Бывший узник Андрей Соколов рассказал о тайных тюрьмах СБУ

Андрей Соколов с декабря 2014-го по ноябрь 2016 года считался пропавшим без вести. Дважды - в июле 2015-го и в октябре 2016-го - он звонил родным, говорил, что переходит границу Украины и России, и снова пропадал. В ноябре на автобусе "Донецк - Москва" он вернулся домой. Теперь беглец из тайной тюрьмы на Украине подал иск в Европейский суд по правам человека. У него есть доказательства его похищения и адреса тайных тюрем СБУ.

"Шпион" или "террорист"

"Бред", - убеждал себя Андрей Соколов на блокпосту N37 между Торезом и Донецком. Туда на своей крохе "Matiz Daewoo" он въехал 16 декабря 2014 года как кур в ощип: заблудился и российскими номерами уперся в броню поста "Правого сектора". "Опа, - сам с собой пытался шутить, - не те кнопки в навигаторе нажались". Но сердце, как шуруповерт, когда резьба срывается, ушло в ступор. Соколов, токарь-фрезеровщик высшего разряда НИИ энергетики "Турбодэн", перешел на вольные хлеба эксперта и в Донецк приехал по приглашению министерства энергетики ДНР, чтобы в перемирие оценить пригодность оборудования нескольких заводов. На посту у него изъяли доказательства "преступления": чертежи цехов, списки уцелевшего оборудования, телефоны директоров предприятий, паспорт. Руки зажали пластиковыми стяжками, на голову - мешок из-под сахара и бросили в подвал.

Кровь на стене

Утром сотрудники контрразведки СБУ, не снимая мешка с головы, вежливо "установили личность". Вдыхая сахарную пыль, Соколов услышал: вместо протоколов допроса ведут съемку на телефон, значит, затевается игра. Какая, не понимал. Здесь ни протоколов, ни допросов. Только "перепрыжки" с мешком на голове по заброшенным стройкам, заводским цехам и подвалам. Самой долгой была остановка на сутки-двое в Новоградовке Донецкой области. Снова подвал, теперь брошенного кафе.

На хорошем русском, после задушевных разговоров предложили: "Давай тебе пальцы попилим?"

- Ото цветомузыка АТО, - пошутил один из охранников и показал на стеклянный диско-шар под потолком.

Шар огораживали прутья самодельно приваренных металлических решеток. В одну из двух клеток Андрею кинули грязный ватник. Через решетки сунули две пластиковые банки. Одна с водой. Другая, с отрезанным горлышком, пустая.

- Цэ туалет, и так, попить, - пошутил охранник.

К вечеру потянулись зрители. В основном мобилизованные с запада Украины гуцулы и венгры, как экзотика, поляки и чех. Усталые и нейтральные, они удивлялись щуплому очкарику в клетке. Не верили, что "оцэ оно и е - шпион-москаль". Полупьяный "добробат" - добровольцы из "Азова" и "Правого сектора" - встретил как родного. На хорошем русском, после задушевных разговоров "как там Москва?" и "сколько получает токарь?" предложили: "Давай тебе пальцы попилим?"

- Неси болгарку, - распорядился "правосек" мобилизованному.

- Сломалась, - протянул тот.

Через полгода в подвале СБУ Мариуполя он сидел в камере с ополченцем из ДНР. У того на берцах были дыры-спилы на носках. Андрей решил, что разрывная пуля.

- Нет, - был ответ, - болгаркой. До костей не достали, пожалели, но мясо с трех пальцев спилили.

Пытка "по приколу", как потом узнает Соколов, стандартное развлечение скучающих вечерами контрактников. А тогда он посчитал: "Просто давят".

В городе Волноваха ему впервые дали полноценную камеру линейного отдела милиции, неотапливаемую, но со светом, туалетом и бумагой. "Дай письменные показания", - сказали и оставили на неделю.

Когда он включил тусклую лампочку, она выхватила коричневую подушку на нарах, твердую, как корка льда. Присмотрелся: на ней кровь запеклась. Рядом валялись мужские брюки наизнанку, тоже в крови, с вдетыми поверх трусами. "С трупа снимали?" - мелькнула догадка. Взгляд уже уперся в стену. На ней по центру жирными буквами: "Шо попався гад". Думал, грязью. Присмотрелся, вроде кровью, но не понял, почему она цвета земли. Попробовал отколупнуть, не поддается. Начал смывать, "земля" потекла по стене кровью.

- Надпись я смыл, - Андрей не моргает, но сквозь очки видно, как его глаза увлажняются.

- Смывы остались, - он прячет глаза. - Все думал: "Кого так мучили?"

Через неделю пришли двое из СБУ и сняли на мобильник дежурный допрос - "кто, откуда, зачем".

- Понимал, что маринуют, - вспоминает он, - не понимал, чего хотят. Я все сказал, написал в трех экземплярах. Не берут.

