Поделиться
Я вовсе не имею в виду, что сейчас нет острой необходимости в налаживании отношений или, по крайней мере, снижении уровня напряженности. Напряженность, возникающая из-за разногласий по вопросам Сирии, Украины и общим вопросам европейской безопасности в период практически полного разрыва отношений, повысила до опасного уровня риск спонтанного конфликта, последствия которого могут оказаться катастрофическими с учетом того, что обе стороны обладают внушительными ядерными потенциалами, мощными вооруженными силами и активно развивающимися кибервозможностями. Существует необходимость нормализовать отношения, восстановить все множество связей между двумя странами, чтобы предотвратить такой исход. Перед этим, однако, нужно будет преодолеть долгий и сложный путь в направлении восстановления более конструктивных, взаимовыгодных отношений.
Причина для предостережения двойственна и учитывает два фактора: природу разногласий между странами и нынешнюю атмосферу в Вашингтоне.
С момента распада Советского Союза и до украинского кризиса Соединенные Штаты тщеславно полагали, что Россия постепенно интегрируется в евроатлантическую систему ценностей. Сейчас понятно, что это не так даже при том, что Россия остается неотъемлемой частью Европы и ее системы безопасности, как и была на протяжении последних 300 лет или более. Вместо того чтобы тешить себя иллюзиями по поводу возможных общих ценностей, мы должны, в, первую очередь, признать разделяющие нас глубокие противоречия, если и не по принципам мирового порядка как таковым, то по их интерпретациям. Мы по-разному понимаем права и обязанности, которые влечет за собой суверенитет. У нас разные взгляды на принципы территориальной целостности, самоопределения и законного применения силы. Мы расходимся во мнениях относительно легитимности сфер влияния. Эти расхождения, с чем сейчас соглашаются многие, лежат в основе украинского кризиса и американского участия в нем. А Россия сказала бы, что они были очевидны еще в 1990 и 2000-е годы, когда Запад участвовал в балканских кризисах и расширял НАТО и Европейский союз, в то время как Россия была слишком слаба для того, чтобы защитить свои национальные интересы (или свою интерпретацию принципов мирового порядка).
Мы должны откровенно обсудить наши расхождения во взглядах, и тогда в конечном счете мы сможем найти общее ядро каждого из фундаментальных принципов, которые оба государства будут соблюдать на практике. Но достигнуть согласия будет нелегко, учитывая все разочарования прошлого и трудности настоящего. Построение нового мирового порядка или реинтерпретация существующего - дело непростое.
Такой же подход применим и к геополитическим противостояниям, в первую очередь, к двум наиболее серьезным - Украине и Сирии, которые негативно влияют на европейскую безопасность. Определенно, решение украинского кризиса существует. Оно подразумевает сочетание нейтральности, прав меньшинств, территориальной целостности, суверенных прав и невмешательства. Но его достижение потребует компромиссов от всех сторон, включая Вашингтон и Москву. И обе столицы должны будут принять некоторые несправедливости, о которых они так громко заявляли, например, роль Америки в свержении режима Януковича или российскую интервенцию на Донбасс с целью оказания помощи повстанцам. И это будет нелегко, поскольку эти ложные заключения зачастую служили оправданием проводимой обеими странами политики.
Сотрудничество по Сирии представляется более перспективным проектом, поскольку Соединенные Штаты и Россия заявляют о том, что борьба с ИГИЛ (деятельность этой террористической организации запрещена в России) является для них приоритетом в обеспечении национальной безопасности. Однако при более детальном рассмотрении и тут появляются ловушки. За последние несколько лет мы так и не смогли определиться, кто же такие террористы. Вашингтон безуспешно пытался отделить террористов от умеренной оппозиции, которая, как он настаивает, имеет законные основания для того, чтобы взять в руки оружие и пойти против кровавого режима Асада. Москва называет террористом практически каждого, кто пытается пойти против Асада, и видит в его режиме единственную защиту от терроризма. Вашингтон категорически не приемлет того, что он называет чудовищным игнорированием Москвой гражданских потерь при проведении жестоких антитеррористических операций. Более того, принимая во внимание изобилие вооруженных сил непосредственно на территории Сирии и их "заказчиков", находящихся за пределами страны, становится очевидно, что антитеррористическая кампания является лишь одним из аспектов вопроса о балансе сил на Ближнем Востоке, который сейчас находится в постоянном изменении. Это придает дополнительную сложность взаимодействию США и России по сирийскому кризису.
Мировой порядок и геополитические препятствия могли бы развеять любые иллюзии относительно радикального улучшения отношений США и России в краткосрочной перспективе, даже если бы Вашингтон был убежден в том, что их надо налаживать. За исключением ближайшего окружения Трампа, Вашингтон крайне скептически настроен по отношению к России и ее амбициям. Президент Путин видится как авторитарный, настроенный против Америки лидер с империалистическими целями. Продолжающееся обсуждение российского вмешательства в американскую президентскую кампанию еще сильнее подпитывает антироссийские настроения, а обещанное расследование российских хакерских атак только продолжит создавать неблагоприятный имидж России в новостных заголовках. Любое усилие Трампа по установлению контакта с Путиным будет встречено с невероятным противостоянием его собственного аппарата национальной безопасности, республиканцев и демократов конгресса и СМИ.
При таких условиях достижение масштабного соглашения невозможно. По правде говоря, оно и нежелательно, поскольку не будет надежным, а его неизбежный срыв приведет к еще большей враждебности в отношениях и опасности. Скорее, сейчас необходима готовность выразить приверженность решению целого ряда критически важных для безопасности и благополучия обоих государств вопросов в процессе поиска стабильного баланса между сотрудничеством и соперничеством, который снизит риск вооруженного конфликта до минимально возможного уровня в нынешних условиях. Со временем такой баланс может сместиться в сторону сотрудничества, если оба государства переоценят свои интересы и цели в быстро меняющемся мире. Однажды Россия и Соединенные Штаты могут даже стать стратегическими партнерами. Но это задача не сегодняшнего дня.
Томас Грэм - исполнительный директор "Киссинджер Ассошиэйтс", старший научный сотрудник Джексоновского института глобальных проблем при Йельском университете, в прошлом директор по России в Совете национальной безопасности при администрации Джорджа Буша-младшего. Его статью, подготовленную специально для Международного аналитического центра Rethinking Russia, сегодня публикует "Российская газета". Его точка зрения на перспективы налаживания отношений двух стран будет интересна широкому кругу наших читателей.