Поделиться
Народному артисту России, основателю и художественному руководителю Московского театра "Школа современной пьесы" Иосифу Райхельгаузу исполнилось 70 лет.
Как писал Григорий Горин: это не правда, это хуже, чем правда, так оно и есть на самом деле. Хотя поверить невозможно. Ведь, казалось бы, совсем недавно: молодой, подающий надежды... А вот ведь как оно все.
Молодой, подающий надежды Райхельгауз работал в Театре Станиславского. Там их трое было, подающих. Борис Морозов, который поставил "Сирано", "Брысь, костлявая, брысь!" и стал знаменит. Анатолий Васильев, показавший зрителям "Взрослую дочь молодого человека" и тут же назначенный в классики. И он, Райхельгауз, чей спектакль "Автопортрет" по пьесе Александра Ремеза был запрещен, а самого режиссера попросили из Москвы на Родину - в Одессу.
Он остался в Москве. Галина Борисовна Волчек, которую талант молодых всегда интересовал больше, чем их политическая благонадежность, пригласила его в "Современник". И - понеслась.
А потом он пришел в одно московское издательство и попросил разрешения иногда в актовом зале играть спектакли. Издательство погибло. А Московский театр "Школа современной пьесы" стал очень заметным театральным коллективом Москвы. Однажды, выпив некоторое количество не чая, мы договорились с Иосифом Леонидовичем всегда говорить правду про все, что делаем в театре. С тех пор я не раз слышал нелицеприятные слова в свой адрес и отвечал нередко тем же.
Все это не имеет значения. И не потому, что о юбиляре плохо не говорят, а потому, что о Райхельгаузе и в другие дни плохо говорить не хочется. Хорошие у него спектакли, плохие - дело вкуса. Но Иосиф Леонидович Райхельгауз - безусловное явление нашей театральной жизни. Так оно и есть на самом деле.
В конце концов его постановки идут десятилетиями и становятся классикой. "Пришел мужчина к женщине", "А чой-то ты во фраке?". Его работа "С приветом, Дон Кихот!", которую я смотрел сто лет назад, для меня - один из самых мощных спектаклей, которые я видел в жизни.
Бороться за чистоту - дело тяжелое. Требует оптимизма и сил. Нытье не допускается. Он ходил по грязным, обгоревшим остаткам здания своего сгоревшего театра, и, наверное, у него опускались руки. Только этого никто не знает. Театр, кажется, мгновенно переехал в здание бывшего ДК на Тишинке, и туда пошел зритель. А он бьется за восстановление своего здания. Сил хватает.
Чистота - понятие метафорическое, не только с выброшенными окурками связанное. Она ведь и в искусстве есть, чистота. Как и грязь.
Современные пьесы многие ругают именно за грязь. Не буду втягиваться в этот спор - сейчас о другом речь. В "Школе современной пьесы" появляются всякие современные пьесы: хорошие и разные. Грязных нет. Райхельгауз много лет проводит в своем театре конкурс "Действующие лица" - соревнование современных драматургов. Он считает, что современника можно понять только через современную драматургию. (Многочисленные "Чайки" на его сцене - исключения.) Это его взгляд и его выбор. Но он указал драматургам путь попадания к зрителям - пьесы победителей конкурса ставят на сцене его театра. А это дорогого стоит.
Как всякий настоящий худрук, он, конечно, строитель. Причем не только здания, но и сути своего театра. Он ищет режиссеров, драматургов, актеров. Приглашает кинозвезд, и они начинают блистать на его сцене. В свое время именно Райхельгауз вспомнил о Марии Владимировне Мироновой, и много лет она вместе с Михаилом Глузским блистала в спектакле "Уходил старик от старухи". Бизнесмены, балерины, журналисты выходят на сцену и становятся актерами. Мне кажется, будь его воля, Райхельгауз привел в свой театр всех, кто ему интересен, и всем бы нашлось место.
В свое время он пригласил в театр Булата Окуджаву и устроил ему юбилей. С тех пор в театре ежегодно проводят вечера в честь этого человека. Он придумал отмечать 19 октября - лицейский день: на сцену выходят люди самых разных профессий и читают свои и чужие стихи. Я не раз участвовал в этих вечерах и могу засвидетельствовать: зал всегда переполнен.
Зачем ему все это надо? Ставил бы себе спектакли, как все - и хорошо. Можно бы, конечно, было написать что-нибудь красиво-метафоричное: мол, жаждет нести чистоту в искусство театра. Может, оно и так, но главное не в этом: ему просто скучно по-другому. Ему неинтересно, как принято и положено. Ему интересно, как не бывает.
Поставить спектакль без пьесы. Пригласить играть на сцене известного бизнесмена. Провести вечер, какого никогда не было. Поставить пьесу драматурга, которого никто не знает. Организовать при театре студию, в которой совсем маленькие играют совсем настоящие спектакли.
Вот это - его размер. Его интерес. Его жизнь, наконец.
Один наш общий знакомый сказал, что 70 лет - это детство старости. Именно так и предлагаю относиться к этой дате, дорогой Иосиф Леонидович!
И знаете, что я пожелаю Вам, одесскому человеку? Не унывать! Потому что если нет уныния - значит, все в порядке. Удивляйте нас дальше.