкая, поэтичная, воздушная.
Эту воздушность Тухманов из меня и вытягивал на репетициях, требуя передать на одном дыхании все "струящиеся закаты", переходы с тихого звука на громкий. Он добивался, скажем, чтоб в строке "Вставал туман, как призрак самого отчаянья" слово "отчаянье" прозвучало и правда отчаянно, драматично... В "Араксе" такого не требовалось, и когда песня зазвучала, я понял, что Тухманов реально раздвинул мои исполнительские рамки.
Запись мы делали не на "Мелодии", а на новой студии при каком-то медицинском центре на пересечении Рублевки и МКАД, видно, Давид Федорович страховался от лишних ушей. Я писал голос уже на записанный "инструментал", а аппаратура там была попроще, чем на "Мелодии", так что если Тухманова с Сашко что-то не устраивало, приходилось перепевать целыми куплетами.
Игорь Иванов, певец:
Помните, в фильме "Вий" семинаристы во главе с Куравлевым выходят с занятий с песнями, криками, "отвязываются" на всю катушку? Вот и в песне "Из вагантов", по мысли Тухманова, все должно было быть таким же веселым, бесшабашным.
Она была самой популярной на диске. Ее часто играли на танцах, пели все подряд, с ней случались всякие курьезы. Помню, на гастролях с "Поющими сердцами" в Боливии наши конферансье Лифшиц и Левенбук объявили "Во французской стороне" как песню беззаботного студента, а там тогда были студенческие беспорядки, студентов сажали в тюрьмы... Зал загудел, посол прибежал, схватившись за голову, но я ее все равно пел, а народ танцевал. "Во французской стороне" производила на всех ошеломляющее впечатление, ведь тогда во всем мире думали, что советские артисты знают только "Калинку" да хороводы водят, как ансамбль "Березка".
В "Вагантах" была очень красивая кода, конец песни, ее потрясающе играл на гитаре Борис Пивоваров, гитарист из ВИА "Верные друзья". Кода была длинная, с импровизациями, гораздо длиннее, чем на диске. Жаль, Тухманов не взял ее в окончательный вариант.
Александр Шварц, автор обложки диска "По волне моей памяти":
Наша работа шла так: Адик Тухманов приглашал меня домой, играл мелодии, я стоял у рояля, слушал, а дома отрисовывал идеи, на которые меня эта музыка вдохновляла.
Самый первый эскиз был зарублен начисто. На нем не было полосатого фона, все было зарисовано пером, и это были аллюзии с нашей действительностью: фрагменты Кремля, космос, ракеты и много чего еще - хотелось в одном рисунке показать всю цивилизацию. Обложка была признана "не соответствующей идеалам социалистического реализма".
Во втором варианте все было просто: Адик стремился к совершенству в музыке, а я решил отразить совершенство человеческого духа. Там была большая композиция, состоящая кроме мудреца, статуи Афины и мотоциклиста еще из 15-20 фигур. Худсовет почти все их вырезал, буквально ножницами.
Но и эта обложка живет уже 40 лет, конечно, прежде всего благодаря музыке.