Сыворотка правды

Вскоре "москаля" впервые в маске, а не в пыльном мешке - знак статуса - перевезли куда-то в лес "добробатовцы" из "Правого сектора". Все под те же ласковые, как украинская ночь летом, разговоры - кто из них русским олигархам дачи строил или "вахтовиком" в Тюмени нефть качал - они деловито клали на стол деревянные дубинки, жгут, которым пережимают вены, и шприц с мутной жидкостью.

- Начальство ждем, - перехватили косой взгляд арестанта.

Соколов от других сокамерников уже знал, что перед ним "сыворотка правды" - укол, который вызывает полупьяную разговорчивость и апатию. Его делают "для профилактики". К тому времени заключенный заметил, что ополченцев за решеткой не набиралось и десяти процентов, а большинство - гражданские, украинцы, как из ДНР, так и с "освобожденных" территорий АТО. Выбор у людей нехитрый: откупиться, признать себя ополченцем, что автоматически обрекает на тюрьму, или "добровольно" принять участие в акции "Тебя чикають дома" ("Тебя ждут дома") - программе переселения для тех, кто "раскаялся" и хочет жить не в ДНР, а в Украине. Вот Соколов и приготовился к уколу.

Но приехал сотрудник контрразведки СБУ с ноутбуком.

- Не надо, - он показал готовым к делу "правосекам" на шприц и жгут и тут же в упор глянул на Соколова. - Пока не надо.

Офицер впервые без маски положил перед заключенным его "признательные показания". Из них Андрей Соколов узнал, что находится в Мариуполе и на улице 29 декабря 2014 года. Он не смог скрыть вздоха облегчения, когда прочитал, что обвиняется не в шпионаже, как ему намекали - "это пахнет "вышкой" без суда, - а в "содействии террористической деятельности". Подписал все тут же.

- Умница, - похвалил следователь СБУ. - Едем в суд.

Суд продлил следствие до апреля 2015 года. И разрешил один звонок домой. Сын позвонил матери. Она узнала, что сын жив, а Россия, что 37-летний Андрей Соколов не пропал без вести, а сидит в подвале СБУ Мариуполя. Том самом, что в 2016 году ООН признает одной из тайных тюрем Украины.

Когда свинья по небу полетит

Накануне суда ему предложили освобождение по обмену пленными.

- Я обрадовался, - вспоминает Андрей, - но быстро превратился в чемодан без ручки. По слухам, за меня выставили слишком дорогую цену. Думали, что на рынок обмена пойдут задержанные российские военные. Но, хоть в СБУ и говорят, что у них полно россиян-"отпускников" (кадровых офицеров и контрактников российской армии. - "РГ"), кто приехал в ДНР добровольцами, но, сколько сидел, не встретил ни одного. Теперь понимаю, был товаром, которым они не хотели продешевить, а тогда...

Тогда его адвокат Валерий Довженко, нанятый родными Андрея и украинскими правозащитниками в изгнании, сделал даже фото "освобожденного" - на крыльце городского суда Мариуполя. А Соколов опять "пропал без вести". Его повезли на "обмен", а привезли в "родной" тир подвала СБУ в Мариуполе. Он понял, что в западне: обмен сорвался, а отпустить по решению суда, значит, украинским спецслужбам придется подставиться под обвинение в похищении.

Так родился план побега. Он вспомнил, что когда в здании шли учения, его, чтобы никто не видел, прятали в бойлерной, где есть вентиляционная шахта. Ночами он начал подпиливать вентиляцию. Технически с подпилом токарь Соколов справился. Но "очкарик" Соколов, когда к утру оказался на улице, не заметил одного из автоматчиков на посту. Тот крикнул: "Стой!"

- Били не очень, - он улыбается. - Больше для порядка и от удивления. Из тира перевели в "оружейку" без окон, лишили прогулок, но приносили еду из местного супермаркета "Кошелек".

Он достает кипу документов. Стикеры от товаров; чеки, где указаны даты, цены и название магазина; списки продуктов, составленные рукой офицера СБУ. Записка: "Тир, Соколову А.В. продукты купить", дата и подпись. Он их все готовит для передачи в Европейский суд. При этом отказывается говорить о том, как их удалось спрятать и вывезти.

- Подставлю не одного человека, - признается, - они же все там.

Подумав, соглашается, не называя имени, упомянуть свидетеля, который рассекретил похищение Соколова. С ним они сидели в камере, куда Андрей на время угодил после неудачного побега. Тогда он познакомился с "сепаратистом" Иваном Ивановым (имя изменено) из Донецка. Тот выслушал Соколова и по простоте детдомовской ляпнул: "Знаешь, когда ты выйдешь? Как говорил директор моего детдома, "когда свыня по нэбу полэтыть". И предложил: это я скоро выйду и позвоню твоему адвокату Валерию Довженко. Как в воду глядел: его выпустили.

