В последнюю экспедицию Алексея Яблокова проводят из Академии
Алексей Владимирович жил неподалеку - в типовой многоэтажке на улице Вавилова. И шестьдесят лет был профессионально связан с Институтом биологии развития им. Н.Н. Кольцова - там же, на Вавилова, 26, и таким же, академическим, Институтом проблем экологии и эволюции им. А.Н. Северцова. Но в академики как и Сергей Петрович Капица не попал - ни во времена СССР, ни после.
"Почему?" - был задан ему прямой вопрос в интервью. Он не уклонился, а сказал как есть. На рубеже 90-х стал депутатом, потом был советником у Ельцина, работал в Кремле - эта публичность многих раздражала. Плюс ко всему - нескрываемая антиядерная позиция. А в академии так много связано с оборонкой и атомной промышленностью, что шансов изначально не было. "Отделение общей биологии за меня дружно проголосовало, Общее собрание академии - прокатило, - приводит журналист Елена Субботина дословный ответ своего собеседника. - Я решил: ну и не надо, все равно все называют академиком".
Действительные члены РАН Юрий Рыжов и Алексей Арбатов, известный дипломат, в недавнем прошлом уполномоченный по правам человека в Российской Федерации, а ныне сенатор Владимир Лукин и десятки других столь же уважаемых ученых, общественных деятелей из России и других стран шлют слова соболезнования, воздают дань глубокого уважения делам и памяти Алексея Яблокова.
Владимир Якимец, главный научный сотрудник Института проблем передачи информации (ИППИ РАН), эксперт Фонда "Наше будущее", профессор, доктор социологических наук:
- Уход из жизни Алексея Яблокова - это большая потеря не только для науки и экологов, но и для многих людей, которые имели счастье общаться с ним. Умный, открытый и всегда стремящийся разобраться в сложной проблеме, он умел собирать работающие команды, заряжать людей своим энтузиазмом.
Чаще всего удавалось добиваться успеха. Помню работу на первом Саммите по ядерной безопасности в России. Вспоминаю встречи и дискуссии на семинарах созданного по его инициативе Центра экологической политики России. С ним было легко работать. Даже несмотря на его требовательность к результату.
Мы как-то быстро нашли общий язык. Возможно, повлияло то, что наши личные пути в свое время у каждого пересеклись с такой глыбой, как Николай Тимофеев-Ресовский. Или потому, что его интересовали вопросы последствий ядерных испытаний, а мы с коллегами из движения "Невада-Семипалатинск" много занимались такими проблемами.
Мне всегда импонировала бескомпромиссность Алексея Владимировича по вопросам защиты живой природы. Светлая память о нем будет со мною до конца жизни.
Мария Воронцова, руководитель российского представительства Международного фонда защиты животных (IFAW-Russia):
- С Алексеем Владимирович Яблоковым так много связано - и в нашей семье, а впоследствии и в моей профессиональной жизни. Алексей Владимирович и моей отец были близкими друзьями и коллегами. Я помню Алексея Владимировича с моего раннего детства. Его невероятный темперамент, энергия и быстрота позволили оставить глубокий след во всех областях, которыми он занимался: в изучении морских млекопитающих, в охране природы, в политической деятельности.
Он был человеком глобального масштаба - смелым, энергичным и целеустремленным. Он не боялся ошибаться. Не боялся говорить, о том, что казалась маловероятным, а в действительности оказывалось правдой. Еще очень много будет написано и сказано об Алексее Владимировиче. А сегодня очень грустно и больно, что его уже нет с нами.
Сочувствую и соболезную Дильбар Николаевне Кладо. Оказавшись рядом с Алексеем Владимировичем, Вы наполнили счастьем вторую половину его жизни. И дни, проведенные у вас в деревне под Касимовом в прошлом году с моей мамой и Юрой Гаузе, навсегда останутся в памяти.
Александр Никитин, руководитель эколого-правового центра "Беллона", член Общественного совета ГК "Росатом", сопредседатель фракции "Зеленая Россия" в партии "Яблоко", капитан I ранга в отставке:
- Сегодня сотни людей, которые выражают соболезнования, говорят, что Алексей Владимирович был их учителем. Без какого-либо преувеличения можно утверждать, что он был учителем сотни миллионов людей - даже тех, которые с ним никогда не встречались.
Он учил людей любить и защищать природу и человека. Он для всех нас был экологической совестью.
