России предрекли четвертую индустриально-технологическую революцию

Россия стоит перед выбором: совершить технологическую революцию или надолго, если не навсегда, превратиться в мировую периферию, источник дешевого сырья и рабочей силы, считает Сергей Бодрунов, директор Института нового индустриального развития имени С.Ю. Витте, президент Вольного экономического общества России. В грядущей экономике главным ресурсом становятся знания и способность быстро применить их в производстве, непрерывные инновации, считает он. Времени на то, чтобы совершить скачок и наверстать упущенное, остается совсем не много.

В интервью "Российской газете" Сергей Бодрунов обосновал концепцию реиндустриализации страны, которую разделяют многие члены Вольного экономического общества. Фактически на ней основаны предложения ведущих ассоциаций бизнеса, направленные недавно в правительство.

Сергей Дмитриевич, насколько устойчивым на этот раз окажется рост экономики?

Сергей Бодрунов: Россия не может похвастаться устойчивым экономическим развитием ни в самом простом понимании этого термина, ни в том смысле, который вкладывается в него в документах ООН: развитие, обеспечивающее устойчивые результаты как для нынешних, так и для будущих поколений и как минимум не разрушающее окружающую среду. Россия же за последние 25 лет испытывает сильнейшие колебания в темпах экономического роста, из-за этого мы не смогли сколько-нибудь заметно вырваться за пределы дореформенного уровня экономики. За это время только усилилась ее зависимость от сырьевых ресурсов.

Почему? Ведь цели все время ставились правильные.

Сергей Бодрунов: Да, у экономической политики формально верные стратегические цели, но средства их достижения выбирались неадекватные. Практика это показала. "Рыночный фундаментализм" уживался с теневым рынком и вынужденным "ручным" госуправлением со всеми вытекающими... Это привело не просто к упадку многих отраслей, происходила в целом глубокая деиндустриализация экономики. Отсюда и повышение зависимости от иностранных капиталов, технологий, машин и оборудования, потребительских товаров и т.п. В какой-то момент все это достигло, как, кстати, и президент страны отмечал, уровня прямой угрозы национальной безопасности.

Что мы сегодня имеем? Производство в основных, базовых отраслях за 15 лет сократилось в разы, при этом доля импорта в станкостроении, ряде других отраслей превышает 90 процентов, в тяжелом машиностроении, радиоэлектронике, медицинском оборудовании - 80 процентов и т.д. По данным Всемирного банка, за период с 2003 по 2013 годы доля высокотехнологичной продукции в экспорте российской промышленности сократилась более чем вдвое: с 18,3 до 8,4 процента, и это падение стало наиболее сильным среди всех развитых и развивающихся стран.

Тем не менее экономика росла, и достаточно быстро, доходы росли.

Сергей Бодрунов: Да, но как только рост цен на нефть замедлился, а затем и прекратился, это 2011-2012 годы, сразу же оказалось, что мы неспособны расти без этого "допинга". Уже тогда экономика вплотную подошла к рецессии, стало очевидно полное исчерпание той модели. Замечу, об этом я говорил еще в марте 2013 года в Совете Федерации, то есть до санкций и обвала нефтяных цен.

И вот теперь смотрите: у нас деиндустриализация, утрата целых секторов производства, а в мире все с точностью до наоборот: значение индустриального ядра только растет, и именно его выход на качественно новый технологический уровень будет определять лицо экономики будущего.

Обратите внимание, что Трамп отменяет многие решения Обамы - многие, но только не те, которые стимулировали возврат в Штаты крупных производств из Азии и Латинской Америки. Более того, эти меры сейчас резко усиливаются, причем с первых же шагов Трампа. Он-то, в отличие от многих, понимает, как устроена реальная мировая экономика!

Мир вступает в эпоху очередной, четвертой индустриально-технологической революции, в новый технологический уклад. Очевидно, что в будущем конкурентоспособны будут те экономики, которые сумеют занять лидирующие позиции не в сфере добычи и продажи природных ресурсов, а в сфере высоких технологий, и которые смогут обеспечить качество человеческого капитала, способного их реализовать. Экономические лидеры будущего - лидеры технологические.

Мир вступает в эпоху очередной, четвертой индустриально-технологической революции, в новый технологический уклад

Поиском новой модели роста заняты несколько конкурирующих экспертных групп. И все говорят о технологиях, о том, что еще немного - и отставание России станет необратимым. Весь вопрос в том, как эту отсталость преодолеть, как совершить технологическую революцию.

Сергей Бодрунов: Вывод наших экспертов заключается в том, что нужна реиндустриализация экономики, или "новая индустриализация", как хотите. Это набор конкретных мер, чтобы восстановить роль промышленности как базовой компоненты экономики, причем на основе передового технологического уклада. С экономической точки зрения это значит, что все большую долю в добавленной стоимости занимает научное знание, имплементированное в производственный процесс и в его результат - индустриальный продукт. Отсюда, собственно, и термин "инновация", означающий не просто новшество, а новшество, созданное путем прикладного освоения научного знания.

