Но у них есть и своя вера - сильная, идущая из глубины веков. Вот она-то и помогает этим людям преодолевать все испытания. Сегодня двадцать пять староверов пытаются пустить свои корни на Дальнем Востоке, в паре десятков километров от нового космодрома.
- Отток населения и смертность превышают рождаемость, - говорит мэр города Свободный Роберт Каминский.
Каминский пытается лично противостоять отрицательному демографическому сальдо. Он отец девятерых детей. Но в одиночку ему не справиться...
Район, примыкающий к городу, - сельскохозяйственно разоренный, от бывшей колхозно-совхозной жизни не осталось и следа. Большая часть трудоспособного населения за постсоветские годы "свободы" уехала, спилась или умерла. Общественную землю крестьяне получили на паи, но что делать с ней, советские люди так и не поняли. Самый легкий способ управления земельными наделами - быстрее их продать и забыть.
Так в Свободном появились новые землевладельцы, скупившие у вчерашних крестьян упавшую им с неба землю. Один из таких землевладельцев - Юрий Чернов, друг детства свободненского мэра, давно говорил, что от чистого сердца подарил бы землю-кормилицу настоящим крестьянам.
Новость о том, что в соседнее Приморье приехали семьи русских староверов из Уругвая, заинтересовала мэра Каминского.
- Староверы меня всегда увлекали. Людей более сильных духом, чем они, и более работящих найти трудно. Много читал о них, интересовался, - говорит Роберт Валентинович.
Как-то нашел он на интернетных просторах объявление о том, что несколько семей приморских староверов пострадали от пожара и им нужна помощь.
Он больше недели звонил по указанному телефону, пока не пробился через хроническую "недоступность абонента". Наконец-то трубка ответила, густой бас извинился за отсутствие связи. Поговорили за жизнь, собеседник посетовал: в Приморье все хорошо, но сильно далеко от цивилизации и самое главное - "земли не хватат..."
Каминский на это не преминул заметить, что земли в его городе целое море, цивилизация через дорогу, до национального космодрома рукой подать, а вот жить и работать на земле некому.
Через несколько дней на пороге кабинета мэра Свободного появился бородатый мужик: "Здравствуйте, вот приехал к вам лицом предстоять..." Они проговорили несколько часов, Василий Реутов называл себя "простым и не шибко грамотным". При этом вскользь поминал, что "свободно балакат" на португальском и испанском языках. В городском музее он "сразил" всех сотрудниц беглым чтением на старославянском языке Библии, которая десятилетия лежала там как музейный экспонат.
Когда Юрий Чернов протянул ему нотариально заверенную дарственную на 120 гектаров земли, старообрядец удивленно крякнул, несколько секунд он гладил своими лапищами "казенную бумагу", затем отвернулся и часто-часто заморгал ресницами.
Откашлявшись, вымолвил три слова: "Не ожидал, благодарствую..."
Через неделю в Свободный приехали семь бородатых парламентеров, все родственники. Во главе с Федором Савельевичем Килиным.
Шершавая лента серого асфальта выскакивает за окраину Свободного, несколько километров - и нужно поворачивать налево. Накатанная до блеска полоска мартовского снега привела к трем свежесрубленным домам.
Завидев машину, на крыльцо одного из домов вышла женщина в длинном сарафане, за ней кряжистый мужик с белой окладистой бородой.
- Метелкой нас не шуганут? - на всякий случай интересуюсь у Юрия Чернова.
- Ну, как попросим... - загадочно ответил он.
Здороваемся.
- Пошто на улице стоять-то? Заходите в хату, - степенно приглашает хозяин. И мы зашли.
Посередине большой кухни необычная печка из двух металлических бочек. Деревянный пол, желтые стены из свежего бруса. Большой угол с потемневшими от времени иконами, тусклые медные распятия, на столе черные от древности книги. Поймав мой взгляд, хозяин поясняет:
- Эти книги из России ушли с нашими дедами, и в Россию с нами вернулись...
Федор Савельевич и Татьяна Ивановна Килины родились в Северном Китае, куда бежали их деды вскоре после того, как в России разгорелся революционный пожар.
- А корни-то наши из Сибири идут, - говорит Татьяна Ивановна.
Когда в коммунистическом Китае русским стало тесно, старообрядцы категорически не захотели возвращаться в хрущевскую действительность, добрались до Гонконга, там погрузились на пароход и уплыли в далекую Бразилию.
Спустя восемь лет, в 1968 году, они поменяли "страну кофе" на Уругвай. Говорят, что в Уругвае с землей было чуть полегче.
- Жили ровно, не богато, но и не бедствовали. Правда, болели часто, там климат для нас тяжел, большая влажность, кондиционеры, мы постоянно простывали. Жили только на антибиотиках. К врачам пойдем, а они говорят: "Вы русские, у вас горячая кровь, вам без холодной зимы жить нельзя", - говорит Ольга Реутова, дочь Федора Килина.
- Россия наша Родина, она всегда в нас жила. А как же?! Ну какой разговор может быть с испанцем? Он же иной человек, - машет рукой Татьяна Ивановна.
У Килиных четырнадцать детей, пятьдесят пять внуков и пятьдесят три правнука. Целая деревня работящих, благочестивых и влюбленных в Россию людей.
Как-то к староверам в гости приехал консул из посольства России в Уругвае.
