Почему "Дубль дв@" решил вручить награду режиссеру Александру Прошкину
Да, именно этот фильм стал настоящим прорывом как для самого Прошкина, так и для всего позднесоветского кинематографа, который стал открывать то, чего прежде не дозволяла официозная цензура. И если сейчас начать перечислять, какие советские картины 80-х застолбили себе место в вечности, то "Холодное лето пятьдесят третьего" в этом списке, разумеется, будет на одном из самых видных мест наряду со снятыми с полки фильмами Муратовой и Германа, "Покаянием" Тенгиза Абуладзе и "Маленькой Верой" Василия Пичула.
Да, именно в этой картине сошлись два важных мотива, которые всю жизнь интересовали Прошкина как художника. Первый - это российская история XX века как история большой трагедии, катастрофы для всего народа. Второй - насилие как прямое следствие ужасающей недоговороспособности людей. Причем произрастает ли это из человеческой природы или является следствием катастрофических обстоятельств, для Прошкина вопрос открытый.
Он вообще как любой большой художник в своих картинах не столько ищет однозначные ответы, сколько задает непростые вопросы.
Однако и до, и после "Холодного лета пятьдесят третьего" у Александра Прошкина были работы, которые вполне можно назвать этапными для нашего кинематографа. Нелишним будет, например, вспомнить, что именно Прошкин - в ту пору молодой выпускник Высших режиссерских курсов Гостелерадио СССР - стоял у истоков такого жанра как мелодраматический телесериал.
Его теленовелла "Ольга Сергеевна" с Татьяной Дорониной в главной роли в 1975 году имела ошеломительный успех и до сих пор отлично смотрится, ни на миллиграмм не устарев. И уж точно этот многосерийный телефильм возвышается над основной массой современного российского "телемыла", в котором режиссеры и актеры работают, кажется, не приходя в сознание.
Прошкин приложил руку и к другому важному для телевидения жанру - многосерийной биографии.
Герои двух его биографических телесериалов - блестящие ученые Михаил Ломоносов и Николай Вавилов. Оба были первопроходцами, оба прошли через серьезные испытания. Вавилов так и вовсе был одной из жертв сталинского террора. "Михайло Ломоносов" и "Николай Вавилов" очень разные работы Прошкина, но объединяет их не только жанр ЖЗЛ (который Прошкин, надо отдать ему должное, не превращает в скучный сверкающий парадный портрет), но и месседж - режиссер говорит нам, что в такой стране как Россия достойно прожить можно только с идеально прямой спиной.
Несгибаемость качество не просто важное, а экзистенциально необходимое для того, чтобы в исторической перспективе победить.
"Николай Вавилов" стал первым опытом сотрудничества Александра Прошкина со сценаристом Юрием Арабовым. Оно продолжится 16 лет спустя, когда режиссер после долгого перерыва вернется на телевидение для того, чтобы вновь рассказать о русской трагедии XX века, насилии и судьбе интеллигента, попавшего под маховик истории.
Сериал по роману Бориса Пастернака "Доктор Живаго" пример не просто образцового и бережного отношения к классике, но и умного диалога с ней. Это и не переосмысление романа, и не банальная иллюстрация к нему, а именно пример творческого взаимодействия с первоисточником, когда в результате слияния творческих энергий писателя и режиссера рождается гармоничное кинопроизведение.
Сотрудничество с Арабовым у Прошкина с тех пор стало постоянным, и эта история тоже, конечно, про слияние творческих энергий, которое меняет соавторов.
Серьезность и даже монументальность "Чуда" (картина про знаменитое "стояние" комсомолки Зои) вдруг соседствует с почти водевильным настроем "Охраны" - при этом оба фильма по сути об одном и том же: о том, что даже в самых безнадежных местах есть место вещам дьявольским и божественным, но поди одно от другого отличи.
Такая вариативность жанров и легкость дыхания мэтра вселяет уверенность, что впереди у него еще не одна заметная работа в кино.
Ну а награда "За вклад в киноискусство", которую Александр Прошкин получит третьего апреля на церемонии открытия фестиваля "Дубль дв@" в медиацентре "РГ", у него первая, но тоже - никаких сомнений, что не последняя.