Поделиться
Надежда Владимировна Шокурова всю свою жизнь работала. После восьмого класса окончила ПТУ и понеслась трудовая карьера. Полжизни на местной швейной фабрике. Потом переехала в совхоз "Ковалевский" дояркой. Построила с мужем дом. Но совхоз развалился. Муж ушел. Государство ее не забыло. Назначило пенсию в 7300 рублей.
Нет, Надежда Владимировна никогда и никому не жаловалась. Да и деньги для ивановской деревни неплохие. В смысле большие мало кто получает на селе. Сошлась с Аркадием Владимировичем. Мужчина он положительный, строгий. Брак не регистрировали. Куда там, на склоне лет! Аркадий Владимирович трудился на "совхозных осколках". Работы-то другой все равно нет!
Жили-были дед да баба в своих Федорищах (хотя Надежде Владимировне 59, а Аркадий Владимирович всего на год старше, на селе уж так принято говорить. - Ю.С.) и тут решили взять кредит на потребительские нужды. Нужды были обычные для села. Руки у Надежды Владимировны после доярного промысла отказывались стирать - артрит. Значит, нужна стиральная машинка. Холодильника в избе тоже не было - как продукты хранить? Ну и бензопилу старики решили прикупить. Дрова двуручной пилой не очень-то и попилишь в их возрасте. Надежда Владимировна клюнула на рекламу известного банка. Ее, эту рекламу, по телевизору крутят. Телевизор на беду у нее был.
Кончилась спокойная жизнь. Аркадию Владимировичу в хозяйстве перестали платить. И не платят до сих пор. Восьмой месяц пошел. А кредит надо отдавать. За просрочку штрафы, мелким шрифтом. На бабкину пенсию все эти восемь месяцев и жили. Половину в райцентр в отделение банка несли. А вторую половину на коммунальные услуги. Арифметика печальная. Хорошо хоть картошка была. Лучок. Капустка. Но к Новому году захотелось праздника. Ну что они, не люди? Это собаку годами можно кормить овсянкой с запахом мяса. До пенсии оставалось три дня, когда гражданка Шокурова пошла на дело...
Я встретил Шокурову на ступеньках райсуда. Интуиция что ли сработала? Спускается пожилая женщина в дешевеньком нейлоновом пальтишке. Окликнул. Остановил.
- Я из Москвы. Тут одна сотрудница из нашей редакции узнала про ваше горе с кредитом. Просила вам деньги передать...
- Ни, ни! Мне не надо! Я денег не возьму! - всполошилась Шокурова.
- Вы обидите эту почтенную женщину...
- Да вы не представляете, как мне стыдно!
- А воровать не стыдно? - я был резок, но этот вопрос я обязан был задать.
- Стыдно, ой как стыдно! Но брать милостыню еще стыднее, - заокала по-ивановски Шокурова.
Я силой засунул деньги в потертое пальтишко. Приобнял ее и потащил прочь от суда.
- Вы куда собирались идти?
- В банк. Надо кредит возвращать скорее. Наскребла немного. Там как: чем больше платишь, тем больше должен! Я взяла другой кредит, чтобы погасить первый. Так в том банке по карточке такие проценты! - и она назвала банк, от деятельности которого даже у меня шевелятся волосы. Беда!
Мы пришли в банк. Я увидел знакомые плакаты со счастливыми пенсионерами. А напротив трясущимися руками Надежда Владимировна запихивала в щель мятые купюры. Мне показалось, пропитанные слезами. Она опустила и те, что я привез из Москвы для нее.
- Пойдемте в столовую! С дороги проголодался, а я тут в первый раз, - предложил бабушке.
Она посмотрела внимательно и просто сказала:
- Вы думаете, я не знаю, что вы хотите накормить меня? - я вас провожу, а потом дождусь автобуса и поеду в свои Федорищи.
- Хорошо, Надежда Владимировна, не откажите в одном: вот магазин. Давайте зайдем. Это последняя моя просьба. Это нужно не столько вам, сколько мне. А то вот жил, жил, никому почти не помогал...
Редкие покупатели сетевого магазина могли видеть странную картину. Бородатый мужчина кидает в телегу все что под руку попадется, а старушка с выражением муки на лице и ропотом возражения вытаскивает продукты и кладет их обратно на полки. Победила молодость: я оказался проворнее.
Мы сели в мою иномаркуи поехали в Федорищи.
- Неужели некому помочь? Дети-то есть?
- Дочка в Костроме. Но она сама нуждается. Муж получает на производстве восемь тысяч. Она нянечкой в детсаду - семь. Квартиру однокомнатную на все ее деньги снимают. А внука поднимать? Она как приедет, то тысячу подложит в карман, то 500 рублей. А у меня сердце обливается: это мы должны помогать им, а не наоборот... Да вы не переживайте! Мой Аркадий Владимирович 2 февраля на пенсию перешел! В конце месяца 9300 должен получить! Теперь у нас вдвоем 16 600 получается! Выкрутимся! Да еще помогать нашим будем!
