Владимир Толстой: Чтение куда ценнее мечты о дорогом автомобиле
"Красная площадь" не единственный в России крупный книжный фестиваль. Он лето в Москве открывает, это приятно - все истосковались по теплу. А чем еще фестиваль особенный?
Владимир Толстой: Начнем с того, что фестиваль, как ясно из его названия, проходит на главной площади страны. Да, это сердце Москвы, сердце России - и это пространство отдается на несколько дней литературе, писателям, поэтам и читателям. По-моему, уже это очень красивый и хороший символ. И конечно, проведение фестиваля в День русского языка - Пушкинский день России - делает его особенно значимым.
На фестивале представляют книги со всей России. А иностранные издатели - их не зовете?
Владимир Толстой: Дело не в том, что не зовем. Красная площадь - не маленькая, но и не резиновая: места не хватает и многим нашим региональным издательствам, кто-то даже обижается. Но количество павильонов увеличивать бесконечно невозможно. Сделать фестиваль международным - резко сократится возможность достойно представить российские национальные литературы. Да и необходимости такой нет: у нас есть Международная книжная ярмарка на ВДНХ. Как международный отчасти пытается работать Петербургский книжный салон. У меня нет ощущения, что "Красной площади" не хватает представительства зарубежного.
Сюда регулярно приходят первые лица государства. Это такой знак особого статуса: фестиваль особого значения?
Владимир Толстой: Любому событию участие первых лиц государства придает значимость. Но то, что они приходят на книжный фестиваль, - дело особое. После того как на первом фестивале Владимир Владимирович Путин прошелся по нескольким павильонам, пообщался с представителями издательств, многие мне потом говорили, что они вернулись героями в свои регионы, - это даже поспособствовало поддержке книжной торговли и издательских проектов. Такой сигнал на места: руководитель страны придает этому значение. В прошлом году Дмитрий Анатольевич Медведев встречался с представителями индустрии, с писателями, обсуждал их проблемы, раздал поручения. Это позволяет, по крайней мере, поднимать проблемы этой сферы… Или, например, Сергей Борисович Иванов ходил и покупал книги - дарить запрещал, трогательно доставал конверт с наличными деньгами… У них же нет возможности ходить по книжным магазинам, следить за новинками. А здесь представлено все интересное, что вышло за год.
...А для издателей возможность себя показать.
Владимир Толстой: Конечно, тут все как на витрине, можно увидеть, что в целом выходит в стране. Не секрет, что после распада Союза развалилась и система распространения, когда даже в самые удаленные уголки попадали книги из центральных издательств; с обратной связью было хуже, но и она как-то была налажена. Сейчас же книги местных издательств фактически обречены оставаться в своем очень локальном ареале распространения. А в регионах выходит невероятно много интересного: собственно говоря, "Красная площадь" - это одна из немногих возможностей увидеть эти книги, купить.
Как читатель, вы что-то для себя отметили в программе фестиваля, чего не пропустить?
Владимир Толстой: Интересного на фестивале, может, даже чересчур много - всюду успеть невозможно. 500 мероприятий за четыре дня! Очень много поэтических программ. На главной сцене - и программа по Бродскому, которую делает Артур Смольянинов, и "75 минут поэзии, любви и музыки" от театра "Современник" - по Гумилеву, Волошину, Маяковскому, Ахматовой, Самойлову, Тарковскому. И вечер памяти Евтушенко. И конечно, целый день, посвященный Пушкину, - 6 июня.
Когда-то центром пушкинских торжеств было Пушкиногорье, Михайловское. Теперь все главное - на Красной площади, а музей-заповедник не остается для читателей на периферии внимания?
Владимир Толстой: Боюсь, что остается. Я ведь тоже помню, каким был праздник в Михайловском 20-30 лет назад: ощущение, что вся страна туда стекалась, лучшие поэтические силы. Но сейчас и время очень изменилось. И люди, и отношение к чтению. Раньше шли исключительно за поэтическим словом - сегодня нужны еще и притопы-прихлопы, и с этим организаторы уже не могут не считаться. Хотя на Псковщину все равно приезжает много гостей - псковичей, петербуржцев, из других регионов.
