Рене Папе: Культура должна оставаться вне политики
В мире вы считаетесь прежде всего вагнеровским певцом. Для вас это комплимент?
Рене Папе: И да, и нет. Я все-таки гораздо больше, чем только вагнеровский исполнитель. Я так же очень люблю и пою Моцарта. Очень много пою Верди, Гуно, чуть меньше - Бойто, Мусоргского и Чайковского. И постоянно стремлюсь открывать для себя какие-то новые горизонты. Мне, в общем-то, повезло: могу петь все, что мне интересно.
Русскую музыку петь особенно трудно?
Рене Папе: Вопрос, конечно, в сложности языка. Но я вырос в Восточной Германии, нас в школе принуждали зубрить русский. Мне не нужно подписывать транскрипцию латинскими буквами, так как я читаю кириллицу. Хотя, конечно, не все понимаю и, к сожалению, не говорю по-русски. В юности учить русский мне категорически не хотелось. В то время он был для меня элементом коммунистической пропаганды. Не мог предположить, что стану певцом и буду исполнять великие русские оперы.
С какого момента вы сами к себе стали относиться как к профессионалу высшего класса?
Рене Папе: Трудно сказать, потому что каждый день находишь в себе какие-то несовершенства и начинаешь с ними бороться. Но формально, наверное, я стал профессионалом в 1988 году, когда по окончании учебы в Дрездене был принят в Берлинскую государственную оперу.
Русский поэт Александр Блок однажды заметил: "Сегодня я - гений". После каких-нибудь своих спектаклей, ролей вы могли бы сказать о себе нечто подобное?
Рене Папе: У нас, певцов определенного уровня, есть исключительное право быть частью великой музыки, любви к ней. Мы наделены уникальной возможностью дарить эту прекрасную музыку людям, забирая их из повседневной жизни. Они будут плакать и смеяться, у них будут "мурашки" бежать по коже... Так что, думаю, каждый из нас чувствует, даже если и не признается, свою гениальность. Но только на сцене. В реальной жизни я - обычный человек. Ведь я - бас, а не сопрано или тенор. И, как правило, я всегда в хорошем настроении: я - человек, который старается всегда мыслить позитивно.
Получается?
Рене Папе: Естественно, невозможно быть счастливым постоянно. Бывают разные периоды. И в личной, семейной жизни у меня было немало сложных моментов. Но мне повезло: хотя бы с вокалом у меня не было никаких проблем. Большое счастье - быть одним из лучших в профессии.
А на что-нибудь еще, кроме оперы, у вас время и силы есть?
Рене Папе: Однажды я купил огромную, расписанную матрешку, там внутри было 25 матрешек... Мне нравится искусство на переломе XIX - XX веков. Но я не слежу за аукционами. Покупаю, что приглянулось, что могу себе позволить как оперный певец.
А почему вы решили исполнить музыку группы Rammstein?
Рене Папе: Чтобы как-то вырваться из рутины обыденности. У меня бунтарская натура. Но это был не рок-концерт, а выступление с большим симфоническим оркестром. Музыку с использованием мелодий и текстов Rammstein специально для меня написал Торстен Раш. Так что в рок-певцы я не переквалифицировался. В будущем я, не исключено, стану делать в музыке то, чего никогда не делал и чего от меня совсем не ждут. Но не думаю, что смогу быть поп-певцом. У меня для этого слишком большой голос.
Сегодня, у вас абсолютная свобода выбора, каковы ваши приоритеты в выборе роли?
Рене Папе: Главное, чтобы роль и музыкально, и актерски нравилась. И чтобы не было конфликта с дирижером или режиссером. Это очень изматывает и не на пользу делу. Хотя в подобных ситуациях я пытаюсь не злиться, разговаривать спокойно, дабы найти приемлемое для всех решение.
С кем общий язык найти труднее: с режиссером или дирижером?
Рене Папе: Прежде дирижер был главной фигурой в оперном театре, а сегодня власть у режиссеров. И мне это не нравится, потому что большинство режиссеров мало что понимает в музыке: они пришли из драмтеатра и кино. У них нет музыкального чувства, они не умеют читать партитуру. Встречаются, конечно, такие, как Дмитрий Черняков, с которым я работал над "Борисом Годуновым" и "Парсифалем" в Берлине, но это исключение. Он - оперный человек, всегда знает партитуру наизусть. Обычно же режиссеры ничего не знают, но хотят быть боссами - это неправильно. Сегодня опере очень нужны дирижеры старой школы, как Баренбойм или Гергиев. Их катастрофически не хватает. Есть много потрясающих молодых маэстро, но никто из них не обладает мощными лидерскими качествами, необходимыми настоящему оперному театру.
А кого вам страшнее играть - Бога или убийцу?
Рене Папе: Бога. Мы, человеческие существа, никак не боги, и инстинкты убийцы всегда таятся внутри нас, такова наша природа. Иногда думаешь: "Ой, не хочу!". Но заходишь в театр, гримируешься, надеваешь костюм, а вместе с ним и маску персонажа, и ты уже не ты. Вотан из тетралогии Вагнера "Кольцо нибелунга", например, не из приятных богов. Тоже убийца по-своему. Но я люблю все свои роли: всех моих героев оправдывает музыка.
Для вас гастроли в России - эксклюзивная ситуация?
Рене Папе: Я хотел бы чаще приезжать в Россию, но это не от меня зависит. Конечно, Россия колоссальная страна. У вас тысячи талантливых людей. Естественно, им надо в первую очередь давать возможность работать. Но опера - искусство интернациональное, и очень важно не замыкаться.
Например, у меня замечательные, дружеские отношения с Валерием Гергиевым и с Мариинским театром. У Валерия всегда есть какие-то интересные предложения. Мне нравится, как он отдает всю свою энергию музыкантам, артистам - живет для них, строит театры, концертные залы, вкладывая и свои личные средства. Мне кажется, и в Москве должны быть такие люди, как Гергиев в Санкт-Петербурге.
Жаль, что почти за 30 лет карьеры я до сих пор не спел ни одного спектакля в Большом театре. Но я не стану напрашиваться. Спасибо Ольге Ростропович, пригласившей меня участвовать в гала-концерте на сцене Большого в ноябре прошлого года в честь ее матери - великой певицы Галины Вишневской. Такие акции, думаю, очень важны: они сближают наше прошлое и настоящее.
И вы не боитесь политических санкций?
Рене Папе: Я знаю о санкциях против России, и мне это очень не нравится. Это ужасная глупость. И я их не поддерживаю. Очень надеюсь, что российская экономика станет от них только сильнее. Вы сами столько всего можете сделать! Вам не нужна ни Америка, ни Европа в экономическом плане. А вот культура, искусство всегда должны оставаться вне политики и объединять народы.