С учетом наших стартовых позиций возникает вопрос: можно ли нам продвинуться в этой гонке?

Сергей Бодрунов: Это сложно, если посмотреть, насколько у нас устарели основные фонды и в каком состоянии оказалось машиностроение, особенно станкостроение. Но эти же трудности открывают и окно возможностей: массовая замена устаревшего оборудования, которая сейчас должна, хочешь не хочешь, произойти, может служить катализатором спроса на отечественное оборудование и соответственно может вызвать рост расходов на связанные научно-исследовательские и конструкторские работы.

Наше мнение по этому вопросу: у нас нет выбора, нам необходимо, образно говоря, "перемахнуть" через этап - через пятый уклад, сделать серьезный технологический скачок. Скачок возможен. Точнее, пока еще возможен, пока не упущено время, и мир только начинает переход к перспективному укладу.

Сегодня особенно важна тенденция к ускорению технологических изменений, "ускорение ускорения", это уже становится характерной чертой грядущего общества. Принципиальное значение приобретает темп перевода научных достижений в непосредственное индустриальное производство, в его компоненты, в индустриальный продукт.

Очевидно, что из-за этого индустриальное производство должно приобрести, и в ряде случаев уже приобретает, характер непрерывной инновации. А значит, перспективы устойчивого развития экономики неразрывно связаны с высокими темпами, широтой охвата и непрерывностью инновационных процессов.

И все-таки можно как-то задействовать наше традиционное преимущество - сырьевые богатства? Или нефть и газ в новую экономику совсем не вписываются?

Сергей Бодрунов: Только глупец не стал бы пользоваться своими преимуществами. Конечно, не "можно", а необходимо! Но надо вырученные доходы целенаправленно вкладывать в научно-образовательно-индустриальную компоненту экономики! Надо четко понять, что впереди, в ближайшие десятилетия - не рост, а снижение спроса на традиционные материалы, сырье, энергию, то есть на то, на чем до сих пор стоит российская экономика. Это неизбежно при резком возрастании роли индустриальных знаний, технологий, темпов их получения, освоения, имплементации в реальный сектор, развития и т.п. Обвал цен на нефть, который мы наблюдаем почти три года, это не что иное, как провозвестник новой эры. Природные ресурсы будут значить гораздо меньше.

Именно изменение соотношения материалоемкости и, если позволите, "знание емкости" конечного продукта позволяет рассчитывать, что мы оставим следующим поколениям страну не с истощенными природными ресурсами и разрастающимися как раковая опухоль свалками отходов. Но для этого Россия должна овладеть передовыми технологиями.

Принципиально важен темп перевода научных достижений в индустриальный продукт

Я сказал, что у нас нет выбора. Точнее, он есть, но выглядит довольно жестко: либо мы вырвемся в число технологических лидеров, либо превратимся в периферию. Которая будет подносить ко рту более развитых стран плоды производства, созданного за счет варварской эксплуатации наших собственных природных и человеческих ресурсов.

У вас есть конкретный набор мер, чтобы экономика России не превратилась в Золушку?

Сергей Бодрунов: Это изменения системного свойства. Существенные. Переход к управлению экономикой на основе долгосрочной стратегии, среднесрочных индикативных планов и программ на базе научного прогнозирования. Активная промышленная политика. Государство должно гарантировать бизнесу патернализм в отношении долгосрочных инвестиций в НИОКР и технологическое перевооружение. Оно должно обеспечить стабильное поддерживающее налогообложение и условия доступного и комфортного кредитования реального сектора, особенно высокотехнологичного. При этом такая система может обеспечивать умеренный уровень социальной дифференциации, все-таки доходы граждан должны зависеть главным образом от их реального вклада в экономику.

Все эти идеи и многие на их основе предложения в предельно конкретном виде мы после серьезного обсуждения в Экспертном совете Совфеда ровно четыре года назад направили в минэкономразвития. И когда позже, в декабре 2014 года, на парламентских слушаниях, посвященных этому же вопросу, Валентина Ивановна (Матвиенко, спикер верхней палаты. - Прим. ред.) спросила меня, какие конкретно меры надо бы принять, я сказал: реализовать то, что было предложено нашим же Экспертным советом.

Сегодня ответили бы так же? Принципиально ничего не изменилось?

Сергей Бодрунов: Да. Базовым требованием новой модели устойчивого роста экономики, учитывающей тренды цивилизационной эволюции, должно стать возвращение к приоритету развития качественно нового индустриального сектора. И я предложил бы обратить в связи с этим серьезное внимание на направленные недавно в минэкономразвития "предложения четырех" (РСПП, Торгово-промышленной палаты, "Деловой России" и "ОПОРЫ России". - Прим. ред.), которые вобрали в себя практически все, на чем мы всегда настаивали. Там около полутора сотен пунктов!