В Канне две громкие конкурсные премьеры оказались полуудачами

В Канне прошли две громкие конкурсные премьеры, обе оказались полуудачами.

Каждый, кто следит за кино, знает, сколь высокие ожидания связаны с именем Михаэля Ханеке. Австрийский гений, умело притворяющийся мизантропом, вылавливает в обществе следы врожденной страсти к пороку, насилию и ненависти, их предельно концентрирует и регулярно добивается эффекта взорвавшегося мозга.

В этом смысле его "Хеппи энд" перекликается с его "Забавными играми". В структуре фильма можно найти родственные связи с апокалиптическим семейно-социальным эпосом типа "Гибели богов" Висконти. Хотя стилистически он ближе к мыльной опере. Это портрет богатой семейки, которая держит в Кале строительный бизнес. Глава семьи престарелый Жорж (Жан-Луи Трентиньян), его неисправимо порочная дочь Анна (Изабель Юппер), которая хочет выйти замуж за англичанина с видом комического фрика (Тоби Джонс). Ее спившийся сынок, по халатности допустивший строительную катастрофу. Ева - брошенная папой 12-летняя девочка, бесстрастно, как сам Ханеке, фиксирующая семейные будни смартфоном. Фильм как бы продолжает тему "нелюбви", начатую Андреем Звягинцевым, но в интонации холодного разглядывания мелких копошений человеческого муравейника. Он напоминает семейный альбом, склеенный из мотивов предыдущих картин Ханеке и не способный добавить к ним ничего нового. Если не считать рывка к электронным технологиям: герои беседуют в чатах, интересуются роликами YouTube и все документируют мобильником.

Фирменная бесстрастность сбивается саркастическими усмешками: Ханеке теперь находит в муравейнике и нечто забавное. Но все это заражено бациллами смерти, ее метастазы видны не только в облике мечтающего уйти из жизни Жоржа, но и в способе существования девочки Анны: она сызмальства все это ненавидит и в финале вполне готова сама исполнить роль рокового Провидения, да еще снять агонию неразлучным смартфоном. Чтобы потом выложить в Сеть. Послевкусие фильма: естествоиспытатель Ханеке явно теряет интерес к жизни насекомых. Он их рассматривает больше по привычке, с удовлетворением отмечая развившиеся до смертельного предела знакомые черты (мол, а что я вам предвидел в "Пианистке", или даже в раннем "Видео Бенни"!). Но чувствуется усталость, и порой фильм неприкрыто скучен.

Истово верующие все непонятное легко объясняют проделками дьявола

Автор "Лобстера" грек Йоргос Лантимос вбросил на каннские экраны еще одну аллегорию, которую теперь будут интерпретировать наиболее высоколобые из киножурналов. Это "Убийство священного оленя" с его отсылом к древнегреческому мифу о божественной лани, убитой Агамемноном, и о страшной мести за это. Но Эврипид, чью тень здесь потревожили, может и дальше спокойно спать. Действие происходит в наши дни в семействе хирурга Стивена (бородатый Колин Фаррелл). У него жена с внешностью Николь Кидман и ангелоподобные дети. К этому чудный дом в парке и все прочие признаки успешности. А еще развивается его дружба с 16-летним Мартином, сыном погибшего на операционном столе пациента - возможно, испытывая чувство вины, Стивен подсознательно хочет заменить ему отца, приглашает в гости. Эта часть картины озадачивает стерильностью. Начавшись долгим кадром операции на пульсирующем сердце, фильм эту хирургическую стерильность продолжает и в пейзажных, и в интерьерных сценах. Стерильны диалоги: они жутко правильны и произносятся тем нейтральным тоном, каким актеры декламируют пьесу на ее первой читке. Идут сусальные сцены от псевдоэротической между Фарреллом и Кидман до невинного детского флирта. Кажется, что назревает комедия в духе Роя Андерссона.

Слом происходит неожиданно и обрушивает лучезарную буколику в темные пучины триллера в духе фон Триера. Парнишка Мартин обвиняет хирурга в убийстве отца. Начинаются его интриги, и скоро он станет прямым наследником героя "Омена" - насылает на семью недуги: у детишек парализованы ноги, мальчонка плачет кровью, главу семейства заставляют пойти на мучительные жертвы, идут сцены издевательств теперь уже в духе Ханеке времен "Забавных игр". Миф громоздится на мифе, и чем выше эта куча мала, тем очевиднее несостоятельность автора картины. Конечно, он мастак в изобретении формальных парадоксов, хорошо оснащен мифологией о стычках темных инстинктов. Но чувствуешь, что все эти аллюзии к Эврипидам служат одной цели - вбросить киноведам очередную шараду для расшифровки. Перед нами хладнокровный и методичный акт расчленения живых организмов на составляющие элементы, как правило, гнилые и зловонные. Дело рук равнодушного к пациенту хирурга.

А сделано, повторяю, мастерски. Работа молодого ирландца Барри Кёгана (Мартин) может претендовать на премию за мужскую роль. Саспенс обеспечивается точно подобранным саундтреком от классики до Губайдулиной. Все загадки оправдываются абсурдностью жанра: так истово верующие все непонятное легко объясняют проделками дьявола. Но обнаженное сердце, бившееся в первом кадре, больше не бьется - фильм теперь обезжизнен, как успевший окоченеть труп. Если судить по дружному буканью пресс-зала, новинка от Лантимоса стала вторым после Ханеке ярким разочарованием Канна-2017.

Во вторник фестиваль минутой молчания почтил память жертв теракта в Манчестере и еще более усилил меры безопасности: толпу рассекают бравые парни в бронежилетах и с новейшими моделями автоматов наизготовку. В среду в конкурсе "Особый взгляд" пройдет фильм Кантемира Балагова "Теснота". О нем в следующий раз.