Он был тем человеком, который изменил мою жизнь. Двадцать лет назад Алексей Владимирович привел меня, технократа до мозга костей, в экологию, тем самым заставил меня смотреть на окружающий мир другими глазами. Это редкий дар, который несет людям понимание, что такое настоящие ценности в нашей жизни.
Если ты в своей жизни повстречал человека, обладающего таким даром, значит, тебе повезло. И я могу сказать, что мне посчастливилось, мне несказанно повезло, что немалую часть жизни, почти двадцать лет, со мной рядом был Алексей Владимирович Яблоков.
Валерий Меньщиков, член Совета Центра экологической политики России, действительный член Русского географического общества, академик Российской экологической академии:
- Судьба свела меня с Алексеем Владимировичем Яблоковым четверть века назад, когда я стал народным депутатом России по Новолипецкому избирательному округу и работал заместителем председателя комитета по вопросам экологии в Верховном Совете РСФСР. Наши должности в двух парламентах, союзном и российском, совпадали, и вполне естественно, что мы познакомились и над многими экологическими проблемами стали работать вместе.
Признаюсь, что и в борьбу за депутатство я пошел в 1989 году благодаря двум личностям - академику Сахарову (тогда, помню, отправил ему телеграмму на Съезд с поддержкой его деятельности и предложений по конвергенции) и экологу Яблокову. Незадолго до этого мы создали в Липецке клуб "Эколог", и я вошел в клинч с руководством металлургического комбината. Как пригодились тогда яркие интервью и статьи Алексея Яблокова по вопросам охраны окружающей среды!
Первое мое впечатление от нашего очного знакомства было поразительным. Когда я оказался в большом кабинете Яблокова, то увидел развешенные на натянутых лесках листки бумаг, которые уже не помещались на рабочем столе. Что это были за документы - научные материалы, проекты законов, экологическая информация - я мог только догадываться. А позднее понял: в этом особое умение и стиль работы Алексея Владимировича - быстро переключаться с научных вопросов на государственные.
Приветливый, улыбчивый, быстро и четко говорящий хозяин кабинета сразу стал расспрашивать о нашей работе в российском парламенте, о взаимодействии двух комитетов. К сожалению, история повернулась так, что в конце 91-года остались только российский парламент и только один комитет экологии. Но наше общение продолжалось - был создан Высший экологический совет, куда вошел Яблоков и лучшие природоохранные юристы страны. Все вместе мы создали закон "Об охране окружающей среды", которому исполнилось 25 лет.
А потом и нашего комитета не стало - после октября 93 года.
Тогда уже Яблоков позвонил и предложил работу в аппарате Совета Безопасности РФ в Межведомственной комиссии по экологической безопасности. Он возглавил эту большую комиссию, я стал государственным советником РФ в аппарате Совета Безопасности и секретарем комиссии. За годы совместной работы много раз поражался необыкновенной трудоспособности Алексея Владимировича, его умению анализировать, искать суть проблемы, четко формулировать постановку задач. Признаюсь, что мне пришлось нелегко с таким руководителем-трудоголиком. Почти все субботы у нас были рабочие, было много командировок на предприятия, где надо было решать вопросы экологической и радиационной безопасности.
Счастливое и напряженное было время! Совместные командировки на атомные объекты в Северск, Железногорск, Озерск, на конференции в США. Высочайший авторитет Алексея Владимировича, его эрудиция и умение выстраивать диалог с самыми ожесточенными критиками проявлялись в различных ситуациях. Он давал уроки - и не на показ, а по делу, - как надо общаться и искать компромисс с любой аудиторией.
В 1993 году Яблоков предложил создать независимый Центр экологической политики России, куда пригласил крупных ученых из близких к экологии сфер науки. Алексея Владимировича единогласно избрали президентом этой общественной экспертной организации. В рамках ЦЭПР было издано большое количество монографий, пособий, разработаны планы действий и рекомендации для законодательной и исполнительной власти, проведены важные конференции, в том числе в "горячих" экологических точках.
Вплоть до 2005 года Алексей Владимирович оставался президентом ЦЭПР и уделял много внимания его работе. Наверное, сотни людей побывали в Институте проблем экологии и эволюции РАН, в кабинете Яблокова, заставленном стеллажами с книгами, рабочими папками. Алексей Владимирович работал там допоздна, но всегда отрывался от текущих дел, если к нему заглядывал кто-то со своим вопросом. Часто люди ехали из дальних мест, чтобы обсудить свои проблемы с Яблоковым. Надо обязательно сохранить этот кабинет в память о ярком ученом и гражданине.
