В прокат выходит фильм "мама!" Даррена Аронофски

Новый фильм Аронофски выходит сразу после показа на Венецианском кинофестивале, где он участвовал в основном конкурсе. Участвовал без особого успеха - фильм не только не получил наград, но и подвергся продолжительному освистанию. Теперь любой желающий может убедиться, что свистела венецианская публика не без оснований.

Перед нами два героя - Он (Хавьер Бардем) и Она (Дженнифер Лоуренс). Он - поэт в творческом кризисе. Каждый день он пытается взяться за новую поэму, но безуспешно. Она - его жена, женщина на 20 лет моложе. Они живут в большом доме в уединенной местности. Дом знавал лучшие времена - повсюду видны следы пожара. Эти следы отчего-то устраняет только Она, тогда как супруг разгуливает по дому с насупленным видом. Эта деталь не единственная, которая заставляет усомниться в безмятежности их отношений. Женщину явно не покидает чувство тревоги. Когда она прислоняет ухо к стене, то слышит в глубине дома вибрацию. Камера в этот момент показывает большое сердце, бьющееся где-то между стен. Зритель гадает: то ли это реальность, то ли фантазии героини, которая будто пребывает в ожидании чего-то ужасного.

Ее ожидания вскоре оправдываются. Ночью на пороге дома материализуется пожилой мужчина (Эд Харрис). Выясняется, что он поклонник таланта поэта. Творец приглашает его остаться в доме, несмотря на протесты супруги. Пришелец много курит и пьет, часто заходится кашлем. А когда камера фиксирует его обнаженную спину, зритель замечает большой шрам на месте ребра. На следующий день мужчина не торопится уезжать. Более того, в дом сначала приезжает его супруга (Мишель Пфайффер), которая тут же пытается установить в доме свои порядки. А через несколько минут в доме возникают взрослые отпрыски пожилой пары. Они ссорятся из-за наследства, и в ходе драки один брат убивает другого. После похорон в доме справляют поминки, которые чем дальше, тем больше превращаются в разнузданную оргию. В ужасе наблюдающая за этим хозяйка с облегчением вздыхает, когда толпу вдруг смывает мощным потоком воды из крана в ванной комнате.

"Мама!" рекламируется как параноидальный триллер, и Аронофски действительно маскирует высказывание под фильм про женщину, оказавшуюся в странном доме. В первые минуты не покидает ощущение, что смотришь микс из фильмов Романа Полански - "Отвращения" и "Ребенка Розмари". Но это - лишь оболочка ребуса, который предлагает разгадать зрителю Аронофски. Если хотите решить его самостоятельно, то воздержитесь от дальнейшего чтения - без спойлеров невозможно объяснить механику этой конструкции.

На самом деле, "мама!"- панк-экранизация Библии. Вся первая часть картины - это Ветхий Завет. Персонажи Харриса и Пфайффер - Адам и Ева. Непрекращающийся кашель Адама - следствие операции по удалению ребра. Их ссорящиеся дети - Каин и Авель. Прорвавшийся кран - метафора Великого потопа. Ну а персонаж Бардема - Бог, не препятствующий событиям в доме идти своим чередом.

Теперь любой желающий может убедиться, что свистела венецианская публика не без оснований

Кто же в этой истории героиня Лоуренс? Религиозная трактовка ее образа становится понятна во второй части картины, которая начинается с непорочного зачатия - Она падает в обморок в его объятьях, а утром просыпается с уверенностью, что беременна. Эта беременность меняет все - поэт выходит из творческого кризиса и начинает строчить новую поэму. Но счастью суждено длиться недолго - все ведь помнят, чем заканчивается Новый Завет?

Одной встречи Библии с хоррором категории "Б" (тут льются реки крови, а человеческое жертвоприношение выглядит как экранизация мема про употребление крови христианских младенцев) достаточно для того, чтобы глаза на лоб полезли даже у искушенного зрителя. Но и религиозная символика здесь лишь дымовая завеса для сердцевины загадки, той Истины, которую режиссер несет зрителю.

Стоит посмотреть на "маму!" под другим углом и возникает стройная теория, что Аронофски создает аллегорию творчества и параллельно вписывает в нее свой текущий роман с исполнительницей главной роли. Лоуренс играет Музу Автора, демиурга и создателя миров. Пока отношения у Автора с Музой платонические, у него ничего не получается. Но как только они переходят на новый уровень, Шедевр зреет не по дням, а по часам. Муза - полноценный соавтор Шедевра, но отнюдь не его правообладатель. Когда произведение закончено, его нужно отдать зрителю - беснующейся толпе, которая будет лапать его своими грязными руками и не оставит на нем живого места. Но это еще не самое страшное для Музы. Как только Автор принесет в жертву публике их создание, Муза должна будет отдать ему последнее - свое сердце. И немедленно исчезнуть из его жизни - уступив место новой жертвенной Музе.

Пожалуй, ни одному режиссеру до Аронофски не приходила в голову мысль с таким пафосом и с привлечением культовых первоисточников делать признание, что больше всего на свете в процессе работы над фильмом ему нравится спать с красивыми актрисами, вдвое моложе его самого. Идея смелая, но несоответствие масштабов автора и поднятых тем тут просто вопиющее. В финале "мамы!", из которого при желании можно выудить не одну глубокомысленную банальность, есть и такая "свежая" мысль: любое талантливое произведение - это в том или ином виде результат сделки с дьяволом. Если на секунду принять ее за аксиому, то Аронофски в данном случае продал душу совсем уж мелкому бесу.