Лето 1917 года... Старого мира "как целого" уже нет. Если пролистать подшивки местных газет того времени, в них можно обнаружить только увядающее в летнем зное старое, уничтожением которого новизна занимается пока еще медленно и постепенно. И даже трудно себе представить, что всего через несколько месяцев Октябрьская революция опрокинет навсегда размеренную жизнь российской южной глубинки.
На Кавказском фронте - перестрелка
В 1917 году Россия по-прежнему участвовала в изнурительной Первой мировой войне.
Даже по заметкам в провинциальной газете видно, насколько вокруг уже свыклись с происходящим. Так, в "Листке войны" все ограничивается телеграфными сводками Ставки главного командования, вроде таких: "На Западном, Румынском и Кавказском фронтах - перестрелка".
А о прочности власти красноречиво говорит заметка о забастовке военнопленных, которые почувствовали ее шаткость: "Как удалось выяснить, забастовавшие военнопленные - турки - отказались работать только на баржах по выгрузке дров. Турки должны были увеличить число рабочих на баржах для увеличения интенсивности выгрузки..."
Летом 1917 года газеты особенно активно рекламировали так называемый "Заем свободы", посредством которого власти надеялись покрыть хотя бы часть издержек разрушенного войной государственного бюджета. При этом Временное правительство уповало больше на пропагандистские меры, тем более что административных и экономических рычагов в его руках становилось все меньше. В таких условиях, например в армии, тон начинали задавать "гражданские активисты" в не слишком высоких чинах.
"На общем собрании офицеров, военных врачей и чиновников местного гарнизона под председательством войскового старшины Ермоленко в числе специальных вопросов обсуждался вопрос о Займе свободы. Присутствующий на собрании А. И. Литовкин сделал по этому вопросу доклад, при обсуждении которого солдат П. Журочка внес предложения в такой редакции:
1. Обратиться к капиталистам Кубанской области с предложением поддержать Заем свободы.
2. Все капиталисты, не поддерживающие заем, будут записываться в "черную книгу" и считаться недостойными звания гражданина, ибо, не поддерживая заем, они не выполняют свой долг перед Родиной и тем самым содействуют Вильгельму (германскому императору - прим. ред.).
Все эти предложения были приняты. По почину Журочки присутствующие на собрании подписались на заем в сумме 20 950 руб.", - сообщал екатеринодарский "Листок войны".
Но среди солдат бывшей императорской армии было явно куда больше обычных дезертиров, чем пламенных трибунов. Причем с этим явлением летом 1917 еще, похоже, пытались бороться: "Чинами милиции задержаны и переданы воинскому начальству дезертиры Э. Заходзе и З. Пархоменко", - сообщал "Кубанский курьер". А еще дезертиры нередко отличались склонностью к грабежам и подделке документов. "На днях в гостинице "Гранд-Отель" остановился приезжий молодой человек, одетый в военную форму. Первые же дни своего появления на екатеринодарском горизонте молодой человек ознаменовал кутежами, преимущественно в "Буфф", где он, не стесняясь, тратил довольно крупные суммы. Поведение приезжего привлекло внимание уголовной полиции (уцелевших остатков дореволюционной уголовной полиции внутри милиции), которая установила за ним надзор.
13 июня начальник милиции нанес кутиле визит в гостинице.
Результатом этого визита стал арест молодого человека, который оказался дезертиром, жителем станицы Каменской Козловым, предъявившим вместо паспорта удостоверение на выдачу санитару Константину Васильеву из казенного винного склада восьми ведер ректификованного спирта.
Кроме этого "документа", у Козлова было отобрано удостоверение на имя Локтева, 380 руб. наличных и тяжеловесное золотое кольцо", - поведал "Листок войны".
Как приставу-большевику на дверь указали
1917-й - время обострения политической активности и в Екатеринодаре, хоть и не настолько сильного, как в столичных городах или центрах национальных окраин. Характерные для того переходного периода материалы можно обнаружить в "Известиях Екатеринодарского совета рабочих и воинских депутатов".