Мне в этом смысле непросто: с одной стороны, мне поручили возглавить оргкомитет пушкинского Дня поэзии в Михайловском, с другой - оргкомитет фестиваля на Красной площади. И то, и другое - в одни и те же дни. Невозможно физически быть тут и там одновременно. В прошлом году как-то удалось, а в этот раз не получается. А еще параллельно в Ливадийском дворце в Крыму проходят красивые и важные празднества, тоже приуроченные к Пушкинскому дню. Как все это развести, если Пушкин у нас один и 6 июня - общий праздник? Просто надо, чтобы события не затмевали друг друга.
Может, Михайловское и Красную площадь (да и Ливадию) как-то связать видеомостами?
Владимир Толстой: В прошлом году была такая идея, прорабатывали технически - оказалось, довольно сложно. Пока нет готового ответа, но вы правы, надо что-то придумывать.
Вы обратили внимание на вечер Евгения Евтушенко, но в программе есть и другие шестидесятники: Рождественского читают, "Площадь Маяковского" ... В последнее время и телесериалы об эпохе оттепели идут один за другим... Этот всеобщий интерес, очевидно же, не случаен?
Владимир Толстой: Думаю, все взаимосвязано. Валерий Тодоровский снял "Оттепель", качественный сериал, хороший актерский состав, удачная музыка - успех его стал сигналом для других. Зрительский интерес подогрел интерес и к эпохе, и к художественной жизни тех лет. Атмосфера времени притягивает - отчего поэзия могла собирать стадионы?
Если говорить о времени и об истории, то им, судя по программе, фестиваль уделит особое внимание. Даже новая площадка появится у Исторического музея: "Отечественная история".
Владимир Толстой: Конечно, есть общественный запрос, есть интерес к этой теме. Стоит вспомнить, что именно в последние годы созданы и активно работают два общества: Российское историческое и Российское военно-историческое...
Взгляды на историю на Красной площади, как и во всем нашем обществе, - на все вкусы. С одной стороны, представят "хит продаж" Данилкина о Ленине из серии ЖЗЛ - "Пантократор солнечных пылинок". С другой, предложат ток-шоу "От Homo Sovieticus к русскому выбору". Я вот на этой иронической латыни споткнулся. Homo sovieticus - это, видимо, нечто "ущербное", отличное от "нормального" homo sapiens? То есть 9 мая мы гордимся "Бессмертным полком" своей вполне советской родни, а назавтра ее же стыдимся? Нестыкуется что-то.
Владимир Толстой: Я вообще против любых уничижительных или ироничных характеристик. Собственно, речь о нас самих, о наших родителях, наших дедах. О прекрасных людях с удивительными судьбами, непростыми биографиями, среди которых было огромное количество тонких, образованных людей, ничем не заслуживших никаких ярлыков... В этом смысле программа фестиваля достаточно свободна. Это неплохо, когда есть площадка для разных мнений, разных точек зрения, когда представлены писатели разных взглядов, даже разных политических, идейных позиций.
Захар Прилепин представит на фестивале свою книгу "Взвод", где он спорит с оппонентами о роли и месте офицерской службы в судьбах русских литераторов. Вам, как праправнуку русского боевого офицера, воевавшего за Крым, это любопытно?
