В Москве пройдет кинофестиваль "Новое кино Австрии"

Огромный интерес представляют биографические картины. Первой из представленных в этом жанре станет франко-германско-австрийская копродукция "Стефан Цвейг: прощание с Европой" (Stefan Zweig: Farewell to Europe) режиссера Марии Шрадер. Фильм в лицах рассказывает о самой крупной катастрофе, до неузнаваемости изменившей культурный и этический ландшафт Европы - Второй мировой войне. Подобно многим другим творческим личностям, этот писатель, драматург и журналист был вынужден бежать - из Австрии в Великобританию, затем в Нью-Йорк, а далее - в бразильский Рио-де-Жанейро. Несмотря на очарованность культурой этой латино-американской страны, писатель и его жена мучительно переживают разлуку с родиной, избрав трагический способ воссоединения с ней - в ином мире.

Еще одна примечательная работа об уникальной культурной среде Австро-Венгрии - фильм "Эгон Шиле: смерть и дева" (Egon Schiele: Tod und Mädchen) Дитера Бернера о крайне противоречивой и талантливой в своих творческих порывах личности художника-экспрессиониста Эгона Шиле, ученика Густава Климта. Неизменными вдохновителями его работ были представительницы женского пола, но, несмотря на порывистость натуры и частую смену объектов романтических увлечений, в его жизни существовали два незыблемых компаса, идеала женственности - младшая сестра Герти и первая любовь Волли.

"Кестнер и маленький вторник" (Kästner und der kleine Dienstag) Вольфганга Мернбергера снова возвращает нас к прелюдии величайшей трагедии в истории Европы XX века - в данном случае речь идет о 1931 годе, когда НСДАП медленно, но верно начинает приобретать все более серьезные позиции в политической жизни страны. Дух этого времени становится все более удушающим, и это лучше всего ощущают представители творческих специальностей - источник недовольства и опасений со стороны диктаторского режима. Вскоре после головокружительного успеха детской приключенческой книги Кестнера "Эмиль и сыщики" и ее экранизации он, как и его произведения, подвергается резкой критике. Писатель был исключен из союза писателей, а в 1933 году стал очевидцем сожжения книг, "противоречащих немецкому духу", на берлинской Опернплац, когда в костер попали и созданные им литературные работы.

"Где же мы ошиблись" (Was hat uns bloß so ruiniert) Мари Кройцер в комедийной форме исследует интересный феномен современного западного общества и возрастной прослойки тридцатилетних, которая ответственна за человеческий облик мира в ближайшем будущем, так как именно им предстоит в своем большинстве стать родителями следующего поколения людей. В настоящее время, когда существует невероятное количество субкультур, эклектических философских практик, экзотических взглядов на жизнь - построение такого фундаментального и консервативного конструкта как семья, может представлять немалые трудности. Три семейные пары, принимающие решение завести ребенка, быстро оказываются вовлеченными в непримиримую борьбу идеологий - начиная от методов воспитания и кончая выбором рациона питания для своих отпрысков. Желание "не скатиться к мелкобуржуазному существованию" зачастую принимает уродливые и гротескные формы, но это для той же Европы отнюдь не ново - "Коммуна" (Kollektivet) Томаса Винтерберга о Дании 60-х-70-х вкупе с собственными признаниями режиссера о том, каково это было - жить ребенком с взрослыми, находившимися в постоянных внутренних поисках - крайне поучительные свидетельства.

"Ночь длиною в тысячу часов" (Die Nacht der 1000 Stunden) Виргила Видриха представляет собой экзотическую копродукцию Австрии, Нидерландов и Люксембурга. Во главе повествования - многочисленное семейство Уллихов, собравшееся в Вене, в родовом гнезде, для обсуждения финансового будущего его членов и веса их голосов в принятии важных для семьи решений. Однако к торжественной встрече внезапно примыкают незваные гости в лице давно почивших родственников. Их откровения сообщают скупым сведениям о поэтапном накоплении состояния предками живой персональный аспект, попутно показывая страшноватые "скелеты в шкафу". Именно они демонстрируют, что веяние духа истории невозможно отделить от событий, чьими участниками стали вполне конкретные лица.