Детдомовца взяли "за телефон" - дежурное обвинение каждого второго. Он ехал из ДНР в Мариуполь за пенсией по сиротству, а в телефоне была открыта страница российской сети ВКонтакте. В обмен на освобождение ему предложили "добровольное" участие в программе "Тебя чикають дома". Он его принял, вышел на волю и позвонил адвокату Соколова. Тот добился возбуждения уголовного дела по статье "похищение человека". А украинский журналист Андрей Манчук и украинские правозащитники в изгнании организовали в столице ЕС, в Брюсселе, пикет против удержания Андрея Соколова в подвалах СБУ. Собрали небольшую группу россиян. Помогли украинцы с Донбасса.

Ценности как отпечатки пальцев

Через месяц его попросили с вещами на выход.

- Привезли на окраину Мариуполя, - вспоминает Андрей, - в квартиру на пятом этаже. Из окна вижу адрес - улица Артема, 130. Держали там четыре дня, вернули в ту же камеру. Там уже не было икон, надписей на стенах и нар. Говорят: "Жди, завтра поедем на обмен". Ушли. Я из квартиры прихватил простенькое радио. И вот по новостям слышу, что был в марте 2016-го и летом скандал - комиссию ООН в Харьков, Днепропетровск и Мариуполь не пустили. А теперь, дает интервью Василий Грицак, начальник СБУ и глава АТО, приехали из ООН наблюдатели и своими глазами увидели, что тайных тюрем нет. Это все российская пропаганда. Фейк и этот Соколов. Я, значит. Ну, думаю, пахнет не обменом: тюрьмы, где сижу, нет, меня тоже ...

Утром его повезли в Бердянск, потом на границу с Крымом на КПП "Чонгар". Впервые вернули паспорт. Соколов глазам и ушам не верил: по обрывкам фраз понял, что его хотят передать в Россию. Дали сим-карту с российским номером. Он звонит отцу: "Перехожу границу с Крымом". И вроде все, пошло колебание воздуха свободы. Шаг и ...

Таможенник уперся: "Где разрешение о передаче на оккупированную территорию"? Как сомнамбула Соколов поплелся к машине. Его повезли в соседнее село в паспортный стол. Он встретил запертыми дверями: паспортистка рожает. Поехали в соседний Геническ. Там тертый калач-чиновник умывает руки: "Не имею права, он незаконно проник в зону АТО". Вернулись в Мариуполь на новую съемную квартиру. - Я понимал, если меня официально депортировать домой - всплывет рука СБУ, - рассуждает Андрей. - Им легче сделать меня, как Грицак сказал, "фейком". Что им мешало? Я же не в тюрьме. Это хуже нар, когда ты есть, а тебя нет... В общем, сам не ждал, но меня посадили в обычное такси "Мариуполь - Донецк", в нем ехали еще три пассажира, дали под роспись 1800 рублей на рейсовый автобус "Донецк - Москва". "Не держи зла, брат", - пожали руку. Только в Донецке поверил: решили от меня через АТО избавиться. А что? Авария, "случайно" пристрелят или в подвал бросят...

Через двое суток Андрей Соколов был в Москве. Первое, что он сделал после встречи с родными, начал через адвокатов и правозащитников оформлять судебный иск в Европейский суд по правам человека.

У ЕСПЧ, конечно, своя, не вдохновляющая арифметика. В 2015 году в ЕСПЧ от Украины было подано более 3000 исков, принято 700, и лишь один - о пытках в тайных тюрьмах. В 2016 году из 700 заявлений принято 140, о пытках - ни одного. ЕСПЧ последовательно снижает значение внутриукраинского гражданского противостояния. Но даже если иск Андрея Соколова не вписывается в систему евроинтеграционных ценностей, он его подал.

Ценности, как отпечатки пальцев, у каждого свои. Как у каждого народа свои особенности. Украинцев, салом не корми, а дай его не съесть, так понадкусывать. У русских веками "маленького человека" защищала разве что большая русская литература. Но Андрей себя уже "маленьким человеком" не считает. И защитить - на своем примере - хочет других. Да, надо в "брюсселях" и "страсбургах" держать лозунги "Русские своих не сдают". Но и надо и судиться в "брюсселях" и "страсбургах".

Кого не сдает "москаль"

- Я не знаю, чем закончится иск в ЕСПЧ, - признается Андрей, - но не судиться не могу.

И вспоминает, как под Бердянском попал в подвал СБУ, где сидели вперемешку "правосеки", их сажают только за убийства своих, гражданские, дезертиры и уголовники. В тот день в Сирии турки сбили российский самолет. "Правосек" решил отпраздновать. Соколов по его приказу должен был кричать: "Слава Украине, героям слава!" Завязалась драка.

- Он был с ножом, ясно, что мне светило, - Андрей выдавливает каждое слово, - люди, не все, не дали. Замяли. Сами на птичьих правах, а не дали. Вот я и это... Они, те, кто меня тогда отбил, - а не они, так другие - там до сих пор. Никому до них нет дела. Я ради них... Чем могу...