Тагильский поднос - это не просто бытовой предмет сервировки, но картина, когда в центре зеркала помещается цветочная композиция (реже пейзаж, жанровая сценка или даже портрет), а края обрамляются растительным орнаментом. Промысел заложен еще при Демидовых, в прошлом году тагильскому подносу исполнилось 270 лет.
Считается, что пышные букеты мастера-лакировщики заимствовали у коллег-иконописцев. Не случайно экспозиция в екатеринбургском музее открывается изумительной, редкой иконографии невьянской иконой Ивана Прохоровича Чернобровина "Богородица Благодатное небо" 1830 года, где в качестве "Цвета нетленного" фигурируют роскошные розы, анемоны, примулы, тюльпаны и незабудки. Перерисовывать цветы с европейских натюрмортов иконописцам, думается, не позволило бы благочестие. Так где же тагильские художники XIX века могли увидеть розы или тюльпаны, которые на Урале в принципе не росли?
Все дело в ботанических увлечениях Демидовых. Еще самому основоположнику династии Акинфию Демидову приказчики доносили на наследников, которые тратят большие деньги на семена и саженцы, "сажают планты диковинные" и "строят для них новые избы, што зовут ранжереями". В 1756 году Никита Демидов, овдовев, искал утешения в садоводстве и разбил в Тагиле сад, в который один за другим шли "цветошные обозы". Известно, в частности, что в этом, по описанию современников, "истинно райском уголке в дикой сибирской глуши" высадили сто с лишним саженцев розовых кустов. Наследник садовода Николай Никитич устроил здесь отапливаемые оранжереи, где выращивались не только экзотические цветы, но и, например, ананасы. К концу XIX века теплицы и оранжереи сгинули, уступив место аллеям и беседкам. Господский парк превратился в городской - общедоступное место отдыха, каким остается и сейчас.
Скорее всего, именно в демидовских "ранжереях" подглядели художники, как выглядит роза и другие "планты диковинные". Почему же именно она появилась на невьянских иконах и стала ведущей темой росписи подносов? Вряд ли мастера "нагружали" изображение цветка глубоким символическим смыслом, характерным для европейской религиозной живописи. Как уже говорилось, центифольные ("столепестковые", махровые) виды на Урале выживали исключительно в оранжереях, содержание которых было дорогим, доступным единицам удовольствием, так что роза попадала в разряд редчайших по российским меркам цветов. Видимо, именно эта уникальность и привлекла тагильских художников: роза стала, с одной стороны, символом недосягаемости, с другой - эталоном неземной красоты - тем самым Цветом нетленным, о котором говорится в Богородичном Псалме.
Кстати
На выставке также представлены редчайшие образцы агитационной эмали из Лысьвы - два эмалированных изящных кофейника с ручной росписью: на одном Ленин в Разливе, на другом немецкий пролетарий в кандалах братается с советским. Широко известен советский агитационный фарфор, пропагандистские бидоны, кубки, кофейники, чайники из Лысьвы имеют значительно меньшую известность. Цех художественной росписи под руководством художника-самоучки Афанасия Сокурова (ударение на первом слоге) работал с 1927 по 35-й, когда Лысьва была флагманом эмалевых производств страны. Здесь производили штучные экземпляры посуды, которые сейчас назвали бы VIP-подарками. В местном музее выставлены подносы с портретами вождей, целая серия ведер с белыми медведями, торосами и айсбергами, изображающая спасение "Челюскина", кубки с дородными колхозницами и тучными нивами и так далее. Как рассказал "РГ" Татьяна Колодкина, специалист Лысьвенского музея, производство VIP-продукции прекратилось из-за переориентации производства на нужды военной промышленности, однако дело художника Сокурова не забыто: на заводе и сейчас работают ученики его учеников.