Митрополит Иларион: Ни на что другое не променял бы служение Богу

19 августа 1987 года известный церковный деятель, глава отдела внешних церковных связей Московского патриархата, митрополит Волоколамский Иларион был рукоположен в священники. Это случилось 30 лет назад, и сегодня он рассказал "РГ" о выбранном пути.

Владыка, 19 августа исполняется 30 лет со дня вашей иерейской хиротонии. Как к вам пришло решение быть священником? Ни разу не жалели, не сомневались в выбранном пути?

Митрополит Иларион: Решение посвятить жизнь служению Церкви я принял в 15 лет. Я тогда учился в музыкальной школе, меня готовили к карьере профессионального композитора. Но меня все больше и больше влекло в Церковь. Притягивала сама атмосфера богослужения, весь строй церковной жизни казался родным. Мы с мамой ездили в паломничества по разным монастырям, читали вместе творения святых отцов, богословскую литературу, общались со священниками, старцами. Решение стать священником во мне вызрело постепенно, но оно было продуманным, взвешенным и - непоколебимым. С тех пор, как я стал монахом, а в скором времени и священником, ни разу не пожалел о сделанном выборе, ни разу не усомнился в его правильности. Ни на что другое не променял бы это служение.

Как священнослужитель вы служили в самых разных местах - от московских до венских храмов. Расскажите, насколько разной была практика вашего служения? И что вы больше всего любили и любите в служении Богу? Исповедовать? Служить Литургию? Окормлять духовных чад?

Митрополит Илларион: Служение Литургии - это та духовная сердцевина, вокруг которой выстраивается вся жизнь священнослужителя. Именно Литургия, стояние у Престола Божия - это то, что дает силы на все остальное.

Тридцать лет назад я начинал свое священническое служение в монастыре. Но в скором времени был отправлен на приход, стал настоятелем сначала двух, потом четырех храмов в литовской глубинке. Три храма из четырех были в деревнях, где почти не осталось православного населения, большинство прихожан лежало на кладбищах. Радоница была главным днем года, когда со всей Литвы съезжались родственники помянуть усопших. А дальше затишье - до следующей Радоницы. Даже на Пасху на службе было не больше 30 человек.

Потом был приход в Каунасе - это уже совсем другое дело. Там было много прихожан, много работы. Я начал ходить в русскую школу, преподавать детям закон Божий - сначала в одном классе, потом в двух, а потом во всех десяти. Интересное было время и радостное.

Дальше - преподавание в Московской духовной семинарии, учеба в Оксфорде, возвращение в Москву, встреча с митрополитом Кириллом, нынешним Святейшим Патриархом. Эта встреча полностью изменила мою судьбу. Если раньше я занимался только пастырским служением и богословием, то теперь передо мной открылось новое поприще - внешних церковных связей. 22 года назад я на него вступил и продолжаю, с Божией помощью, по нему идти.

После шести лет работы под руководством митрополита Кирилла в Отделе внешних церковных связей я был рукоположен в сан епископа, нес разные послушания в Англии, Бельгии, Австрии, Венгрии. И вот уже восемь с половиной лет в Москве - в качестве председателя ОВЦС, председателя Богословской комиссии, ректора Общецерковной аспирантуры, настоятеля храма на Ордынке.

Главным своим делом считаю помощь Святейшему Патриарху в работе по всем тем направлениям, которые он мне поручает. Работы хватает. Но служение Литургии всегда остается той сердцевиной, вокруг которой выстраивается все остальное.

Вы написали немало книг, включая последний фундаментальный ваш труд "Иисус Христос. Жизнь и учение". Как вы считаете, каким языком надо говорить с современным миром о Боге и Спасении?

Митрополит Иларион: Надо говорить, во-первых, тем языком, которым ты сам хорошо владеешь, а во-вторых, тем, который поймут люди. Я стараюсь максимально использовать все языки, которыми владею. И это касается не только языков в буквальном смысле: родного и иностранных. Один язык требуется в проповеди, другой - в телевизионной передаче, третий - в книге, четвертый - в статье, пятый - в интервью, шестой - в личной беседе, седьмой - при совершении исповеди и иных таинств. Помимо языка слов, есть еще язык музыки, на котором я иногда пытаюсь передать что-то людям.

Но все эти языки я использую с одной целью - рассказать людям о Боге, о Христе, о Церкви и о спасении. Наверное, именно для этого я был 30 лет назад рукоположен. Ведь служение священника или епископа - это продолжение апостольского служения. Проповедь Христа в ней занимает центральное место, и я стараюсь эту проповедь вести всеми доступными мне средствами.

Продолжаете ли вы писать музыку? Нравится ли вам православная служба с музыкальной точки зрения?

Митрополит Иларион: Пик моего музыкального творчества пришелся на 2006-2008 годы, когда я написал одно за другим несколько крупных произведений: Божественную литургию, Всенощное бдение, "Страсти по Матфею", "Рождественскую ораторию", симфонию "Песнь восхождения" на слова псалмов. Затем я еще написал несколько небольших произведений, включая кантату "Стабат Матер". А с 2012 года никакой музыки больше не писал. Некогда.

Пение за богослужением должно быть, прежде всего, молитвенным. Оно не должно отвлекать от молитвы, но наоборот - должно ей способствовать. Меня очень огорчает, когда за службой хор поет слишком громко, или исполняет концертные номера. В литургии важна цельность - это касается и пения на клиросе. Очень люблю древнерусское знаменное пение. Но и нынешнее четырехголосное тоже люблю, лишь бы пели внятно и молитвенно.

*Это расширенная версия текста, опубликованного в номере "РГ"