Нужен ли в России закон о российской нации

Нужен ли в России закон о российской нации? Что можно предложить вместо него? Что такое нация наций? "РГ" рассказывает доктор социологических наук Института социологии РАН, члена Совета при президенте России по межнациональным отношениям Леокадия Дробижева.

Академик РАН Валерий Тишков признал, что закона о российской нации не будет из-за неготовности к нему общества. Почему к нему так настороженно относятся?

Леокадия Дробижева: Настороженность есть даже среди нас, членов рабочей группы по подготовке проекта закона. Мы готовим проект об укреплении гражданской нации, и вдруг всплыла тема закона о российской нации.

А закон о нации не нужен?

Леокадия Дробижева: Я считаю, что закона о нации быть не может. Нация формируется столетиями. Коллективная ментальность и историческая память не регулируются законодательством. И мы изначально говорили о том, что закон должен называться или "Об основах государственной национальной политики" или "О единстве российской политической нации".

Почему встал вопрос о нации? Разве до этого мы себя не чувствовали гражданами?

Леокадия Дробижева: Но не называли нацией. У нас исторически понятие "нация" закреплено за этническим образованием. А как быть с гражданским самосознанием? Именно оно объединяет и создает политическую нацию. Тут надо разделить гражданскую идентичность и политическую нацию? Идентичность - это осознание себя россиянином (членом политического сообщества) людей разных национальностей. Политическая нация - это народ, овладевший и управляющий государством. Именно в таком порядке. Я без иронии. Однажды на моих глазах президента Путина спросили: "Кем вы работаете?" Мало кто оценил его ответ: "Служу стране". Гражданское сознание в этом состоит. Оно образует гражданскую нацию - общность людей не только разных национальностей, но и разной культуры - городской, сельской, профессиональной, эстетической, этнической, идеологической. Эта общность и создает нацию.

Разве то, что мы, независимо от национальности, ощущаем себя россиянами, а за границей - русскими, не говорит о том, что мы и есть - нация?

Леокадия Дробижева: В 90-е, когда Институт социологии РАН проводил первые опросы о том, ощущают ли себя россияне россиянами и гражданской нацией, не поверите, в Москве только 27 и 25 процентов отвечали "Да". Сегодня по стране - 80-75 процентов. Самый высокий процент - более 91 - дают Томская область, Екатеринбург и Свердловская область, Татарстан, Башкирия, Калининград, Астрахань. Самые низкие показатели - 63-67 процентов - там, где люди отдалены от центров, - Кавказ, Дальний Восток, Камчатка. И то, я думаю, потому, что вопросы не совсем понимают.

То есть в части регионов до 30-35 граждан не ощущают себя россиянами?

Леокадия Дробижева: Не так. У российской гражданской идентичности есть региональные и внутрикорпоративные иерархии. По данным опросов RLMS-YSE и ИС РАН, Калининград позиционирует себя как "мы - мост с Европой", Якутия, Чукотка и Крайний Север - "мы толерантные, у нас по-другому не выживешь", Астрахань - "мы южная столица России", Кавказ - "мы - южные ворота России", Татарстан и Башкирия - "мы первыми внедряем новшества". В Москве, Санкт-Петербурге, во Владивостоке, в Сочи, Сибири (Омск и Новосибирск) городская или научная культурная идентичность может преобладать над общероссийской. Есть преобладание крестьянской идентичности (станицы Кубани и Ростовской области, Тыва) или религиозной над общегражданской. Задача нового закона или подзаконного акта о нации сшивать эти иерархии.

И какой он гражданский портрет россиянина?

Леокадия Дробижева: У него три лица - традиционалиста, модерниста и человека, находящегося между тем и другим. Это нормально, когда складывается гражданская нация. Силы традиционалистов и модернистов примерно равны: 52% россиян убеждены, что перемены нужны всегда, 48% - "все перемены к худшему". Это связано с тем, как люди позиционируют личные интересы: 56% считают их главными в жизни, 44% готовы ограничивать личные интересы в пользу общественных.