Владимир Толстой: У Захара есть своя позиция, и он ее последовательно защищает. Отстаивает свое мировоззрение, свой взгляд на текущие события: трагические, драматические, в которых он принимает участие, находясь в эпицентре. Для того, чтобы объяснить свои взгляды, он опирается на историю литературы, историю страны. Он утверждает, что многие славные сыны нашей литературы тоже держали в руках оружие, защищая свои идеалы и убеждения. Ряд героев его книги - 11 поэтов Золотого века - может быть продолжен и сегодня. Это вполне объяснимо. Но очевидно, что можно создать и другой ряд - не менее славных сынов Отечества, которые оружия в руки не брали. В том числе и по принципиальным убеждениям. Если же говорить о Толстом, то Лев Николаевич и воевал, и убивал, но его жизненный опыт молодого офицера, оказавшегося в окопах Крымской войны и других военных кампаний, сделал из него человека абсолютно антивоенного. На какое-нибудь собрание, в котором участвует Захар Прилепин, не придет какое-то количество его коллег. Так же, как и наоборот. У меня тоже есть свои убеждения, кто-то мне ближе, кто-то дальше. Но все-таки, если речь идет о писателе, главное мерило - его талант, дарование, слово, искренность. Это для меня важнее, чем принадлежность к тому или иному лагерю.
А есть сегодня писатели, авторитет которых мог бы объединять? Как раньше говорили, "служить народу, обществу духовным, нравственным ориентиром"?
Владимир Толстой: Для нормального состояния общества желательны фигуры, которые если не абсолютным авторитетом обладают, то, по крайней мере, служат неким примером достоинства - достойного выражения взглядов на важные для многих события и вещи. Для меня до последнего времени таким человеком был Валентин Распутин. Сегодня... я счастлив, что жив и по-прежнему неравнодушен к происходящему в свои 98 лет Даниил Александрович Гранин.
Гранин новый роман написал только что. О любви. "Она и все остальное".
Владимир Толстой: Да, и это в его 98 лет. Поразительно - он прошел фронт, прошел большую жизнь и не потерял интерес ко всему, что происходит в мире и в стране. Пусть тихим уже голосом, но высказывает свою точку зрения. В меньшей степени это делает Юрий Васильевич Бондарев - тоже фронтовик, прекрасный писатель, достойный человек. У них на многое разные взгляды. Но для меня важно, что они есть. Не так давно ушел Фазиль Искандер, намного раньше него Василий Белов. Еще раньше Астафьев и Трифонов. Писатели совершенно разных полюсов, вместе они создавали целостную картину русской литературы, русской жизни. Эту картину было из чего собирать. Может быть, ни один из этих писателей не стал абсолютным носителем непререкаемой истины, но вместе они своим творчеством делали эту картину объемной и полной.
От писателей новых поколений, помоложе, ждать этой целостной картины современной жизни уже не стоит?
Владимир Толстой: Если говорить о писателях последующего поколения, эта картина все равно будет создаваться из того, что делают и Прилепин, и Быков, и Водолазкин, и Варламов. Есть люди, которые пишут, думают, переживают о происходящем вокруг них. Они входят в премиальные списки, дают ориентиры. Оценить их можно будет чуть позже, когда уляжется и осядет острый фон прямо происходящих событий. Почему так болезненно на Прилепина реагируют? Потому что это то, что происходит прямо сейчас, и это очень болезненно: люди погибают, рана реально кровоточащая. Любой человек, который выражает одну из точек зрения, сегодня становится мишенью. Сложно быть в эпицентре, на острие. Но важен сам факт, что есть не только новости с телеэкрана, - есть и люди, которые пытаются осмыслять происходящее через образы, через литературу, пусть с разной степенью талантливости и искренности, но это станет понятнее со временем. На фестивале, кстати, будут объявлены лауреаты новой премии "Лицей" - и это очень важно: ее соискатели - начинающие писатели. От них и будем ждать нового глубокого взгляда на нашу жизнь. А там, может быть, и новые "картины" сложатся.
На фестивале будет представлена уникальная книга "Антология современной поэзии народов России", более 700 произведений на 57 языках и в переводах на русский...