- А как получилось, что вы в дом чужой залезли?
- Очень хотелось кушать. Вот просто сильно-сильно. Картошка у меня была. Полтора мешка. Мороженая, но кушать можно. А ведь Новый год на носу был. Захотелось праздника. Сосед мой вахтовым методом работает охранником в Подмосковье. Две недели там, две недели тут. Его не было. Он мне ключ оставлял. Я и пошла. Нечистый попутал. Я знала, где у него кладовка...
- А что взяли?
- Две банки тушенки, пачку макарон, майонез, масло подсолнечное, какие-то печенюшки, пакетик карамелек, бумаги туалетной рулон. И еще остатки шампуня во флакончике. Следствие насчитало на 500 рублей. Я ведь, когда милиционеры пришли, ему все возместила. И 500 рублей, и еще за этот, как его? За моральный вред тысячу рублей. Но все равно на суд вызвали. Я и пошла.
Как говорят в деревне, сосед вызвал участкового сгоряча. Он сам об этом на селе рассказывал. А участковый дал делу ход. Ну а заявление сосед хотел было забрать, но началась вахта. Вернулся, а преступница уже наказана. Язык на селе бойкий! Еще говорят, что сосед нарочно дело запустил, потому как не первый раз замечал пропажу продуктов питания и предметов личной гигиены. Терпение у него лопнуло. Теперь вот тоже вынужден скрываться от журналистов. Мне он, например, дверь не открыл. Железную такую, добротную. А вдруг я его за куркуля посчитаю?
- Ну а попросить, попросить, Надежда Владимировна, нельзя было? Ну как же так? Люди-то в большинстве добрые...
- Говорю же, стыдно! Вон в соседней деревне несколько лет назад бабка повесилась. Голодала, голодала, а воровать не шла. Не выдержала и нет ее. А у него совсем чуть-чуть взяла. Думала, не заметит.
Лаковый "Мерседес" вразвалочку въехал по разбитой вусмерть дороге в главную усадьбу бывшего совхоза. Гипсовый памятник погибшим в ВОВ серел облезлой серебрянкой. Дома кособокие, и самый худший из них, конечно, Шокуровой. Щитовой, серый. Моя машина была летающей тарелкой в этом забытом заповеднике стариков. Занавески отодвигались и тут же закрывались за гнилыми наличниками. На дворе 21-й век, а мы воруем макароны...
На двери Шокуровой амбарный замок. Но дым из трубы шел.
- Это мой печь топит. Пойдемте, чаем напою, - пригласила хозяйка, и мы вошли в дом с черного крыльца.
Удивлю читателей. Холодильник не новый. Мне по пояс. А стиралка круглая, похожая на бочку. Тоже старая. Бензопила была надежно спрятана в сарае.
Главный вопрос при обсуждении семьи на селе: пьют или не пьют? Если пьют, то никакие кредиты не помогут. Путь один - в пропасть. Пенсия - это лишь подспорье в выбранном пути. Она измеряется бутылками отравы. И ни копейки таким бы я не дал! А здесь я увидел крайнюю нищету. И ни намека на пьянство. Чистые половички, но дом требует немедленного ремонта. И первым номером печь. Вся в трещинах, кое-где замазана глиной. Подпорка на подпорке. А если развалится ночью? Еще одну печальную заметку писать?
Чайник вскипел. Грубый бумажный пакетик не улучшал вкус горькой чайной пыли, которую Надежда Владимировна сама выбрала в универсаме. Мне стало невыносимо стыдно. Как будто это я сам украл. Почему люди, которые всю жизнь работали и не пьют, прожившие честную трудовую жизнь, крадут макароны? А другие, обокравшие их, красуются в телевизорах? Дурацкие вопросы, не правда ли?
На суде гражданку Шокурову защищал не только выделенный государством адвокат. Ее защищал и государственный обвинитель. Такое сейчас редкость. В своем слове прокурорский работник просил высокий районный суд снисхождения. И она его получила. Год "условно" - это на селе как СПА-процедура. Слабее эпиляции, но жестче антицеллюлитного обертывания.
А журналистка ивановского телевидения "БАРС" Татьяна Прокопенко объявила сбор средств в помощь воровки Шокуровой. Приговор вступил в силу, и теперь я могу ее так называть. Как журналист. Открыто, в печати. А ведь язык не поднимается... И Таня мне звонила, спрашивала, расплатилась ли с кредитами Надежда Владимировна. Они уже собрали 20 тысяч рублей на благотворительный счет по таким же бедным, но гордым. Которые еще не украли, но в петлю наверняка не полезут. Но всем-то не поможешь...