На Урале миллионы кубометров ценной древесины оказались ненужными

В чем проблема: некому заготавливать древесину? Или она неожиданно стала невостребованной? О болевых точках отрасли "РГ" беседует с президентом Уральского союза лесопромышленников, ректором лесотехнического университета Андреем Мехренцевым.

Андрей Вениаминович, получается, чтобы сохранить леса, их надо вовремя вырубать?

Андрей Мехренцев: Нам нужна не столько система интенсивных рубок, сколько система интенсивного ведения лесного хозяйства. Сегодня 70 процентов лесов в Свердловской, Тюменской областях "не устроены". В любом хозяйстве, если долгое время не наводить порядок, неизбежно наступит застой и упадок. Особенно в таком живом и беспрерывно развивающемся. На каждую делянку нужно заглядывать с топором минимум раз в 10-15 лет, чтобы не допустить перестоя. Дерево в процессе роста проходит несколько технологических стадий: молодняк, приспевающее, спелое, наконец, перестойное, теряющее ценную товарную массу. Есть у профессионалов такое выражение: лес любит стук топора. За ним - целая система хозяйствования. Есть разные модели рубок для разных климатических поясов и типов леса. Для нашего региона подходит скандинавская, то есть выборочные рубки, когда под топор идут исключительно спелые, технологически зрелые деревья. Сохраненный древостой доращивается, плодоносит.

Сколько леса должно ежегодно вырубаться в области при оптимальном лесопользовании?

Андрей Мехренцев: Хотя бы в два раза больше, чем сегодня, то есть 14-15 миллионов кубов. Теоретически можно еще увеличить, но мы все-таки должны мыслить рационально: заготавливать столько, сколько сможем продать и переработать. Да, в советское время леса в России добывалось около 300 миллионов кубов ежегодно, только на экспорт в Финляндию отправляли 14-17 миллионов кубов кругляка. Но сегодня нет задачи обеспечить вал. Потребности диктует рынок.

Есть еще одна проблема, которая стопорит работу. Лесной отрасли жизненно необходимы предприятия-спутники основной заготовки, так называемые утилизаторы низкосортной древесины, тонкомера, техсырья, щепы, опила. В советское время технологическая схема была выстроена максимально эффективно. Велись, к примеру, большие заготовки в Тавдинском районе, и здесь же работал гидролизный завод, где из опилок производили высококачественный спирт. В одной связке действовали фанерное и плитное производства, на последнем из щепы и опилок, то есть отходов фанерного кряжа, делали древесные плиты. Подобные лесопромышленные комплексы (ЛПК) действовали в нескольких районах региона. Часть продукции шла на продажу в виде круглого леса, часть перерабатывалась.

Какова сейчас ситуация с предприятиями-утилизаторами?

Андрей Мехренцев: Судьба их печальна. Гидролизные заводы в Тавде, Лобве не вынесли бандитских войн 1990-х, они одними из первых попали в руки полукриминальных структур. Дело дошло до банкротства и полной ликвидации. Сейчас идут разговоры о восстановлении производства в Лобве. Согласован приоритетный проект в области освоения лесов. По сути, там все нужно строить заново, благо, есть готовая площадка, сети, коммуникации и, самое главное, еще сохранились кадры, которые работали на лесокомбинате и гидролизном заводе. ЛПК в Тавде изменил специфику, сейчас там действует несколько отдельных производств. Уже не работает в тандеме с фанерным заводом цех древесных плит.

Вообще сегодня области требуется как минимум два мощных предприятия-утилизатора. Главным образом, заводы по производству древесных плит с объемом производства 500-600 тысяч кубометров. Это очень востребованная ниша. Из современных плит OSB (ориентировано-стружечных) и MDF (древесно-волокнистых средней плотности) можно строить качественное и недорогое жилье, собирать мебель. Я знаю, что есть несколько потенциальных инвесторов, которые пока размышляют, стоит ли вкладываться в такие производства.

Думаю, это существенно подстегнет заготовки древесины. Кроме того, вдохнет жизнь в малые города, некогда тесно привязанные к лесопереработке. Там наконец-то появятся новые рабочие места.

Андрей Мехренцев: Нужно в корне менять идеологию отношения к лесу, к тем богатствам, которые он может дать. Мы же лесная страна, Россия - лидер по запасам древесного сырья. Экологичное, долговечное, оно сегодня очень востребовано в мире. Грех не пользоваться этой выгодной позицией.

Знаете, как мыслит просвещенный европеец? "У меня в деревянном доме деревянная мебель, значит, я сохранил дерево, оно не сгнило в лесу, а служит человеку". Мы, согласитесь, пока далеки от этих убеждений. Сплошь и рядом - пластиковые окна, хотя для Европы это позавчерашний день. Мы могли бы наладить массовое производство деревянных оконных конструкций, но не делаем этого. И таких потенциально выгодных позиций для лесного производства очень много. Финляндия, как известно, живет на лесе припеваючи, не имея других ключевых ресурсов. Но там система лесоуправления увязана с системой собственности, критериями качества жизни и рыночным механизмом.

Что нам мешает действовать так же?

Андрей Мехренцев: В немалой степени корень проблемы - в несовершенстве действующего Лесного кодекса. С момента принятия его не критикует только ленивый, внесены десятки поправок. Дело в том, что кодекс разрушил прежнюю систему лесного хозяйства, действовавшую еще с дореволюционных времен, где лесничий четко знал, что происходит в его вотчине, и вовремя принимал меры. Мы резко сократили расходы на ведение лесного хозяйства, вроде бы, побороли коррупцию, зато теперь тратим миллиарды на тушение лесных пожаров, борьбу с незаконными рубками, ЕГАИС, космический мониторинг. Отдельная история - техническое оснащение современного работника лесного хозяйства.

Лесные участки, как известно, у нас сейчас передаются пользователям в долгосрочную аренду на 49 лет, при этом собственником является государство. Однако у государства руки до всего лесного фонда дойти не могут. А арендаторы без лесоустройства не могут организовать эффективное производство, лесоустройство фактически заменяется облегченными схемами таксации. В итоге две трети лесов не устроены, а еще часть вовсе оказалась бесхозной. Так что зря мы удивляемся частым пожарам.

О том, передавать ли леса в частную собственность, много спорят. На мой взгляд, это решение давно назрело, хотя бы по части лесных угодий, где есть опыт добросовестной аренды у крупного лесопереработчика. Опыт все той же Финляндии показывает: хозяин ведет себя в лесу эффективнее, чем арендатор. Это его собственность, и он сто раз подумает, как рациональнее ее использовать. А государство должно обеспечить четкие и незыблемые правила ведения работ для собственника земель.