Названы лучшие молодые оперные певцы в конкурсе Елены Образцовой
Уже во второй раз этот конкурс, с которого в 1999-м началась новая история международных вокальных конкурсов в России, прошел без Елены Образцовой, занимавшей пост бессменного председателя жюри - должности, которую с моментом ее ухода было решено упразднить.
Примадонна задумывала на этом конкурсе дать возможность молодым певцам показать себя искушенным мастерам мировой оперы. Последних она всегда называла не иначе как своими "дружочками" - коллегами по триумфам на европейской и американской сценах, которых приглашала в жюри в Петербург-Ленинград. Здесь побывали и Джоан Сазерленд, и Федора Барбьери, и Рената Скотто, и Тереса Берганса, и Луиджи Альва и многие другие звезды оперы ХХ века.
В этом году в Петербург в жюри приезжал 78-летний испанский тенор Джакомо Арагаль, носящий почетный титул Каммерзенгера Венской оперы. Но Арагаль был исключением в жюри, где с уходом великих певцов их места заняли менеджеры - агенты и директора, как, например, Эрнесто Паласио - директор Россиниевской академии Альберто Дзедды или Дэвид Гоуланд - художественный руководитель Молодежной программы Джетт Паркер в Ковент-Гарден.
Восьмерым членам жюри предстояла сложнейшая задача - отслушать 184 участника. Для облегчения задачи на первом туре программа сократилась до одной вместо двух арий, на втором - до двух вместо трех, на третьем тоже пели по одной вместо двух. Общий уровень участников, среди которых были представители 21 страны, включая не только постоянно участвующих Россию, Украину, Беларусь, Армению, Китай с Южной Кореей и Монголию, но и Болгарию, Великобританию, Израиль, Литву, Норвегию, Финляндию, Польшу, Сербию, Македонию, Японию, в этом году оказался настолько хорош. Во второй тур вместо сорока по регламенту пропустили 48 певцов.
Полуфинал продемонстрировал и, по словам члена жюри Ларисы Гергиевой, "крепкий средний уровень" конкурсантов, и либеральный настрой жюри, пропустившего не только петербургско-московских участников, но и россиян из больших и совсем малых даже не городов, а местечек. Проблемы, лишавшие многих конкурсантов возможности выбиваться в лидеры, оставались примерно теми же, о которых многократно твердила Елена Образцова: неправильный репертуар, слабое владение языками, мутное представление о стиле. В этом смысле который год подряд поражают монголы, восхищающие не только богатым природным материалом, физиологическими предпосылками вокального аппарата для правильного пения, но и фантастической работоспособностью, позволяющей оставлять европейцев далеко позади.
Решение же жюри по финалистам и распределению первых мест вызвало массу вопросов. Хотя многие участники, ряд которых впервые выступали с настоящим оркестром, попросту были "съедены" масштабами Большого зала филармонии. Большим секретом осталось выдвижение в финал "сырой" сопрано Нэли Гафиятуллиной, допустившей массу неряшливостей, "съеденные" согласные в каватине Людмилы из "Руслана и Людмилы" Глинки.
Одну из очевидных лидеров конкурса - сопрано Диляру Идрисову, продемонстрировавшую фантастическую технику и виртуозность под стать знаменитой Юлии Лежневой, филигранную выделку каждой ноты в сложнейшем, фактически не исполняемом репертуаре, поставили на одно - третье - место (250 тысяч рублей) с мало примечательной сопрано Анастасией Донец, участницей Академии молодых певцов. При этом Ксении Галицкой, феноменально исполнившей арию Аиды во втором и арию Кумы из "Чародейки" Чайковского в третьем турах, достался лишь диплом.
На втором месте (350 тысяч рублей) оказались бодрый и сильный тенор Шота Чибиров и монгольский баритон Анхбаяр Энхболд, исполнивший арию Елецкого из "Пиковой дамы" лучше многих русских коллег и тянувший как минимум на первое место.
Но первая премия (500 тысяч рублей) ушла к грузинскому басу с проблематичным интонированием и скромными басовыми нотами, зато солисту Большого театра.
*Это расширенная версия текста, опубликованного в номере "РГ"