Забытый в Нью-Йорке: Исполнился 181 год со дня рождения Вильгельма Стейница
Вместо предыстории
Эта маленькая история приключилась со мной в Нью-Йорке в ноябре прошлого года, когда я освещала для "Российской газеты" события 55-го матча за звание чемпиона мира по шахматам между Магнусом Карсленом и Сергеем Карякиным.
В последний день своего пребывания в "большом яблоке" я отправилась…нет, не на Статую Свободы, не на шоппинг в "Блумингдейлс" и даже не на прогулку в Центральный парк…
Впрочем, обо всем по порядку. Все мы помним, как в ноябре минувшего года в Нью-Йорке не просто состоялся - отгремел матч за звание чемпиона мира по шахматам Карлсен-Карякин. Как шутили журналисты, о поединке "кричали из каждого утюга". Отголоски его продолжают резонировать и сейчас. Фотографии российского участника матча Сергея Карякина, которого теперь легко узнает в лицо широкая общественность, расположились на билбордах, растяжках, общественном транспорте. Шахматы вернулись в большую прессу.
Безусловно, и как не раз отмечалось, глобальной успешности PR-кампании матча содействовал и точнейший выбор места проведения соревнования - американский Нью-Йорк. Город знаменитостей и красных дорожек, ярчайших кино- и театральных премьер. Город вненациональный, открывающий безграничные мировые возможности. Город, в котором открытие 55-ого матча за шахматную корону в знаменитейшем отеле "Плаза" стало гала-событием, собравшим вместе политиков, актеров, певцов, и обеспечив англоязычную аудиторию матча в 1,8 миллион зрителей. Город и шахматный - из 54 проведенных за 130 лет матчей за мировое первенство ее обладателя определяли в Нью-Йорке шесть раз (напр., Каспаров-Карпов, 1990 год). Город, еще раз, шахматный - именно здесь (да только об этом упомянуть забыли) жили, играли в шахматы, работали и были похоронены два первых чемпиона мира - Вильгельм Стейниц и Эмануэль Ласкер.
В этом критерии с Нью-Йорком спорит лишь Москва, где похоронены трое из десяти ныне ушедших чемпионов мира - Михаил Ботвинник, Василий Смыслов и Тигран Петросян.
Зачем это надо
Я не увлекаюсь паломничеством, если что - не поймите неверно. Возможно, трепетное отношение и восприятие мест захоронения великих людей как памятника культуры во мне воспитала мама - культуровед и эксперт в области скульптуры и архитектуры. Я очень ярко помню, как позапрошлым летом, находясь с ней в Париже на Монпарнасе в поисках надгробия музыканта Сезара Франка авторства самого Огюста Родена, я совершенно случайно обнаружила могилу Александра Алехина. А годом позже мне посчастливилось увидеть памятник Максу Эйве рядом с шахматным центром на названной его именем площади в Амстердаме и даже сыграть пару партий с пожилыми завсегдатаями этого шахматного местечка.
С тех пор, отправляясь в заграничные поездки, я взяла в привычку (на всякий случай) фиксировать в своем списке достопримечательностей местонахождение памятников и надгробий чемпионов и известных шахматистов - не слишком уж их и много, в конце концов.
Разумеется, когда ты впервые и лишь на пару недель оказываешься в Нью-Йорке, посещение подобных мест далеко от попадания в топ must-see. Но, коль уж моя поездка превратилась в эдакий шахматный тур, а известные шахматные пункты "Клуб им. Маршалла" и "Вашингтон-сквер-парка" были в моем списке уже помечены как просмотренные, было решено приступить к следующим пунктам маршрута. Без присутствия особого понимания, зачем мне это надо, но не без туристического любопытства.
Определяющим фактором стало местоположение. Оказалось, что надгробия могил Стейница и Ласкера находятся на соседних кладбищах, объединенных живописной территорией большого (размером с Манхэттенский центральный парк) Форест-парка на стыке двух Нью-Йорских боро Бруклина и Квинс.
И субботним утром, встав пораньше и не пожалев памяти в телефоне для скачивания приложения такси и 35 долларов на поездку, я с болтливым водителем-выходцем из Доминиканской республики еду на еврейское кладбище Бет-Олом, где похоронен Эмануэль Ласкер - первый пункт моего маршрута. От него до могилы Стейница полторы мили пешком.
Но… Если вы хоть немного знакомы с еврейскими традициями, то наверное уже догадались, что шаббат оказался беспощаден к моим планам. В субботу на малюсеньком еврейском кладбище, огороженном высоченным каменным забором - ни души.
Походив пару минут вокруг да около в тщетных поисках сторожа или смотрителя, немного проклиная свою идею и мысленно спрашивая у себя "Зачем вообще я на это подписалась?", я, миновав первый, пешком отправилась сразу к своему второму пункту назначения, пытаясь не думать о том, что туда сразу можно было доехать на такси.
