В Петербурге представили книгу о семье Дягилевых

Новинка, выпущенная издательствами "Лань" и "Планета музыки", является по сути продолжением и третьим, дополненным изданием документального романа "Неизвестные Дягилевы, или Конец цитаты", вышедшего в 1994 году. В книге соединены роман (теперь он называется "Долгое путешествие с Дягилевыми") и документальная повесть-воспоминание "Параллельное кино".

Первая часть повествует об истории шести поколений одного из самых талантливых русских родов, вторая - об их поклонниках, о тех, кто интересовался Дягилевыми и благодаря чьим усилиям они остались в истории. Издание содержит малоизвестные архивные данные, иллюстрации, фотографии, переписку и материалы следственных дел членов семьи Дягилевых.

Как отметил автор - оказавшись рядом, роман и повесть образовали общий сюжет, суть которого сводится к неизменности (несмотря на все выпавшие испытания) стиля и образа жизни большого и дружного семейства Дягилевых.

- Что несомненно получалось у всех Дягилевых, так это объединять и сплачивать талантливых единомышленников, - считает Александр Ласкин. - Иногда из этого выходили разного рода кружки, а однажды - "Мир искусства" и "Русские сезоны". Там, где появлялись представители этого дома, непременно возникали интересные компании. Так было при родителях Дягилева - Павле Петровиче и Елене Валерьяновне, так было и при Сергее Павловиче. Да и сегодня, когда Дягилевы стали историей, поданный ими пример остается актуален и свеж.

Автор уверен - изучать личность Сергея Дягилева следует в неотрывности от всего многонаселенного "Дома Дягилевых".

- Сергей Павлович был человек укорененный, - утверждает Ласкин. - Он был частью, а потом и центром гигантской грибницы, большого родового гнезда. Знаете, Гете однажды сказал, что Петр Первый потому построил Петербург, что в детстве увидел картинку с изображением Амстердама. Так вот в детстве Дягилева были своего рода "Русские сезоны". В их родовом имении под Пермью - в Бикбарде - был настоящий культурный центр, где обсуждались книжные новинки, ставились спектакли. Оперу "Жизнь за царя" сыграли 50 раз! Что сделал потом Дягилев? По сути, он придал семейному делу европейский и мировой масштаб.

Рассказывая об уникальном таланте Дягилева-организатора, Александр Ласкин остроумно провел параллель с отрицательным зарядом организаторских способностей современников Дягилева - Ленина и Троцкого.

- Это были безусловно одаренные люди, чьи организаторские способности по силе сравнимы с дягилевскими. Но результат получился принципиально другой! Культурная революция, которую устроил Дягилев, значительно эффективней и плодотворней тех революций, которые устраивали советские вожди, - уверен автор.

Татьяна Позднякова, заведующая научно-просветительским отделом Фонтанного Дома, отыскала удивительное, хоть и неявное, переплетение судеб Ахматовой и Дягилева, обратив внимание на одно слово, которое неоднократно возникает на страницах романа и определяет доминанту судеб героев:

- Жест! Жест, который придает действиям персонажей небытовой смысл. Как сказано в предисловии к книге, написанной знаменитым хореографом Никитой Долгушиным, неромантические люди, живущие в неромантическую эпоху, оказываются способны на яркие и смелые поступки. Мне даже показалось, что жест стал одним из героев книги. Жест - это и взмах руки четырехлетнего Сережи, и амбициозная постановка фигуры взрослого Сергея Дягилева, и жест как некое духовное усилие. Кстати, это роднит Дягилева с Ахматовой, которую Лидия Гинзбург тоже называла человеком жеста. Тут уместно сказать и о жесте самого автора, который в девяностые годы писал свою книгу без надежды на публикацию, из чистого интереса и любви к своим героям.

Рассказывая о многолетних отношениях с "дягилевской" темой, автор назвал своей основной удачей знакомство с талантливыми наставниками и единомышленниками, объединенными интересом к судьбам Дягилевых - историком балета Юрием Слонимским, режиссером Владиславом Виноградовым и поэтом Виктором Кривулиным.

- В 1977 году я писал дипломную работу о чеховских спектаклях Станиславского и Немировича-Данченко, - вспоминает автор. - Меня познакомили с Юрием Иосифовичем Слонимским - знаменитым историком балета и другом театрального художника Владимира Дмитриева, который оформлял спектакль Немировича-Данченко "Три сестры" 1940-го года. Как говорил Пастернак, "чем случайней, тем вернее"... Оказалось, что Слонимский был еще и идеологом экспериментальной труппы "Молодой балет" Георгия Баланчивадзе, который позже, в Париже с легкой руки Дягилева станет Джорджем Баланчиным. Мы начали встречаться с Юрием Иосифовичем, подолгу разговаривать, я познакомился с его супругой Натальей Леонидовной Лисовской, которая в свое время была примой у Баланчивадзе. Она уже плохо ходила, и показывала мне балеты раннего Баланчина… с помощью рук. Ее пальцы фантастически двигались в пространстве, мизинец становился солистом… все это производило на меня неизгладимое впечатление! Юрий Иосифович внимательно ко мне приглядывался в такие минуты и вдруг однажды сказал: "Хорошо бы вам заняться Дягилевым".

Слонимский направил меня в Пушкинский дом, где хранится архив мачехи Дягилева, Елены Валерьяновны. Я ходил в архив, переписывал письма и документы, затем шел в больницу, где лежал Юрий Иосифович, и мы обсуждали мои находки. Когда я закончил первый вариант книги, Юрий Иосифович скончался. Рассказанная мной история оказалась никому не нужна - в общем-то, и про самого Дягилева было в то время мало известно, а тут еще какие-то его родственники!

После перестройки я вернулся к тексту, понял, что читать это юношеское сочинение невозможно, и написал все заново. И вот уже этой книжке начало везти. Во-первых, я чудесным образом нашел издателя, а во-вторых издатель выдвинул условие: предисловие должен написать известный человек. Так я познакомился с поэтом Виктором Борисовичем Кривулиным. Это был человек дягилевских амбиций - он любил указывать пути, звать вперед. Тогда он был нарасхват, в бесконечных разъездах. Но он успевал редактировать мою книгу, написал предисловие к ней, а попутно - учил меня жизни в литературе. Это были удивительные два месяца! Если я считал, что у меня есть основания воспарить, то он, оценивая мои старания, снисходительно говорил: "Неплохо получилось. Ну… насколько вы можете". Словом, он объяснял мне, что литература не имеет никакого отношения к "ахам" и "охам", что тут не место "ячеству", что здесь требуется одно - честное и бескомпромиссное погружение в тему.

Третьим человек, проникшимся дягилевской историей, стал известный кинорежиссер-документалист Владислав Виноградов. Его документальная лента "Новый год в конце века. Неизвестные Дягилевы", снятая по сценарию Александра Ласкина в 2000 году, стала логичным финальным аккордом презентации.

Фильм на примере "неизвестных" Дягилевых (братьев Юрия, Валентина и их потомков) рассказал о драматических судьбах дворянских семейств в советской России 20-30-х годов.

Справка "РГ"

Александр Семенович Ласкин - историк, прозаик, доктор культурологии, профессор Санкт-Петербургского института культуры. Автор 15 книг, лауреат Царскосельский художественной премии (1993 г.), премии журнала "Звезда" (2001 г.) и других.