Алексей Владимирович Яблоков будет нужен еще не одному поколению - своим примером жизни, своими научными трудами, своим бескомпромиссным участием в политических событиях. Будущее России зависит от того, как скоро на ключевые позиции придут такие же, как он, ученые, политики, руководители, различающие правду и ложь, воровство и честную работу.
Из диалога с Алексеем Яблоковым в Кремле, 1993 год
Окна его рабочего кабинета выходят на Ивановскую площадь, и многочисленные посетители не могут отказать себе в минутном удовольствии полюбоваться величественной панорамой, открывающейся с высоты четвертого этажа. С позолоченных куполов Успенского собора и колокольни Ивана Великого взгляд не сразу переключается на восприятие внутренней обстановки кабинета, по-своему характеризующей хозяина. Карты вдоль стен, плотно укрытый документами длиннющий стол заседаний, брошенный на спинку стула пиджак... На углу широкой столешницы, рядом с батареей телефонов, - приоткрытая книга: "Когда историки произведут, наконец, вскрытие трупа скончавшегося Советского Союза и советского коммунизма, то, возможно, причиной смерти они назовут экоцид..."
Крепко сказано. Но человек, сидящий за столом, не спешит опровергать диагноз американцев Мюррея Фешбаха и Альфреда Френдли, чья книга "Экоцид в СССР", недавно переведенная на русский, лежит у него под рукой. Советник Президента России по экологии и охране здоровья населения Алексей Яблоков рекомендует для начала эту книжку прочитать.
- Не надо делать вид, что обвинения в экоциде, предъявленные СССР, не касаются сегодня России. Они всем нам адресованы напрямую...
Алексей Владимирович положил передо мной фрагмент какой-то карты и несколько диаграмм.
- Вот, пожалуйста: это радиоактивное пятно на Урале до последнего времени считалось "чернобыльским следом", и никто не придавал ему особого значения. Сам я впервые заинтересовался аномалией, когда обнаружил точное ее совпадение с координатами Белоярской АЭС. Какие-либо выводы делать не спешил, но в разговорах со специалистами время от времени касался этого факта. И однажды мне совершенно четко сказали, что лет пятнадцать назад на Белоярской атомной станции действительно была авария, в суть которой посвящен очень небольшой круг специалистов.
Спустя некоторое время мне представили данные аэрогамма-съемки, специально произведенной в районе АЭС с вертолета. Видите эти всплески на диаграммах? Идентифицированы радионуклиды кобальт-60, уран-235... Есть основания говорить, что на станции произошла ядерная катастрофа с выбросом топлива. Эти "плевки" остались и дают фон - до нескольких сотен микрорентген на рабочей высоте вертолета.
Это сегодня, а какие уровни были на местности 15 лет назад?!
Алексей Яблоков: В том-то и дело, что нигде вы этого не узнаете, да и знать, оказывается, не полагалось. Так решили за нас чиновники в минатоме и минздраве... Когда в правительстве рассматривалась программа развития ядерной энергетики, я передал материалы аэрогамма-съемки и предложил рассекретить происшедшее на АЭС.
***
Ваша должность советника по экологии и охране здоровья обязывает вести дела сразу на два фронта. Административная система приказала долго жить, оставив в наследство новой власти груз непомерных экологических проблем. С какого фланга к ним подступать?
Алексей Яблоков: Сейчас, когда мы отказались от директивной экономики, от ведомств-монополистов, когда многое перешло в регионы, уже никакой чисто государственной программы реализовать нельзя. Возникает вопрос: что взамен? Постепенно созрела идея сформировать программу экологического возрождения России, причем не навязывать ничего из Москвы, а положить в основу интересы и насущные проблемы конкретных территорий, использовать их научный и производственный потенциал, различные, в том числе нетрадиционные, источники финансирования. Разумеется, в этой программе могли бы найти свое место и государственные образования, но все более заметную роль должны будут играть регионы, коммерческие структуры, банки, собственную нишу займут многочисленные общественные организации и фонды.