Раскол или баланс?

Леокадия Дробижева: Равновесие. Примерно равные группы россиян являются носителями внутреннего контроля: мы за достаток, а не за богатство любым путем. Одна часть считает, что от них лично зависит их судьба (большие города), другая (моногорода, сельское население) понимают, что их личная инициатива ограничена объективным отсутствием возможностей или их ограниченностью возможностей.

Угроза общественных бурь исходит, не от снижения цен на нефть и не от националистов, а от внесудебных расправ

Зачем сшивать гражданскую нацию, если она эволюционирует?

Леокадия Дробижева: Проблема в том, что по нашим замерам, формирующийся российский центр европейской идентичности (институты гражданского общества, малый бизнес, часть бюджетников - врачи, ученые, еще священнослужители и частично офицеры) - лидер оппозиционных умонастроений. Именно этот совокупный лидер, а не креативная оппозиция создает антирейтинги ключевым общественным системам - профсоюзам, полиции, судебной системе и политическим партиям. По данным наших исследований, в глазах граждан самый высокий рейтинг недоверия вовсе не у профсоюзов (37%) и не у политических партий (40%), а у судебной системы - 49%. Мы давно говорим о том, что угроза общественных бурь исходит не от креативной оппозиции, не от снижения цен на нефть и не от националистов, а от внесудебных расправ. А государство борется за явку на выборы, хотя она у нас вполне на уровне развитых демократий. Или за межнациональный и межконфессиональный мир. А мы в Институте социологии были поражены, когда в 2012 и 2015 годах получили данные о том, что в Татарстане и Башкирии больше 80% людей по национальному признаку друг другу доверяют. Межрелигиозное доверие еще выше - 84%.

Гражданская ответственность за нормы общежития выше там, где люди не боятся формировать нацию "снизу"

Политолог Михаил Ремизов считает, что мы не готовы к формированию политической нации, потому что у нас нет доверия к институтам власти и закону.

Леокадия Дробижева: Доверие к институту парламента и судебной системе низкое, но оно есть. У нас очень высокое доверие к президенту. Межконфессиональное и межнациональное доверие гораздо выше, чем принято считать. И наоборот: лишь 30 процентов граждан чувствуют личную ответственность за судьбу страны и понимают, что она и от них зависит. Но в Якутии, например, этот процент выше 50. Так что элементы доверия к институтам власти и гражданского общества есть. Их надо развивать. Для этого и нужен закон о единстве российской нации.

Интересно, в чем конкретно выражается личная ответственность якутян за судьбу страны?

Леокадия Дробижева: В Якутии, в больших городах Сибири или в Санкт-Петербурге гражданская ответственность за нормы общежития выше. Там люди не боятся брать на себя груз формирования волонтерских или собственных мини-общин и организаций. Кто первыми в стране отказался платить коммунальщикам по завышенным тарифам за свет и тепло? Санкт-Петербург и Якутск. Вот это и есть понимание ответственности за свое дело и судьбу страны. Это и есть факты, подтверждающие, что невозможно гражданскую нацию формировать только "сверху". Нужно встречное движение "снизу".

Разрабатываемый вами закон не отнимет у этносов право на самобытность?

Леокадия Дробижева: Именно для того, чтобы снять у народов страны эти страхи, академик РАН Валерий Тишков предлагает назвать закон "Об основах государственной национальной политики". Эксперты Госдумы - "актом об укреплении единства многонационального народа России". Это говорит о том, что мы идем к пониманию того, что мы нация наций. Никто не отнимет понятие нации у народа. Но у нации есть еще и функция объединения людей разных национальностей и разных культурных интересов в нацию наций.

Все тот же Михаил Ремизов утверждает, что гражданская нация основана и крепится государством, а этническая нация может быть вне государства. Живут же русские вне России, что не мешает им ощущать себя русскими. А как же тогда быть с национальными республиками?

