Как худрук Театра на Фонтанке осовременил "Верную жену" Моэма
Семен Яковлевич, насколько вам лично близки взгляды Моэма на любовь и влюбленность, высказанные в "Верной жене"?
Семен Спивак: Мне кажется, единственные "расы", на которые делится человечество - мужчины и женщины. Из пьесы Моэма мы убрали феминистическую линию, оставив только отношения между мужчиной и женщиной, а в этом смысле пьеса актуальна всегда, потому что в ней идет разговор на очень важную тему, о которой молодые вообще не задумываются, а взрослые себе не признаются. Речь о моменте, когда чувства некогда любящих друг друга людей остывают, уходит первая страсть и совершаются ошибки. Это колоссальное испытание и важная проблема, о которой редко говорят в искусстве. Что делать в такой ситуации? Мы не даем однозначных ответов, но поднимаем вопрос и показываем один из вариантов развития событий. В этом смысле я считаю, что это не пьеса 30-х годов, а пьеса всех времен.
Товстоногов говорил, что нужно сохранять верность не букве автора, а духу. Мы далеко ушли от бульварной комедии, какой нередко представляют режиссеры "Верную жену". В нашем спектакле все герои - довольно симпатичные люди, каждого можно понять, но лично мне близка главная героиня, Констанс. У большого писателя главный герой - всегда большая личность. Не буду подробно рассказывать о нашей трактовке, но скажу, что холодный расчет и рассудочность, присущие Констанс в пьесе, в нашем спектакле становятся "ширмой", они напускные. Внешне она спокойна, а внутри - буря. Пережив предательство, Констанс пытается выжить, сохранив достоин-ство, и я преклоняюсь перед ее откровенностью, внутренней силой и борьбой за семью.
Почему вы решили изменить концовку?
Семен Спивак: Мы добавили в спектакль сцену, действие которой происходит через 30 лет после описанных событий. У Моэма непонятно, придумала Констанс поездку в отпуск с другим или действительно планировала уйти от мужа. Я же подумал, что она, скорее, хочет дать Джону понять, насколько это может быть больно. Чтобы он терзался так же, как терзалась она. Мне кажется, Констанс не столько придумывает, сколько выдает желаемое за дей-ствительное.
В этот момент она произносит очень честный монолог. Говорит о том, что ей бы хотелось еще раз почувствовать, как кто-то готов целовать песок, по которому она ходит, готов принимать ее любой, называть "зайкой", прощать глупости... И мне кажется, что этот монолог мог бы произнести вместе с ней весь зал. Это очень откровенная пьеса автора со сложной судьбой. В каком-то смысле пьеса даже скандальная, но я думаю, что на этот спектакль будут ходить парами.
Проходят годы, и страсти, выяснение отношений, кто прав, кто виноват, - все это становится неважным. Ситуация, которая в какой-то момент казалась неразрешимой, уходит. Как это ни сложно, важно это понимать...В сцене, которую мы добавили, уже в глубокой старости Констанс остается одна - ее муж Джон уходит из жизни раньше. Мужчины, ведь по статистике, живут меньше - женщинам Бог дает больше энергии для рождения детей. Жалко, что не все они понимают это, и некоторые просто считают мужчин слабыми.
А на первый взгляд такая простая бытовая история...
Семен Спивак: Мы никогда не ставим бытовых спектаклей, я не принимаю театр без поэтической составляющей. И пьеса сложна не построением или анализом, а тем, насколько откровенно готовы раскрыться в ней артисты. Ведь в этой истории есть сцены про каждого в зале, про вас, про меня. И, работая над постановкой, нам важно было, образно говоря, снять с себя рубашку.
Станиславский говорил, что личная жизнь артиста является предметом его творчества. И если артист "присоединяется" к теме, рассказывает о себе, то и зритель "присоединяется" к артисту. Как и любой человек, зритель любит говорить и слушать о себе.
Премьера состоялась в рамках Санкт-Петербургского международного культурного форума - для вас это важно?
Семен Спивак: Честно говоря, нет. Мне важно поговорить о том, что меня волнует. И чем старше я становлюсь, тем больше мне хочется делиться своими открытиями со зрителями. Не знаю, до какой черты я дойду в этих попытках. Но думаю, что у подлинного художника желание творить не зависит ни от политических, ни от культурных событий, ни от зимы, ни от лета. Как говорил великий математик Ландау, ученый может делать или карьеру, или открытие.