Владимир Толстой: В самом деле, много лет этим никак не занимались, культура народов России будто выпала из поля зрения, что неправильно и даже опасно в такой большой многонациональной стране. В Союзе лучшие поэтические, переводческие силы работали над тем, чтобы сделать пространство единым, чтобы страна знала властителей дум всех народов. И в нынешней России это не менее важно. Во-первых, языки всех народов важны для сохранения богатства красок российского литературного ковра. Во-вторых, это важно для ощущения единства страны. Писатели, которые работали и работают в национальных литературах, долгое время чувствовали себя брошенными, обделенными, ненужными. Многие начинали писать на русском, вынуждены были переезжать в Москву, Петербург. В Литинституте в какой-то момент упразднили кафедру переводов с национальных языков. Слава богу, теперь потихоньку все начинает разворачиваться. Лет семь пытались достучаться, поднимали эти вопросы и на Литературном собрании в ноябре 2013 года, и на президентском Совете по культуре много раз. Так что "Антология", которую издало агентство по печати, - очень важный проект. Вслед за "Антологией поэзии" готовятся и "Антология прозы", и "Антология детской литературы". Замечательно, что презентация пройдет на Красной площади и что сюда приглашены авторы из всех национальных республик и регионов.
То есть, можно сказать, что главные темы книжного фестиваля возникли не случайно - они отражают наши узловые проблемы, в том числе связанные непосредственно с литературой, книгами, чтением?
Владимир Толстой: Есть несколько важных тем. Маленькие тиражи. Сложность распространения. Резкое уменьшение количества книжных магазинов по всей территории страны, кроме очень крупных городов. Длительное невнимание к национальным литературам. Все это действительно постепенно становится частью процесса, происходящего на Красной площади. Эти вопросы ставятся из года в год, вода камень точит, и что-то действительно начинает происходить. Важно и дальше это поддерживать и развивать.
Среди писателей на Красной площади будут лауреаты литературных премий, в том числе премии "Ясная Поляна", к которой вы имеете отношение самое непосредственное. Подскажите читателям: выбор жюри этих премий - надежный критерий: что читать обязательно, а без чего можно прожить?
Владимир Толстой: Стопроцентных критериев вообще не может быть. Как член жюри одной премии и участник голосования в ряде других, знаю, какой это огромный труд - прочитать весь этот массив книг соискателей. Тем не менее премии, которым уже достаточное количество лет, вырабатывают свои, пусть даже субъективные, системы критериев. Что касается "Ясной Поляны" нынешнего года, мы оставили две крупные номинации - переводную иностранную и прозу на русском языке. В каждом из списков примерно по 30 названий. Прочитать 60 больших произведений за премиальный период, месяцев за восемь, - большая нагрузка. Но рядовому читателю премиям все-таки стоит доверять. То, что проходит через сито экспертов и жюри, наверняка заслуживает внимания.
"Ясная Поляна" рассматривает и отечественную, и зарубежную литературу. Это дает вам какое-то представление о том, как эти литературы соотносятся сегодня? Насколько одна, проще говоря, "опережает" другую или "отстает" от нее?
