Тилль Линдеманн: Не могу себе представить, как читать стихи на публику
Книга "В тихой ночи" - это стихи, не ставшие песнями Rammstein? Или вы писали их для себя, не рассчитывая на публикацию?
Тилль Линдеманн: И то и другое - оба суждения верны. В книгу вошли и стихи, связанные с Rammstein, ведь иногда я предлагаю своим коллегам-музыкантам до двадцати вариантов текста одной песни. А потом мы садимся и обсуждаем: что им понравилось и что не понравилось. Всегда проблема в том, что текст должен очень точно ложиться на музыку. Так вот и получается, что из двадцати вариантов выбирается один, а все другие - остаются ненужными. Вот из этих девятнадцати мною потом и делается выжимка. Все это знаете на что похоже? На то, что вы снимаете строгий костюм и надеваете свободную рубаху. Я уходил от строгой музыкальной задачи и работал даже с этими стихами и идеями уже в свободной форме. И они попали в эту книгу. Но есть "В тихой ночи" и поэзия, которую я писал "в стол", и она никак не была связаны с музыкой.
На сцене вы смелый и бесстрашный герой. Легко ли было браться за лирическую книгу?
Тилль Линдеманн: Я думаю, что каждые пять-семь лет нужно и полезно подводить итоги своей жизни. И новый сборник как раз и стал для меня хорошим поводом отчитаться перед собой и сказать: эта часть жизни пройдена, можно подводить черту. Я поделился результатами.
Эта книга характеризует вас и как эрудированного человека. Судя по ней, вы хорошо знаете русский футуризм начала ХХ века и японские хокку...
Тилль Линдеманн: Спасибо (по-русски). Конечно, я согласен, у вас очень правильная оценка моего труда. И в общем, приятная.
Собственно, у вас же гены: ваш папа - известный немецкий писатель. И назвал он вас Тиллем, очевидно, в честь героя романа Шарля де Костера "Легенда о Тиле Уленшпигеле". Не зря же говорится, как вы лодку назовете, так она и поплывет. Согласны?
Тилль Линдеманн: Сейчас это имя в Германии уже достаточно популярно. Но когда я был ребенком, все было иначе. Оно было редким. И меня все звали как раз Уленшпигелем. Мама работала на телеканалах, переходила с одного на другой, мы переезжали, и у меня менялись школы. Каждый такой переезд был для меня сущим кошмаром. Потому что заранее знал: буду стоять перед классом, учительница скажет: "Дети, это наш новый ученик, его зовут Тилль". И все сразу начнут смеяться. А если серьезно - о влиянии имени на судьбу, думаю: да, выбор родителями имени как-то сказался на моей судьбе.
Говорят, вы бываете с коллегами по Rammstein в Москве и без гастролей: просто погулять, расслабиться и встретиться с друзьями. Сочиняют?
Тилль Линдеманн: Ну а что? Бывают визиты, так сказать, "частным образом". Понятно, мы куда-то заходим. Нам нравится причал возле гостиницы "Украина". Там есть такие кораблики... Но как только мы заходим пообедать, официанты начинают рассылать сообщения друзьям в соцсетях. Тут же съезжаются фанаты. Так что посидеть спокойно удается час-полтора... Хотя даже это приятно.
Rammstein демонстрирует стиль индастриал-метал на сцене фонтанами огня, взрывами пиротехники, у вас на шоу все взрывается, горит и бушует. Поэзия не требует от вас таких безумств?
Тилль Линдеманн: (Смеется) Что касается моей готовности делать на сцене что угодно - это в молодости для меня границ не существовало абсолютно никаких. Теперь я уже постарше, у меня дети, нужно иногда думать и о них. Поэтому я стал чуть спокойнее. А что касается книги и ее продвижения, то я для этого ничего не сделал. Этим занималось издательство. Можно сказать, сел в уже свитое гнездо. И такое бывает.
Стихи из вашей новой книги читали со сцены популярные театральные актеры. Почему не вы сами? После Rammstein вас вряд ли испугаешь сценой?
Тилль Линдеманн: Иногда я хожу на чтения, где авторы зачитывают главы из своих романов. Но, честно говоря, не могу себе представить, как читать стихи - на публику. Вспоминаю, как в школе вызывали к доске и нужно было читать наизусть, например, Генриха Гейне... Наверное, ничего страшнее не было в моей жизни!