Указу об интернировании японцев в лагеря в США исполнилось 75 лет
Одна шестнадцатая часть крови
Документ наделял военные власти полномочиями по созданию специальных военных зон и перемещению из них любых лиц, присутствие которых было нецелесообразным по соображениям безопасности. Хотя боевые действия велись в тысячах километров от материковой территории США, почти треть страны стала военной зоной такого рода. На практике эти расплывчатая формулировка означала насильственное перемещение в специальные лагеря около 120 тысяч человек японского происхождения, в том числе около 30 тысяч детей, проживавших в штатах у тихоокеанского побережья страны (в основном Аризона, Вашингтон, Калифорния, Орегон).
Там традиционно расселялись иммигранты, прибывавшие из стран Азии. Примерно две трети интернированных были гражданами США. Кстати эти меры касались и выходцев из Германии и Италии, но их на тихоокеанском побережье было на порядки меньше. Это стало самой крупной насильственной депортацией в истории страны.
Сегодня Калифорния - один из самых либеральных в иммиграционном плане штатов. Но в начале прошлого века на тихоокеанском побережье США доминировали совсем другие нравы. Волна иммигрантов из Страны восходящего солнца создала почву для роста антияпонских настроений: принимались законы о запрещении смешанных браков с японцами, обучении их детей в отдельных школах, запрете на выдачу им гражданства. И атака Японии на Перл-Харбор обильно оросила эту почву. С подачи американского военного командования 127 тысяч человек разом объявили "пятой колонной" и заподозрили в лояльности японскому императору. Любой, у кого была хоть 1/16 часть японской крови, мог подлежать интернированию. В первые же недели после подписания указа свои дома были вынуждены покинуть те, кто проживал в зоне номер один, то есть в пределах 100 километров от тихоокеанского побережья. Исключения не делали даже для детей-сирот. Критики интернирования считали, что это явно попахивает расизмом, а безопасность ни при чем, ведь власти иногда не применяли таких поголовных мер даже к американцам итальянского или немецкого происхождения, открыто симпатизировавшим нацистам.
И считали не без оснований. Было немало тех, кто горячо поддерживал депортацию японцев по совсем иным соображениям. Среди них калифорнийские фермеры, с которыми конкурировали японцы. Руководитель одной из сельскохозяйственных ассоциаций Остин Энсон тогда прямо заявил: "Нас обвиняют, что мы хотим избавиться от япошек из эгоизма. Так и есть. Решается вопрос, кто будет жить на тихоокеанском побережье, белый человек или желтый человек?… И когда война закончится, они нам обратно не нужны".
Отношение к японцам тогда емко суммировала газета Los Angeles Times, написав в резонансной редакционной статье: "Гадюка - это всегда гадюка, где бы она ни вылупилась из яйца. Таким образом американец, рожденный у японских родителей, под влиянием японских традиций… независимо от формального гражданства неотвратимо, за редчайшим исключением, вырастает японцем, а не американцем".
Жизнь за колючей проволокой
Интернируемые успевали брать лишь те вещи, которые могли унести на себе, и прибывали с ними в один из 17 временных центров сбора. Эти центры в спешке создавали где придется, например, в конюшнях. Оттуда задержанных развозили в постоянные лагеря. Часть отпускали при условии переезда в другие регионы США, не считавшиеся военными зонами. В первые недели так поступило около 5 тысяч задержанных. Но более сотни тысяч ни в чем не повинных человек без суда и следствия были принудительно интернированы в лагеря только лишь по расовому признаку.
Лагеря располагались в отдаленных и пустынных регионах, нередко на территориях индейских резерваций. Конечно, они не были аналогом лагерей смерти нацистской Германии. Помещенных туда японцев никто массово не убивал, не пытал, не морил голодом. Интернированных лишь изолировали от остальной части общества на время войны.
В крупнейших лагерях проживало до 18 тысяч человек. Членов семей, как правило, селили вместе. Взрослые японцы работали на полях и в цехах, их дети учились в наспех созданных школах, хотя учителей и учебников не хватало. Функционировали госпитали, но медикаменты были в дефиците. На продукты каждому выдавали 45 центов в день. Им запрещалось иметь оружие, радиоприемники или фотокамеры.
Условия спартанские. Жилые дома были спешно построены по образу военных бараков, в них не было водопровода и кухни. Они не были приспособлены для семей. В одном помещении могли жить до 20-25 человек. Часть лагерей была обнесена колючей проволокой. В других охранники застрелили несколько человек за пересечение границы лагеря.
В 1944 году конституционный суд США подтвердил соответствие указа положениям основного закона, по сути признав ограничение гражданских свобод по расовому признаку допустимым, если того требует общественная необходимость. Документ стал черным пятном на репутации страны, позиционировавшей себя как рай для иммигрантов со всего мира вне зависимости от их расы или вероисповедания.
Законы об интернировании были отменены в 1945 году. Но и после войны возвратившихся японцев приняли отнюдь не с распростертыми объятьями. Их дома и торговые лавки нередко подвергались нападениям, сопровождавшимся вандализмом, стрельбой, поджогами, взрывами. Доходило даже до надругательств над могилами на их кладбищах.
Часть подвергшихся принудительному переселению смогла позже получить компенсации от правительства за потерянную или разграбленную собственность. Но большинство из них тогда полностью восполнить свои потери не смогли.
Моральной и финансовой компенсации пришлось ждать еще четыре десятилетия. Только в 1988 президент Рональд Рейган извинился от имени властей США за решение об интернировании, назвав его "ошибкой, расовыми предрассудками и следствием военной истерии", и подписав указ о выплате компенсации в размере 20 тысяч долларов каждому узнику лагерей. В общей сложности эти выплаты получили около 80 тысяч человек.
Между тем
Los Angeles Times - крупнейшая газета в регионах тихоокеанского побережья США - в день годовщины указа опубликовала редакционную статью, посыпая голову пеплом и "к своему вечному стыду" критикуя "расистские" заметки своих предшественников 75-летней давности в поддержку интернирования. Например, из строк редакции тех лет: "Пришло время осознать, что война требует ареста японцев и их немедленного выдворения из наиболее опасных регионов. Это неприятно. Но это необходимо сделать сейчас. Безопасной альтернативы нет". Кстати, про указанную цитату, сравнивавшую японских детей с гадюками, предпочли не вспоминать.
Газета тут же оговаривается, что то было другое время и другие люди. Тем не менее проводятся параллели между тем временем и сегодняшним днем. На взгляд редакции, новый президент США Дональд Трамп в войне с международным терроризмом повторяет ошибки прошлого, подписав указ о запрещении въезда в США гражданам семи ближневосточных государств с преимущественно мусульманским населением. Впрочем, эту параллель придумала не LA Times, а сам Трамп. В интервью телеканалу ABC в 2015 году он, поясняя свое предвыборное предложение запретить мусульманам въезд в США, напомнил о решениях, которые принимал Франклин Рузвельт. Но есть и разница. Тогда переселению подверглись по большей части граждане США. А подписанный указ Трампа касается прежде всего иностранных граждан из государств, откуда, на его взгляд, в США под видом беженцев могут перебраться террористы.