Владимир Толстой: Сравнение действительно оказалось очень любопытным: невольно сопоставляешь процессы, которые происходят "там" и внутри нашей литературы. Во-первых, если уместно говорить о конкурентности и конкурентоспособности, то наша литература сегодня интересна никак не менее, чем зарубежная, даже лучшие ее образцы. Во-вторых, интересны какие-то общие тенденции. В зарубежной литературе много национальных авторов, скажем, из Нигерии, Афганистана, еще откуда-то: они получили образование в ведущих странах, стали писать на том же английском языке. У нас вот сейчас много говорят о романе "Заххок" Владимира Медведева. Русский человек, проживший много лет в Таджикистане, о котором мы сегодня знаем мало, и это очень интересно…
У "Ясной Поляны" большие планы: возле музея в Тульской области строится огромный культурный центр, в котором будет вручаться премия…
Владимир Толстой: Да, музей в этом плане развивается уже больше 20 лет. И театральные фестивали, и писательские встречи проходят. А сейчас строится большой фестивальный центр, где можно будет все это сосредоточить. Пока нет этого центра, битком забит маленький Дом культуры на 130 мест. И местные приходят и приезжают отовсюду. У меня есть ощущение, что такая потребность есть, пусть не у всей, но у значительной части студенческой молодежи. Мой младший сын, которому исполнится 19 лет, вдруг невероятно увлекся поэзией 70-80-х. Дмитрий Новиков, Борис Рыжий. Поэты, ушедшие из жизни, и живущие, какие-то группы, плеяды. Приезжают на вечера Гандлевского или Кибирова. Им это интересно. Конечно, очевидно, что сегодня Гандлевский не соберет стадион. Когда-то Евтушенко, Вознесенский и Ахмадулина могли собрать, но тогда не было Интернета, и те же вечера в Политехническом были одним из источников живого слова. Много воды утекло, много изменилось в сознании людей, в ценностях. Но у меня есть ощущение, что какая-то потребность такого слова подспудно живет. Я езжу на форумы "Тавриды", куда со всей страны съезжаются молодые люди с горящими глазами. Их интерес не удовлетворен. Их аппетит не насыщен.
А куда девались хорошие учителя-словесники, они исчезли как класс?
Владимир Толстой: Это действительно катастрофа. У меня большие упования все-таки на то, что нынешний министр образования понимает и какие-то усилия начинает предпринимать в этом направлении. У нас система подготовки школьных учителей за 90-е, начало двухтысячных, практически исчезла. Просто реально уходят и из жизни, и из школы на пенсию учителя того поколения, той формации, о которой очень многие писатели вспоминали: как благодаря своим учительницам литературы и русского языка они когда-то открывали мир, начинали интересоваться, заниматься литературой, театром, кинематографом. Наверняка сегодня тоже есть талантливые учителя, но в самой системе - большой провал. Не хочется лишний раз говорить, но перевод литературы и русского языка в систему ЕГЭ тоже очень сильно повлиял. Откат был сразу на 100 шагов, а сейчас попытка возвращения идет по маленьком шажку: утраченное не возвращается так быстро. Печально то, что все это влияет на сознание, дальше - на работоспособность, потом - на способность принятия решений. В конце концов, это влияет на экономику, развитие. Сейчас важно то, что хотя бы осознание этого провала пришло.
На фестивале читателей ждут встречи еще с одной праправнучкой Толстого - Феклой. Она расскажет о проекте создания цифрового собрания сочинений Льва Николаевича. И затронет важную тему - классическая литература в виртуальной среде. В самом деле, Интернет и книга сегодня - противники или союзники?
Владимир Толстой: Фекла очень большая подвижница. И, что очень важно, она сама в себе соединяет два типа мышления, два типа понимания жизни. С одной стороны, она дочь академика-слависта, с двумя образованиями. С другой стороны - это очень современный человек, который ориентируется в сегодняшней мультимедийной и сетевой интернет-реальности. И она пытается использовать современные возможности, чтобы максимально широко ввести в обиход лучшие образцы классического наследия. Ко всему прочему, что сегодня ценно, она делает практически все свои проекты без прямого государственного участия финансового, без бюджетов. Опираясь в том числе на волонтеров. Без их помощи невозможно было бы так быстро решить такую неподъемную задачу, как отцифровка рукописей Толстого: уже весь 90-томник доступен в Интернете.
Мне многие, в том числе и школьники, говорили, что им, например, готовиться к тому же ЕГЭ помогает мобильное приложение "Живые страницы". Может, потом они и книгу откроют. Надо искать какие-то пути, сделать первую прививку, заразить любовью. Приучить, привить любовь к чтению - это же равнозначно тому, что научить человека быть счастливым. Разложить по полочкам ценности. И тогда откроется, что книга дает тебе куда больше, чем мечта о дорогом автомобиле или чем-то еще недоступном.