Несмотря на то, что гугл-навигатор прогнозировал мне 25 минут ходьбы, шла своим путем я около часа. И ничуть не пожалела о времени, потраченном на эту прогулку. +18 градусов тепла, едва осыпавшаяся с деревьев и приятно шумящая под ногами листва - Нью-Йоркский конец ноября походил на кратчайшее золотое время московской ранней осени, которым мы постоянно не успеваем насладиться. Внеманхэттеновская жизнь оказалась совершенно иной от центра города и очень атмосферной. В Форест-парке местные жители собирались на пикники, играли в американский футбол, гуляли с собаками или просто сидели с книжкой прямо на траве.
Было уже около 12 дня, когда я увидела большую красивую вывеску "Evergreens Cemetery". Внешняя цивильность местности меня обрадовала ничуть не меньше, чем факт того, что кладбище было открыто. Вспоминая, как легко мне бросилось в глаза имя Александра Алехина на инфостенде Монпарнаса, я рассчитывала быстренько отыскать по карте то, зачем я приехала, и отправиться дальше. Каково было мое удивление, когда пройдясь по главной аллее местности, я не увидела не то, что указателя на Стейница, а вообще ни одной информационной доски или карты. В интернете никакой информации точнее, чем название большого кладбища не было. На этот раз я уже отчетливо прокляла свое решение ехать и решила подойти к административному корпусу "Эвергринса". "Часы работы в субботу с 9 до 11". Чтоб все так работали. Смотрю по сторонам - по территории гуляют несколько групп китайских туристов, находящихся тоже в некой растерянности. Иногда проезжает мимо полицейская машина, которая, как известно, справок не дает.
Смирившись с тем, что имею, решив не терять еще больше времени, я направляюсь прямиком к выходу с территории, как вдруг не пойми откуда выезжает пикап с эмблемой "Evergreens", откуда сквозь опущенное окно выкрикивает дядечка лет 55-ти.
- Вам помочь?
- Вообще да, я ищу надгробие Вильгельма Стейница, - отвечаю уже нехотя.
- Кого-кого?!
- Вильгельма Стейница - отчеканиваю я, выдавая максимум своего произношения на английском.
- Шахматиста, что ли? Вы это серьезно?
- Ну да.
- Без проблем, поехали!
Я не успела пристегнуться, как этот почти мультяшный дядечка в смешном комбинезоне-форме уже вручил мне в руки бумажную схему местности.
- А вы шахматами, что ли, увлекаетесь?
- Я работаю на матче в Нью-Йорке как журналист…Вы слышали об этом мачте?
- О да, я слышал. Признаться, я думал, что кто-нибудь приедет сюда к нам из шахматных людей. Но никто не приехал… А Вы значит, журналист? Вам повезло, что вы встретили меня! А то я видел, Вы уже уходить собрались. Я Донато. Работаю тут уже 30 лет. А вот мы и на месте! Любите и жалуйте - мистер гроссмейстер!…
О чемпионе вспоминают раз в месяц
Глядя на небольшую поляну с маленькими редкими надгробиями понимаю, что даже при большом желании и многочасовых прогулках по дорожкам, самостоятельно Стейница я бы ни за что не нашла. Хотя к его участку с дороги есть даже указатель. На нем читаю: "Здесь покоится Вильгельм Стейниц, первый чемпион мира по шахматам. В память о моем предке от его потомка Курта Ландсбергера".
- Но пойдем же скорее! - восклицает Донато.
На чистой и ухоженном газоне мы видим совершенно скромный и неприметный кубической формы памятник не более 100 см в высоту. Никакой помпезности по сравнению с тем же Алехиным. Надпись практически нечитабельна.
- Это одна из старейших частей кладбища, - продолжил Донато. Посмотрите на нее (показывает на надгробие могилы), время взяло свое. Но если присмотреться, можно едва увидеть доску. А на ней есть еще то, что просто невооруженным глазом не увидишь. А ну-ка, подожди минутку.
Вдохновленный моим интересом Донато бойко бежит к своему пикапу и тут же возвращается с широким свитком кальки и теннисным мячиком. - Только мне понадобится ваша помощь, придержите бумагу.
Донато кладет кальку на надгробие, и от давления теннисного мяча действительно начинают проявляться шахматная позиция на доске. На поле я различаю три фигуры неопределенного цвета: ферзь a8, король d5 и ладья e4. Очевидно, что это не реальная позиция. Максимум - лишь элемент партии, но скорее просто плод воображения скульптора.
- Это была последняя партия, сыгранная им, - заявляет мне Донато. - Вы знаете? Он же сошел с ума и свою последнюю партию он играл с Богом. -Очевидно, он проиграл… Вот это будет подарок Вам из Нью-Йорка, - протянул мне свиток.
Стоит отметить, позже в этот день я побывала и на шопинге, и у Статуи Свободы. Свиток пришлось таскать с собой, сейчас он невредим и красуется за стеклом в рамке в мини-музее нашего шахматного клуба.
- Как вам наш город? Вы надолго тут? - спрашивает у меня Донато. Я объясняю, что завтра уже улетать, не хочется, город очень понравился.