Леокадия Дробижева: Гражданская нация действительно имеет одно государство. И республики у нас по Конституции - "государство". Но было решение Конституционного суда о том, что этот статус не означает функции государств. Что, кстати, отражает сложившийся мировой опыт. Франция, как известно, светское государство, но в стране есть анклавные территории, где в виде исключения допускается закон шариата. Там специальное отступление разрешает детям ходить в школу в парандже, хотя, как все знают, закон ЕС это запрещает.

Если эту практику переносить на Россию, мусульманские платки можно специальным постановлением разрешить носить в школе?

Леокадия Дробижева: Платки к гражданской нации не имеют отношения. Это вопрос соблюдения закона и диалога. Даже в СССР были законы, которые на определенных территориях исполнялись в мягкой форме. Например, в СССР замуж выходили с 18 лет. А в Средней Азии, где девушки созревают раньше, были приняты специальные подзаконные акты, разрешавшие создание семьи с 16 лет. Так и с платками. Они - элемент не религии, а национальной культуры, традиции. Этничность и религиозность тесно сопряжены. Например, татары говорят, что именно ислам помог им сохранить и укрепить этническую идентичность, иначе бы они ее теряли в советских условиях.

Почему, например, США или Франция не принимают закон о нации?

Леокадия Дробижева: Я бы не сравнивала нас с Америкой. Там подавляющее большинство людей имеют корни эмигрантов. Государства, где ситуация близкая с российской - Франция, Великобритания, Испания. Эти страны принимали немало подзаконных актов, стимулирующих гражданское единство. Опыт британской идентичности, например, смягчил постколониальную ситуацию, но не спас от североирландского конфликта, а опасения новых притоков мигрантов, влияющих на идентичность британцев, стали одним из стимулов "брексита" и выхода страны из ЕС. Чем не стратегическая смена курса через меняющийся закон?

Есть опыт Франции, где сложилась политическая нация. Качество социума там таково, что нация переживает не только эксцессы с поджогами машин, но массовые террористические атаки подполья. Думаю, России ближе опыт Испании. Там есть нации каталонцев, кастильцев, басков, а все вместе они испанцы. И у нас большинство - коренные народы. Поэтому в Испании и у нас речь идет о складывании нации наций.

Статус этнического большинства - русского народа - отразится в законе?

Леокадия Дробижева: В структуре наций русский народ - сплачивающее ядро. Его позиции во многом определяют готовность граждан принять ответственность за судьбу страны. При этом этническое самочувствие русских - лакмус самочувствия других народов. По нашим исследованиям, ощущение единства с людьми своей национальности переживают 80% русских, россиян иных национальностей - 83-87%. Исследования так же установили высокую значимость религиозной идентичности. Близость с людьми своей веры испытывают 69% русских и 75% инонациональных граждан. Такая ценностная общность ставит вопрос о роли этнической солидарности. Этническая солидарность всех народов является, как показывают исследования, ресурсом будущего.

За границей, как правило, все нас называют русскими. А кого сами русские считают русским?

Леокадия Дробижева: В определении того, кого сегодня можно назвать русским, гражданами всех национальностей чаще всего используется признак культурной принадлежности. Самый популярный ответ наших исследований - "того, кто вырос в России и воспитывался в традициях русской культуры". Субъективно мне он очень нравится. Объективно: есть все основания считать, что русская культура выступает интегратором российского гражданского общества.

Когда заработает закон о гражданской нации?

Леокадия Дробижева: Нацию наций надо искать в себе. В самоощущении и поступках. Таких, которые бы показывали наше умение жить по правилам, принятым нами, и не мешать жить другим. Но у нас об этом не говорят, ни в школе, ни в СМИ, ни в семье. Вот в Грузии, например, все знают о царице Тамаре, в Армении - о Ноевом ковчеге у Арарата. Малыша спросишь - ответит. Это и есть элемент закладки гражданства с младых ногтей. У нас о гражданском сознании говорят разве что ученые.