Как советник президента я практически ежедневно сталкиваюсь с ситуациями, когда интересные и важные экологические разработки не находят нужной поддержки. Люди годами бьются, чтобы доказать очевидное и буквально вырвать у властей предержащих то или иное решение. Как объединить эти разрозненные силы, помочь каждому занять свою экологическую нишу и, насколько возможно, гармонизировать их взаимоотношения с государственными органами природоохраны?
А возьмите проблему инвестиций - где "зеленым" найти средства на реализацию своих программ? С другой стороны, есть много примеров, когда различные международные фонды, зарубежные и отечественные предприниматели готовы вкладывать немалые средства в экологические проекты - надо только их своевременно представить и грамотно оформить.
Задача, безусловно, благородная. Но когда в экономике развал, можно сколько угодно заниматься мечтаниями на экологические темы...
Алексей Яблоков: А я скажу другое. Из-за собственной неразворотливости мы потеряли и продолжаем терять средства, которые предназначаются исключительно на природоохранные цели. Еще по итальянскому кредиту для СССР - а это шесть миллиардов долларов - десять процентов планировалось на экологию. Мы не представили вовремя программы - страны СНГ не получили 600 миллионов долларов. Шестьсот миллионов!
"Мы" - это кто? Экологическая общественность? Служба госсоветника? Или минприроды?
Алексей Яблоков: Правительства государств содружества. Есть и другие факты. Например, проект широкомасштабного разведения лесов. Нам сейчас важно не просто сокращать выбросы углекислого газа - они и так сокращаются автоматически из-за резкого падения производства в оборонных отраслях. Бороться с парниковым эффектом можно и методом "от противного" - поглощая углекислоту. Нам сегодня пришелся бы ко двору опыт докучаевских лесопосадок в Воронежской, Липецкой и многих других областях. С учетом нынешних возможностей мы всю лесостепную зону могли бы насытить лесами, одно это заметно подняло бы урожайность.
***
А разве не видят этого в минприроде? Или там другие представления об эффективности и приоритетах?
Алексей Яблоков: То, что случилось с министерством, - горький урок нам всем. С каким трудом, помню, пробивали в союзном еще правительстве идею создать Госкомитет по экологии. Как дети радовались, когда вышло постановление № 32...
Действительно, интервью с первым председателем Госкомитета Моргуном обошли тогда все газеты. А когда его сменил биолог Николай Воронцов, наступил поистине ренессанс экологической гласности, госкомитет преобразовали в министерство...
Алексей Яблоков: Эйфория очень быстро закончилась: союзное министерство упразднили, его правопреемником стало российское во главе с Даниловым-Данильяном - и забюрократилось все. Забюрократилось мгновенно. Ведь фактически у министерства только четыре функции: экологическая экспертиза, нормотворчество (вернее - нормы и правила), экологическая инспекция и, с большой натяжкой, экологический мониторинг. А у них там -14 управлений. Главных! И они работают сами на себя. Выпускают бумажки какие-то, посылают их в другое управление - каждый день по горло заняты.
Это типичная система, работающая по закону Паркинсона. И еще министр просит дать ему не 800 человек, а 850. Я говорю на это: Виктор Иванович, вам нужно 350 человек. Не больше! Не нужно больше людей, чем было у Моргуна или Воронцова...
Да и сфера их ответственности распространялась на территорию всего Союза, а здесь только Россия...
Алексей Яблоков: Конечно. Причем, поручения, попадающие в министерство, выполняются крайне долго… Яркий пример - Положение о зонах экологического бедствия. Была задача: определить порядок выделения таких зон, то есть закрепить в специальном положении некий перечень обязательных условий и процедур, как выделять. Вместо этого под эгидой Минэкологии собрали примерно сто пятьдесят научных сотрудников и стали вырабатывать критерии выделения. Две научные конференции провели на тему, как надо определять критерии зон экологического бедствия и неблагополучия. Разработали большой талмуд "Критерии...". А когда подошел срок и я спросил, где положение, на меня сочувственно посмотрели и ответили со значением: "А-а-а... Это следующий этап".
Так что, по-вашему, нужно сделать, чтобы вопросы природопользования и охраны среды решались в правительстве и более оперативно, и более компетентно?
Алексей Яблоков: Для начала - минимум вдвое сократить штаты Министерства экологии.
Вы думаете, при такой утряске балласт сам собой отсеется и останутся только лучшие работники? Как бы ни случилось наоборот...
Алексей Яблоков: Хуже, чем есть, не станет.
Публикуется с сокращениями