- А у нас гулянка большая была, кого-то замуж выдавали. Мы его пригласили, накормили и брагой напоили. Разговорились, он оказался хорошим человеком. Не пустым, - вспоминает Федор Савельевич.
Знакомство переросло в дружбу, которая укрепила их в мысли, что в России надо побывать обязательно. Российский посол им бесплатно поставил "печатку", так староверы называют визу, и отвез в аэропорт.
Так, весной 2008 года Федор Килин с одним с сыновей полетел в Москву.
- На приглядку, - поясняет Федор Савельевич. Он вспоминает, что их пугали Россией, "базлали", что там "много водки, мафии и никто никому не помогает".
Помолчав он добавляет: "Веришь, мне обидно было, что я русский - а Россию не знаю..."
В Москве их ошеломило метро. На нем они добирались до Красной площади, ехать надо было с пересадками, перед которыми уругвайские бородачи и оробели как дети малые.
- Парень к нам подходит, в галстуке, вежливый такой и спрашивает: "Вам помочь?" Вот он нас и сопроводил до самого верху. А нам брехали, что в России не помогут, - говорит Килин-старший.
За годы жизни в Приморье они, "стоптав не одну пару лаптей", все же получили российское гражданство. Приамурье их покорило обилием земли, близостью к цивилизации и колоссальной поддержкой мэра Каминского.
Роберт Каминский часто идет на психологический эксперимент, приглашает знакомого бизнесмена из Благовещенска приехать посмотреть на переселенцев. Тот приедет, проникнется и чем-то поможет. Таким макаром в чистом поле построили три дома и до одного из них дотянули нитку электричества. В одном живут Килины-старшие, в двух других - их дочки с детьми Ольга и Агафья. Их мужья сейчас на заработках. Один в Хабаровском крае, другой в Австралии - лес валит.
У Ольги две дочки на выданье да семнадцатилетний сынок. С "выданьем" - проблема. Женихов-единоверцев и чтобы без родства до восьмого колена найти непросто. Говорят, что Бог пошлет обязательно... А пока девки заняты вышивкой да делами по дому.
33-летнего Алексея Килина за глаза зовут "жуком", он прошлой осенью в одиночку вспахал чуть ли не сотню гектаров зяби. Еще Алексей знаменит тем, что разговаривал по телефону с президентом России.
- Алексей - парень пробивной. Оказался на Восточном экономическом форуме, там его, колоритного, заприметил первый вице-премьер Игорь Шувалов, разговорились. Потом Шувалов протягивает ему телефонную трубку. Владимир Путин подробно расспрашивал его про житье в России, - говорит Роберт Каминский.
После того разговора помогли "жуку"-работяге с техникой, теперь он обладатель новенького трактора и необходимого набора сельхозинвентаря.
Прознав про раздольные перспективы амурской жизни, изъявил желание жить в России Иннокентий Фефелов, один из пятидесяти пяти внуков Килиных.
Приехал с женой Киликией и четырьмя детьми. С Уругваем у нас с 2011 года безвизовые отношения.
В миграционной службе ему на полном серьезе заявили, что шансов стать гражданином России у него немного.
- Надо снова выехать в Уругвай, а затем въехать в Россию, но по визе. Без визы только туристы могут к нам въезжать, - чиновники были непреклонны.
От Благовещенска до Уругвая тридцать часов самолетного лета, с четырьмя детьми и женой, беременной пятым ребенком, "прокатиться" в Латинскую Америку и обратно стоит полмиллиона рублей...
Иннокентию с семьей стать легальными в России помогали всем миром. Сводным оркестром помощи руководила известная российская журналистка Лидия Графова.
Лучшего компромисса, чем выехать в Финляндию, с которой у Уругвая есть договор о безвизовом обмене, не нашли.
Сегодня Иннокентий свое робкое пребывание в России называет одним словом "счастье":
- Я с детства Россию знал. Как к бабе с дедом ни приду, там одни разговоры про Россию. Ее у нас всегда почитали и любили, называли "матушкой".
Себя он считает "грешником".
- С телефона в Интернет выхожу, новости читаю. А это у нас грехом считается. Но как без связи жить?
- Про нас как-то сказали, что мы - люди без страха в глазах. Это правда сущая, - мы, кроме Бога, никого не боимся, - говорит Татьяна Ивановна Килина.
На мой вопрос, что ей не нравится в России, отвечает горячо:
- Маты! Как услышу - у меня внутри все болит... А так-то мы в России горя не видели, все хорошо. Это же Родина.
- Было бы чуток с бумагами в России полегче - с одного Уругвая бы не меньше тысячи людей сюда приехало. Тут вон земли сколько, а жить некому, - рассказывает мне двадцатипятилетний отец четверых детей Иннокентий Фефелов.
- Понимаш, мы как старые книги, нас заново не переделаш, - заметил Федор Савельевич Килин.
А их за эти почти две пятилетки российских исканий не раз пытались "переплести" заново. Предлагали работать скотниками за восемь тысяч в месяц, жить коммуной, детей отдавать в школу. Когда сильно настаивали, старообрядцы не спорили, а молча собирались и уезжали. Порой в ущерб себе. Они в общей шеренге шагать не будут.
Они нужны России, трижды нужны в дальневосточном безлюдье. Работящие, надежные, совестливые.