Количество выздоравливающих онкобольных детей достигло 80%
Трудно представить себе большую беду, чем раковый диагноз, поставленный ребенку. Да, раньше излечивалось всего 8%. Теперь цифра приближается к 80%. И поиск путей спасения идет постоянно. Так, в Москве прошел Восьмой форум российских детских гематологов и онкологов с участием иностранных специалистов. Об этом обозреватель "РГ" беседует с исполнительным директором Национального общества детских гематологов и онкологов доктором медицинских наук, профессором Светланой Варфоломеевой.
Светлана Рафаэлевна, восьмой форум на одну и ту же тему. Но это не повторение одного и того же?
Светлана Варфоломеева: Конечно, нет! Ведь, пожалуй, ни в какой другой области медицины нет такого активного - по всему миру - поиска путей борьбы. И об этом обязательно должны знать не только те, кто эти пути разрабатывает, но и те, кто применяет их в повседневной практике лечения. Тема нынешнего форума - междисциплинарное взаимодействие в детской гематологии-онкологии. Именно на междисциплинарном! Это главный акцент. Он продиктован повседневной практикой.
Рак - заболевание многоликое. Страдает не только пораженный самой опухолью орган. Страдает весь организм. И лечащий врач должен знать, например, куда может "стрельнуть" нейробластома или опухоль костей... То есть лечащий врач должен владеть стратегией развития ребенка и понимать, какими осложнениями чревато и само заболевание, и его лечение. Химиотерапия может вредно влиять на организм ребенка. То же самое относится
к лучевой терапии, к гормонотерапии. И каждый раз лечащий врач стоит перед выбором: что именно предложить, какой путь избрать?
А что значит выбор, когда... нет выбора?
Светлана Варфоломеева: Врачи все-таки в курсе того, что они предлагают. А родителям тонкости предстоящей борьбы с опухолью, как правило, неведомы. Они просто вынуждены соглашаться на предложенный врачом выбор. Для них самое главное спасти ребенка. Иного выбора у них нет.
А у врачей? Одному ребенку, страдающему, скажем, гепатобластомой, назначают один препарат, а другому, того же возраста, с такой же локализацией опухоли, с такой же стадией процесса - несколько. Поэтому некоторые родители жалуются, что их ребенка лечат плохо, а того, которому назначено несколько препаратов, хорошо?
Светлана Варфоломеева: Такие жалобы известны. Осуждать за это родителей ни в коем случае нельзя. Такой уж у них менталитет. Просто человек, лечащий ребенка, обязательно должен быть умным психологом, умеющим объяснить причину различий в лечении. Да, может быть один возраст, один пол, одна локализация опухоли, одна ее стадия. Но генетика опухоли - разная. Да и каждый ребенок индивидуален. Он - неповторимая личность.
В вашем центре имени Димы Рогачева появилось новое направление: модифицированная лучевая терапия. Она может опередить химиотерапию, иммунотерапию? Как дети ее переносят? Сколько это стоит? Доступно ли такое лечение в других центрах в других регионах России?
Светлана Варфоломеева: Лучевая терапия, даже самая современная, никогда не заменит другие методы лечения. Нам повезло жить в эпоху перемен, когда на место стандартной лучевой терапии пришли высокотехнологичные методики облучения, в том числе адресованные именно детям. А ядерная медицина стоит на пороге клинической практики. Недавно вместе с генеральным директором центра имени Димы Рогачева академиком Александром Григорьевичем Румянцевым мы представили на бюро Академии наук доклад именно на эту тему. Она, действительно, становится все актуальнее.
Но хотела бы уточнить: рост числа таких больных связан и с тем, что научились диагностировать онкологические заболевания даже в утробе матери и в первые дни появления ребенка на свет. Причем не только диагностировать, но и лечить. Есть немало примеров, когда наступает полное излечение еще не родившегося ребенка. И тут очень ко двору именно междисциплинарное взаимодействие врачей разных специальностей: онкологов, неонатологов, акушеров-гинекологов, хирургов, анестезиологов и так далее. Вот один пример: 19-летняя роженица из провинции прошла несколько обследований во время беременности. Никаких патологий у нее не обнаружили. Родилась девочка, у которой вместо лица была огромная опухоль... Не стану перечислять все, что сделали наши специалисты. Поверьте: сделали все возможное. Косметические дефекты лица устранены. С тех пор прошло 3 года. Девочка здорова, посещает обычный детский сад. Уже не говорю о том, что она всеобщая любимица. И это только один пример. Если система срабатывает нормально, то ребенок из любой провинции может получить самое современное лечение в самой продвинутой клинике. То есть по большому счету онкологическая помощь детям доступна в нашей стране. Бесплатно доступна.
Ваш оптимизм как-то не сочетается со стремлением многих родителей искать онкологическую помощь за рубежом, с постоянным сбором средств на лечение тяжело больного ребенка. Вы участвовали во встрече, которая проходила в нашей редакции с детскими онкологами разных стран. Я тогда спросила вашего коллегу из Германии, принято ли у них собирать деньги на лечение детей, страдающих онко. Его удивил мой вопрос, а ответ его звучал коротко: "Никогда!"
Светлана Варфоломеева: Я помню ту встречу. В ней участвовала мама ребенка, которого вылечили от тяжелейшего рака в Московском областном онкологическом диспансере в Балашихе. А насчет сбора денег скажу следующее. Существуют методы лечения, которые пока не внедрены в российскую онкологическую практику. И мы вынуждены участвовать в сборе средств на лечение в зарубежной клинике. Как правило, на такое лечение российский ребенок отправляется с нашими специалистами. Специалист - не просто сопровождающий. Он едет повышать свою квалификацию. И вот тут у родителей, да и у врачей, должен быть выбор - куда именно, к каким специалистам. Никого же не удивляет, что в американских клиниках или в клиниках Израиля, Германии лечатся пациенты из других стран. Так должно быть повсеместно. Потому что у болезней государственной принадлежности нет. Болезнь должна быть излечена.
Варфоломеева Светлана Рафаэлевна родилась в подмосковной Балашихе. Окончила второй Московский медицинский институт имени Н.И. Пирогова по специальности "педиатрия". Кандидатская и докторская диссертации посвящены проблемам детской онкологии. С 1998 года Варфоломеева работает в центре гематологии, онкологии и иммунологии имени Дмитрия Рогачева. Замужем. Муж - Добреньков Константин Викторович - детский онколог. Дочь Ева - искусствовед.