- О, проклятье! - восклицает он. - Вы были сходили… Здесь буквально в миле отсюда лежит человек, отнявший у него звание чемпиона мира. Вы наверное знаете? Эмануэль Ласкер. Да, знал бы Донато, что я думаю сегодня об этом Ласкере.
- И ведь самое интересное, они смотрят друг на друга.
- Серьезно?
- Так…(Донато начинает вычислять, где север и юг). Да, абсолютно точно! Я не знаю, случайно ли это получилось. Но они при жизни были соперниками и сейчас находятся напротив друг друга… Вам очень повезло, - снова продолжает он, - я работаю тут 30 лет и знаю тут все.
- Кого сюда чаще всего приходят навестить? - спрашиваю я.
- Думаю, Билла Робинсона. Танцора.
- А про Стейница часто спрашивают?
- Спрашивают нечасто, но стабильно. Ему никогда не кладут цветы, чего не скажешь о танцоре. Раз в месяц примерно спрашивают про Стейница. Вот сейчас вы спросили.
- Всего раз в месяц?! Про первого-то чемпиона мира? А кто обычно спрашивает? Шахматисты или родственники?
- Как правило, просто любопытные.
Как оказалась, табличка-указатель к надгробию Стейница была установлена Куртом Ландсбергером совсем недавно, пару десятков лет назад. Был ли он действительно потомком Стейница (Ландсбергер известен в первую очередь как главный биограф шахматиста) - определить трудно. Жена первого чемпиона после смерти мужа назвалась другой фамилией при переписи.
- Тем не менее, это мой последний день перед отлетом. Спасибо вам. Мне пора ехать! - говорю я Донато, без которого моя поездка была бы совершенно бессмысленной. - Подкинете меня до ворот?
- Конечно!
По дороге Донато протягивает мне свою визитку и просит обращаться, если у меня будут вопросы.
- Я, кстати, однажды уже принимал участие в сборе материала для книги. И про меня писали статьи в трех газетах.
- Спорим, из них ни одной русской?
- Нет, в русских никогда! И если Вы напишите, пожалуйста, пришлите мне экземпляр. Я покрою почтовые расходы. Я буду очень этому рад!
Страшилка на закуску
По дороге я выездным воротам Донато задает внезапный вопрос.
- Анна, а вы верите в привидений?
- Скорее нет, - отвечаю я.
- А мне пришлось столкнуться… Здесь на кладбище еще в годы гражданской войны женщина покончила с собой, лишившись мужа. В то время женщины в Америка были обделены в гражданских правах и с потерей мужей они теряли смысл жизни. С тех пор многие женщины следовали ее примеру. Еще около 15 лет назад мы находили тут пузырьки от яда. Но мы эту историю старались как это возможно замять - плохо это для репутации кладбища. Кто захочет покоить здесь свою родню, когда происходит такое? Но первая женщина, совершившая тут самоубийство, появляется здесь порой. Я никогда ее не видел, не слышал.
- А еще был случай, лет пять назад, - продолжил Донато, решивший видимо произвести на меня финальное впечатление, - Я увидел здесь плачущую девушку. Я подошел к ней, она сказала мне, что у нее тяжелая ситуация и она хочет свести счет ы с жизнью. Я успокоил ее и дал свою визитку, сообщив о том, что у нас работает служба поддержки для оказавших в трудных ситуациях. Я довез ее до ворот, и как только она вышла из машины, я глазом не успел моргнуть, как она тут же исчезла, что заставило меня испугаться. Когда я вернулся к своим коллегам на пост, они сказали мне, что я ехал к воротам один. Ну что ж получается, у привидения есть моя визитка! - смеется он.
Потом уже из дома, из Москвы, держа в руках визитку Донато, я нашла в интернете статьи, про которые он рассказывал. Оказалось, что истории с привидениями - фирменная фишка кладбища "Эвергринс", служащая скорее элементом не запугивания, а рекламы для посетителей. Там даже проводятся тематические экскурсии.
Мораль сей басни
- А вам не страшно работать здесь? - спросила я у Донато напоследок.
- А чего мне мертвых-то бояться? Бояться живых надо!
Какой банальный ответ. Но он прав. Ушедшим уже нечего взять с живых. Пожалуй, кроме памяти. Бояться можно обмана, предательства, а хуже того - забвения. Людям свойственно пользоваться изобретениями и открытиями, забывая при этом о самих первопроходцах.
Вчера исполнился ровно 181 год со дня рождения великого шахматиста, чей портрет первым находится в ряду изображений чемпионов мира, висящих на стене в каждой уважающей себя шахматной школе или клубе. Биографию и интересные факты из жизни Вильгельма Стейница можно легко найти на просторах интернета. А эту историю полугодичной давности я решила рассказать вам именно теперь.
Если вы будете в Нью-Йорке и захотите повторить мой маршрут:
1. Могила Эмануила Ласкера - Beth-Olam Cemetery 2 Cypress Hills St, Brooklyn, NY 11208, США (кроме субботы!)
2. Могила Вильгельма Стейница The Evergreens Cemetery 1629 Bushwick Avenue Brooklyn, New York 11207-1849