Андерш Лильенберг: России нужно больше собственных бизнес-школ

Одним из условий повышения качества управления как в государственном секторе, так и в предпринимательской среде является рост уровня бизнес-образования. О том, какие шансы российским менеджерам дает экономический кризис, в интервью "РГ" рассказал ректор Стокгольмской школы экономики в России Андерш Лильенберг.

Насколько глубоким оказался экономический кризис в России?

Андерш Лильенберг: С одной стороны, кризис в России очень серьезный, многие проекты с участием западных экспертов были заморожены, но, с другой стороны, те компании, которые все-таки приходят в Россию, более обдуманно подходят к своему решению, они более мотивированы: выйдя в кризис, компания всегда получит больше преимуществ в будущем. Более того, кризис - это возможность для российских компаний критически оценить собственную эффективность. В этом смысле, я думаю, для российской экономики встряска всегда полезна. Россия - это фантастическая страна с невероятной динамикой: если вы хотите скучной размеренной жизни, то вам не стоит ездить в Россию, но если вы настроены на что-то более интересное, то страна вам подходит.

Вы видите улучшение качества управления в России за последнее время?

Андерш Лильенберг: Если вспомнить ситуацию начала 1990-х годов, тогда российский бизнес был действительно непрофессиональным, сейчас менеджеры делятся на два типа: те, кто максимально адаптировались к мировому рынку, и те, кто нет. Среднее качество управления в России резко выросло, более того, топ-менеджеры российских компаний намного более квалифицированны, например, c точки зрения способности справляться с непредвиденными обстоятельствами. Но здесь очень важно видеть разницу между короткой и дальней перспективой: российские менеджеры весьма успешно работают на достижение краткосрочных целей, но когда мы говорим о работе на долгую перспективу, то они начинают теряться. На Западе у менеджеров ровно противоположная проблема: они намного лучше решают долгосрочные задачи, чем реагируют на краткосрочные вызовы - это связано с тем, что в западных странах, в отличие от России, не наблюдается такой турбулентности. Несколько лет назад в Исландии было извержение вулкана, которое полностью парализовало транспорт и логистику. Как раз в тот период у нас планировалась серьезная встреча в Стокгольмской школе экономики в Швеции, и коллеги запаниковали, не зная, что делать, в условиях, когда самолеты не летают, а на встрече должны присутствовать заграничные гости. Когда я позвонил российским коллегам, они спокойно начали искать новые варианты поездки.

Последнее время в России часто говорят о необходимости роста несырьевого экспорта из страны. Вы видите какие-то возможности для этого?

Андерш Лильенберг: Да, в этом вопросе я стопроцентный оптимист. Россия до сих пор предоставляет миру очень много возможностей, и за последнее время страна серьезно сократила свою зависимость от нефти. Мы бы не были тут, если бы не верили в Россию, и несырьевой экспорт необходимо развивать. Однако для этого необходимо всерьез заняться имиджем страны и развитием зонтичного бренда. Восприятие России за рубежом - это большая проблема. У большинства иностранцев нет никакого инсайда о том, как устроена жизнь в России. Российское правительство нанимало в свое время зарубежных подрядчиков, чтобы улучшить образ России, и это верный путь - надо работать над тем, чтобы изменить ситуацию.

Многие студенты едут учиться в Лондон, остаются там и становятся британцами. Это надо менять

Во время кризиса многие российские менеджеры решили получить бизнес-образование. Чувствуете ли вы рост спроса с их стороны?

Андерш Лильенберг: Действительно, в период спадов в России традиционно инвестируют в себя, в собственное развитие. Мы отчетливо видим это на программах Executive MBA, где спрос высокий и в нестабильное время. Обычно если в стране наблюдается экономический бум, то многие хотят получить образование, но в реальности все должно быть наоборот: при рецессии альтернативные издержки учебы ниже, а при экономическом росте - наоборот. В кризис надо учиться или путешествовать, ведь основные финансовые потери - это не плата за учебу, а отсутствие на работе, поэтому во время экономического роста альтернативные издержки обучения всегда выше. Неслучайно исследования показывают, что инвестиции при низкой деловой активности всегда дают больший эффект.

Улучшилось ли за последнее время качество бизнес-образования в России?

Андерш Лильенберг: У нас хорошие отношения с Высшей школой экономики, "Сколково" и Российской экономической школой - это все вузы очень высокого уровня, но Россия нуждается в большем количестве бизнес-школ. Причем стране надо развивать собственное образование. Сегодня многие студенты едут учиться в Лондон, остаются там и становятся британцами, в итоге Россия их теряет - это надо менять.

Насколько серьезным, по вашему мнению, было влияние санкций на российскую экономику?

Андерш Лильенберг: В целом, общий бизнес-климат в стране холоднее, чем был раньше, но это намного больше стало результатом влияния низких цен на нефть, чем санкций. Во всяком случае я чувствую себя более востребованным в России, чем было когда-либо раньше. В Швеции меня часто спрашивают, не ощущаю ли я какого-либо негативного отношения к себе со стороны россиян из-за осложнения отношений между Россией и Западом, и я всегда отвечаю, что это вообще не так: наша школа активно здесь работает, потому что мы верим в Россию.

То есть Стокгольмская школа экономики продолжила работать в России, несмотря на антироссийские санкции?

Андерш Лильенберг: Да, у нас есть два вида активности в России. Первая часть - это академические программы MBA для менеджеров, которые хотят получить степень в нашей школе - мы предлагаем им двухлетние программы очно-заочного обучения. Вторая часть - это корпоративные программы, которые мы готовим для российских компаний. По окончании этих программ у слушателей будет сертификат и не будет степени, однако все программы разработаны в соответствии со стандартами. Мы пришли в Россию сами и работаем здесь по другой модели, чем большинство зарубежных вузов, которые предпочитают запускать совместные программы с местными университетами. У нас изначально были планы по объединению с другими вузами, но наши выпускники высказались против этого, дабы сохранить качество образования, а значит, и ценность бренда. Впрочем, мы активно взаимодействуем с Российской экономической школой - я думаю, это лучшая экономическая школа в вашей стране.

Насколько я знаю, подразделение вашей школы работает в Риге. Есть ли у вас планы запустить что-то аналогичное в России?

Андерш Лильенберг:У нас был такой план два года назад, мы хотели открыть бакалаврскую программу, и эта идея нашла поддержку на самом верху. Я несколько раз встречался с высокопоставленными чиновниками в Кремле, и на всех уровнях нам обещали любую поддержку, там понимают, что России нужны хорошие примеры. Однако эти разговоры ни к чему не привели, потому что у Стокгольмской школы экономики сменился президент, в итоге анонсированные предыдущим президентом планы были пересмотрены. Это было полностью решение нашей школы, у нас была вся необходимая поддержка со стороны российского правительства. Но я все-таки надеюсь, что нам еще удастся запустить свою программу в России - это было бы выгодно всем участникам: России, Швеции и Стокгольмской школе экономики.