Поделиться
Так вот. Московская выставка "Фотоальбом Анри Картье-Брессона. 1932-1946", организованная Мультимедиа Арт Музеем Москвы и Фондом Картье-Брессона, показывает работы легендарного фотографа, сделанные до книги "Решающий момент", до его выставки в МоМА в 1947-м, до создания фотоагентства "Магнум", одним из столпов которого вместе с Робертом Капа и Дэвидом Сеймуром был Картье-Брессон. Иначе говоря, до того, как его имя стало одним из синонимов слова "фоторепортер"...
Собственно, речь - о ранних годах фотографического опыта Анри Картье-Брессона, представленных не только уникальными фотоотпечатками, листами авторского альбома с наклеенными фотоснимками, но и крохотной записной книжкой, и даже удостоверением участника французского Сопротивления, выданным в 1944 году. Картье-Брессон эпохи "дебюта" - с 1931 до 1945 года - это вовсе даже не журналист, а "вольный стрелок", вернувшийся из Африки, из Берега Слоновой кости, где чуть не умер от малярии (спас местный знахарь) и где сын вполне обеспеченных родителей, занятых текстильным бизнесом, зарабатывал охотой на крокодилов, антилоп, обезьян и продажей вяленой дичи... Где-то там в Африке, куда 22-летний француз отправился, прихватив с собой "Улисса", Рембо, Лотреамона и "Африканские сказки" Сандрара, он увидел впервые малоформатную камеру. Но его собственный "решающий момент" настал в момент, когда, листая в отеле в Марселе один из журналов, он увидел снимок Мункачи... Да, тот самый "Три мальчика на озере Танганьика". "Я неожиданно понял, что с помощью фотографии можно фиксировать бесконечность в одном моменте времени", - эта фраза лишь отчасти объясняет превращение прилежного ученика кубиста Лота, поклонника стихов Рембо и Сандрара и бывшего охотника за крокодилами, в охотника за "мгновеньями" с помощью "Лейки".
За чем охотился Картье-Брессон, можно чуть-чуть представить, если вспомнить, что он был заворожен не только стихами сюрреалистов, но и их концепцией. Прежде всего, разумеется, в изложении Андре Бретона. "Я регулярно ходил на встречи в Cafe de la Place Blanche, хотя и не был членом группы. В бретоновской концепции сюрреализма мне очень нравилась роль непрерывного потока и интуиции и особенно подход к бунту", скажет он гораздо позже в одном из интервью (кстати, книжка "Диалоги", собравшая практически все его разговоры с критиками и журналистами, вышла на русском в 2015-м). С бунтом, разумеется, все понятно. Картье-Брессон скромно называл себя анархистом, что не помешало ему одно время быть членом французской компартии. "Полагаю, я вступил в партию из чувства вины, из необходимости быть ближе к народу. Я стыдился своей принадлежности к буржуазии", - скажет позже фотограф. Но едва ли не важнее, что многие сюрреалисты были левыми. Например, харизматичный Жорж Садуль. "Что мне нравилось в Жорже Садуле, так это его дикарская сторона, неотесанность. И потом, для нас он был окружен ореолом сюрреалистического престижа! Это был очень тонкий, очень культурный человек, большой храбрости - он показал ее на войне", - признается Картье-Брессон.
Гораздо любопытнее, как Бретоновское представление о "непрерывном потоке" сказалось на фотографиях Картье-Брессона. Нынешняя выставка позволяет увидеть это. И понять, почему в момент наступившей славы Роберт Капа сказал другу: "Бойся ярлыков. Они могут тебе дать чувство безопасности, но один уже готов прилипнуть к тебе - это сюрреалистический ярлык. Твоя манера станет высокопарной и показной. Тебе следует оставаться новостным репортером, остальное же запрятать в глубине сердца. Не суетись! Займись делом!" Картье-Брессон последовал совету друга. По крайней мере, выбирая между ярлыком "сюрреалиста" и "новостного репортера", он предпочел второй. Спрятав "остальное" - "в глубине сердца".
Но выставка ранней фотографии мастера позволяет увидеть, как в "непрерывном потоке" он находит мгновенья вечности, ее автоматического письма, запечатленного камерой. Впрочем, сам мастер предпочитал отнюдь не высокий штиль. "Чтобы открыть золотой самородок, нужно немало песка. Поиск кадра - это игра, которая находится где-то на полпути между карманной кражей и хождением по канату. Вечная игра, усиленная огромным напряжением". Он был мастером этой игры.