Совет тогда еще стоял на позициях "единства всех демократических сил", под которыми понимались различные социалистические партии, и попытки установить над ним контроль со стороны большевиков не поддерживал. Хотя такие их представители, как Лиманский и Полуян, пользовались тут несомненным влиянием. Правда, когда в Питере назрел кризис в отношениях большевиков и Временного правительства, тот же Полуян лишился своего поста в правоохранительных органах. "Согласно постановлению президиума екатеринодарского Гражданского Комитета увольняется от должности пристав 4-го отделения Я. В. Полуян (должность соответствует нынешнему начальнику РОВД - И. В.). Временное исполнение его обязанностей возложено на помощника пристава 1-го отделения поручика Лилье", - было напечатано в "Листке войны".
Незадолго до получения поста в милиции, в 1915 году, Полуян был осужден на пять лет каторги за революционную деятельность, но Февральская революция его освободила. К службе на командных постах революционер вернулся уже во время Гражданской войны. В июле 1937-го он был арестован как враг народа, а затем расстрелян.
Эпоха дачников
А вот чем летом 1917 года жили рядовые обитатели Екатеринодара? Первое, на что обращаешь внимание, - это стремительное ухудшение экономической ситуации. Вдруг выяснилось, что городские учреждения рисковали остаться зимой без отопления: "Городская продовольственная управа отказала в отпуске топлива городским учреждениям. Городская управа решила командировать своего агента для закупки топлива для городских учреждений.
Кроме того, решено приобрести для этой цели 300 пудов макухи (подсолнечного жмыха - прим. ред.)". Правда, о том, что макуху можно еще и есть, люди не задумывались... Но уже начинали, судя по газетным заметкам, избавляться от дорогих и бесполезных вещей: "Продается фотографич. аппарат. Объектив системы Годеншток. Три кассетки и пр. Борзиковская, 45, второй этаж".
Большое значение в жизни Екатеринодара того времени играли садоводы и огородники. Причем эти люди были склонны еще и к общественной активности, митингам по разным поводам: "...в городскую управу явились местные садоводы и огородники и, вызвав к себе городского голову Г. М. Глобу-Михайленко, заявили ему протест по поводу постановления городской Думы о воспрещении оптовой продажи овощей на базаре до девяти утра. Садоводы и огородники просят об отмене названного постановления Думы".
А еще понемногу росло сравнительно новое курортное де- ло. "Кабардинка, Черноморская губерния. Сдается дача о 5 ком- натах: Рашпилевская, 55, Баронову".
Развивалась и технизация быта: "Беру проводку и ремонт электрического освещения, а также и звонковой сигнализации и других вещей. Екатерининская, 23. Б. В. Азанчевский". Этот человек, наверное, был кем-то вроде "компьютерщика" начала нулевых.
...В общем, прежний, дореволюционный уклад еще жил. Вот только постепенно пропадала уверенность в его устойчивости и постоянстве. И неуверенность приходила извне - с новостями из столичных городов или с фронта.
А еще в 1917 году в Екатеринодаре начало развиваться движение феминисток. Например, некая "Гражданка" активно призывала женщин участвовать в политической жизни, особенно - в предстоящих выборах в городскую Думу Екатеринодара. А меж тем рабочих мест, особенно для женщин, было не так уж много: "Курсистка, окончившая гимназию, ищет место домашней учительницы. Знает немецкий, французский и латинский язык".
Время наложило свой отпечаток и на культурную жизнь. В Екатеринодаре тогда работали три стационарных театра: "Летний", "Зимний" и "Северный". В них стали ставить ранее запрещенные пьесы, например "Павел I" Дмитрия Мережковского, разоблачающую монархию. Однако екатеринодарцы все же чаще предпочитали наслаждаться жизнью, а не забивать голову памятью об ушедших эпохах. "Театр "Вилла Захарова". Ежедневно - большие концерты. Варьете! При театре - первоклассный ресторан" - подобные объявления не раз помещал "Кубанский курьер". Иногда - вместе с настойчивыми просьбами к дамам снимать в театре шляпы...
Кстати
В Екатеринодаре - столице Кубанской области - в 1917 году проживало 108 314 человек. Город имел развитую промышленность и торговлю, здесь находилось "43,7 процента купцов всей области".
Крупнейшими в местной экономике были предприятия завода "Саломас", специализировавшиеся на производстве растительного масла. Выделялся и машиностроительный завод "Кубаноль" (будущий станкостроительный завод им. Седина), производивший оборудование для нефтяной промышленности (на нем тогда работало 1200 человек). К 1917 году "частновладельческий флот реки Кубань", базировавшийся в основном в Екатеринодаре, включал в себя тридцать пароходов.