"Землетрясение": манипуляция и экплуатация от Сарика Андреасяна

Если попытаться в двух словах описать "Землетрясение", то это будут слова "эксплуатация" и "манипуляция". Эксплуатируется трагедия, произошедшая в декабре 1988 года в Армении, с тем, чтобы заставить всех плакать путем нехитрых, но действенных манипуляций. С помощью маленького мальчика, дрожащим голосом произносящего: "Мамочка, не умирай". С помощью рассказа усатого человека, таскающего за собой кастрюлю с хашем - единственного, что уцелело после того, как стихия прервала празднование его дня рождения, унеся жизни гостей. И так далее. Способов выжимания слез у Сарика Андреасяна почти столько же, сколько в его картине отдельных сцен.

"Землетрясение" условно делится на три неравные части. Сначала идет экспозиция с завязками основной и побочных сюжетных линий. В горном тоннеле врезаются друг в друга "Волга" героя Константина Лавроненко и ВАЗ-2106, везущий семью из четырех человек. Не очень понятно, почему так получается - дорога ровная, двухполосная, фары горят, водители трезвые. Как бы то ни было, выживают двое: Лавроненко и 12-летний мальчик. Встретиться им вновь предстоит через 8 лет в лежащем в руинах Ленинакане.

Там же накануне катастрофы симпатичная черноглазая особа отвергает ухаживания солидного мужчины, мотивируя это тем, что "он директор кладбища, а я жить хочу". Влюбленный дарит объекту своей страсти стол из цельной мраморной плиты на металлических витых ножках. Чтобы она под ним спряталась во время толчков. (Это не его объяснение странного презента, это так в сценарии написано.) Также среди действующих лиц, помимо упомянутых выше мальчика с мамой и человека с хашем, - милиционер, группа мародеров, муж с женой, тесть, не одобряющий выбора дочери, и теща. Плюс еще несколько совсем уж третьестепенных персонажей, включая француза-спасателя с дрессированной собакой.

Собственно землетрясение - самая короткая часть, и оно, пожалуй, к лучшему. То ли из-за нехватки средств (бюджет - 200 миллионов рублей), то ли еще из-за чего здания Ленинакана рушатся настолько неправдоподобно, что, кажется, если приглядеться, то через нарисованные трещины можно увидеть зеленый экран московского павильона. Да и вообще слишком заметно, что почти весь фильм снимался в декорациях - не такой уж маленький город выглядит в нем так, словно состоит из двух с половиной улиц.

Неправдоподобное воссоздание бедствия заканчивается быстро, и начинается самая длинная треть - описание четырех дней после катастрофы, до того, как на помощь пришли спасатели и гуманитарная помощь из всех стран мира. Будь на месте Андреасяна любой другой кинодеятель, он бы, наверное, на фоне изображаемых горестных событий вывел бы духоподъемную историю о героизме, самопожертвовании, сфокусировал бы повествование на ней. И такая история вроде бы есть: юноша сталкивается с тем, кто стал причиной гибели его родных в прошлом. Отличный, казалось бы, базис, содержащий предпосылки сразу для нескольких мотивов: прощения, искупления, объединения ради преодоления общей беды.

Но не таков наш Сарик. Его куда больше увлекает перспектива вдоволь поиграть на чувствах. На самом деле прощение, искупление - все это присутствует, но где-то на заднем плане, а в центре - нескончаемый каскад из слезодавительных эпизодов, сопровождаемых минорной фортепианной мелодией композитора Айко. Сарик как будто жаждет, чтобы зрители плакали, пока их глаза не высохнут. Есть, пожалуй, в этом что-то нездоровое. Фактически он заставляет плакать тем же методом, каким заставлял смеяться в своих убогих комедиях: те были набиты гэгами по принципу "лучше больше, авось что-нибудь зайдет", "Землетрясение" переполнено сценами с противоположной полярности эмоциями. Да так, что слезы льются на экране, точно кровь в сплэттер-муви. Что довольно быстро перестает давать нужный эффект и просто надоедает.

Конечно, личные трагедии людей заслуживают внимания, но всему же есть предел. Между выражением уважения к памяти и эксплуатацией есть четкая граница, которую Сарик Андреасян пересекает стремительным галопом. Немаловероятно, что сам он считает свой фильм выдающимся и достойным "Оскара". А, как известно, киноакадемики любят вручать статуэтки картинам определенного настроения и определенной тематики. И именно поэтому, возможно, он так упоенно давит на жалость. Так это или нет, мы вряд ли узнаем, но то, что "Оскар" за лучший фильм на иностранном языке достанется не "Землетрясению" - уже состоявшийся факт.

2.0