То есть политическая ситуация в мире и в России не интересует вас и не влияет на ваше творчество?
Семен Спивак: Интересует, но я не реагирую на это творчески. Искусство, которое занимается политикой, может быть актуальным, но моя территория - территория нравственности. Хотя в прошлом году мне хотелось сделать спектакль "Лисистрата" по Аристофану - о женщине, которая смогла остановить войну с помощью "сексуальной забастовки". По сюжету пьесы, женщины там отказали мужчинам в близости, пока те не прекратят войну.
Публика теперь нервная пошла. То выставки обливает сами знаете чем, то спектакли срывает. С чем связана такая агрессия и что с ней делать?
Семен Спивак: Терпеть не могу истериков. Тем более противен мужчина в истерическом состоянии. Два года назад я сам стал свидетелем подобной "акции протеста", когда в 2014 году на "Зимний фестиваль" Льва Додина немецкий режиссер Томас Остермайер привез спектакль "Смерть в Венеции" по мотивам известной новеллы Томаса Манна. Постановка о том, как мужчина влюбляется в мальчика, шла на сцене нашего театра. Тема мне не близка, но это был очень красивый спектакль, и я смотрю на это как на художественное произведение.
На следующее утро после показа в нашем городе, то есть в культурной столице, у дверей Молодежного театра и около Малого драматического театра лежали отрезанные свиные головы. Если честно, было не по себе. Немецкие коллеги видели это! Но инцидент "замяли", никого не наказали. А нужно было. Я по театру знаю: если что-то идет не так, надо сделать серьезное замечание, иначе проблема только разрастется. Но некоторые, видимо, думают, что "само пройдет". Это неправильно, ведь если у тебя болит зуб, нужно идти к врачу, потому что зубная боль не утихнет, а спустя время зуб придется удалять.
Это такая публика или такое искусство?
Семен Спивак: Как зритель я и сам бываю на спектаклях, которые мне не нравятся. И у меня как у режиссера может быть очень эмоциональная реакция неприятия. Но как у человека, который занимается йогой, у меня есть и понимание: не нравится - не ходи. У зрителя всегда есть возможность уйти, но не нужно при этом топать ногами.
Например, я не люблю Сальвадора Дали, он для меня избыточен. Но в музеях под Барселоной мне никогда не приходило в голову что-то облить, испортить. Я понимаю, что он большой художник.
В вашем театре многие спектакли идут десятилетиями. Легко ли вы расстаетесь с постановками?
Семен Спивак: Спектакль заканчивается, когда артисту становится в нем не по себе. Так в прошлом году закончилась история спектакля "Дни Турбиных", на который билеты раскупались в первые часы после начала продаж. Артистка призналась, что чувствует себя некомфортно в роли героини, которая значительно моложе ее. И я ничего не могу сделать в такой ситуации. Возможно, по той же причине нам предстоит расстаться и с какими-то другими постановками, которые давно идут в репертуаре. А вот "Жаворонок", например, Регина Щукина играет уже 18 лет, и мы его не снимаем.
Когда-то по причине возраста исполнителей мы сняли с репертуара спектакль "Дорогая Елена Сергеевна", который сыграли потом единственный раз, через десятилетие, на Фестивале одной пьесы. На сцену вышли артисты, которые были старше своих героев на двадцать лет, но я пообещал зрителям, что через несколько минут они забудут об этом. Так и произошло.
Сейчас мне хочется восстановить этот спектакль с молодыми артистами нашей труппы. Но пока не загадываю, когда спектакль сможет вернуться в репертуар.
- Я никогда не думаю о следующем спектакле, не выпустив предыдущего. Если мечтать о спектакле лет десять, можно его никогда не выпустить, ведь мысленно он уже весь придуман, поставлен, нет тайн и неразрешенных задач. Но у нас всегда в работе несколько спектаклей, которые репетируют приглашенные режиссеры. Лариса Шуринова ставит "Прошлым летом в Чулимске" Вампилова. Заслуженный деятель искусств Карелии Андрей Андреев репетирует "Без вины виноватые" Островского. Также думаем начать работу над малоизвестной у нас пьесой Жана Ануя "Жанетта и Юлия". Хочется еще раз обратиться к Булгакову. "Дни Турбиных", "Дон Кихот" - спектакли, которые мы считаем нашими удачами, теперь думаем обратиться к "Кабале святош". И хотелось бы поставить какую-то легкую, изящную комедию.