Хорошо, что в этом мире есть музеи и еще остается место для случайностей. Побывав в 2006-м на открытии нового здания Главного разведывательного управления (ГРУ) в закрытом музее молчаливого ведомства, Владимир Владимирович Путин задержался у стенда, где рассказывалось о неведомом атомном разведчике под оперативным псевдонимом Дельмар. Попросил рассказать подробнее - и даже совсем не чуждый разведке Путин поразился. Цепь случайностей замкнулась. Коваль уже лежал на Даниловском кладбище, когда в 2007-м ему присвоили звание Героя России.
История Жоржа берет начало в белорусском местечке Телеханы, где в суровой черте оседлости трудился его отец. В 1910-м Абрам-плотник уехал от телеханских невзгод и еврейских погромов в Америку. Там в захолустном городе Су-Сити, что в штате Айова, его любимая Этель подарила счастливому мужу троих детишек - Изю, Жоржа и Габриэля. Среднего, родившегося прямо на Рождество, 25 декабря 1913 года, местные называли на американский манер Джорджем. Жорж Коваль с годами превратился в рождественский подарок и для атеистов из советской военной разведки.
В первые годы у Ковалей все шло неплохо. Искали лучшую жизнь и отыскали. Но потом та, лучшая, куда-то исчезла: вдруг наступила Великая депрессия. И прожив в США больше двух десятилетий, семья плотника прибыла в 1932-м на Дальний Восток Страны Советов. Строили новую жизнь в автономной республике Биробиджан. И делали это так старательно, что фото счастливых переселенцев Ковалей, на котором Жорж получился просто отлично, появилось даже на страницах всесоюзного журнала.
Юный электрик Жорж мечтал стать химиком. Почему не сбыться мечте при светлом социализме? Сбылось в 1934-м в Москве, где он сразу поступил в знаменитую Менделеевку. Учился настолько здорово, что был зачислен в аспирантуру химико-технологического института. Впереди маячила кандидатская, он женился, не чаял души в родившейся дочери.
И вся эта советская идиллия была в момент разрушена в 1939-м. Ну мог ли такой положительный комсомолец не заинтересовать разведку? И не только отличной институтской характеристикой. Родился и учился в США. Сам мог бы подучить кого угодно английскому в американском варианте.
Его вызвали и предложили. Согласие Жоржа Коваля было получено быстро. Приготовили две легенды. По одной нелегал из военной разведки прибывал в США под другим именем и сделанным в СССР документам. Вторая легенда была для Жоржа весьма подходящей. Он всплывает из небытия и возобновляет свою жизнь в Штатах под собственной фамилией. Уехал-то недавно - в 1932-м. И то ли что-то предвидел, то ли по счастливой случайности сохранил все выданные в Айове документы.
Он прибыл "домой" в Штаты в октябре 1940-го. Фарт, удача играют в разведке не решающую, однако важную роль. Сразу повезло и Ковалю, как часто случается с людьми не только предприимчивыми, но и рисковыми. Имел основания не очень доверять документам на чужую фамилию. Вдруг не выдержат проверки уже на границе? Но получилось так, что на берег он сошел в компании капитана танкера, прибывшего в Сан-Франциско. Тот небрежно кивнул знакомым из иммиграционной службы: "Этот со мной". И его вообще не проверили. В Нью-Йорке пытался устроиться в той в принципе знакомой ему американской жизни под вымышленным именем. И довольно быстро от разведчика-химика пошла информация о производстве токсинов. Надо было внедряться на настоящее военное предприятие. В его открытом поведении и светлом взгляде было нечто притягивающее. И технически подготовленный, легко сходящийся с людьми, на лету все схватывающий парень оказался востребованным.
Но подготовленные в Москве документы "не прошли". И Коваль решил рискнуть, устроиться на завод, производящий и военную продукцию, под собственным именем. В Москву потек ручеек материалов с военного химического предприятия. У Жоржа создавалось твердое впечатление, будто в США не считают немецкое химическое оружие будущей главной угрозой. Предугадывать, анализировать собранный материал не входило в задачу нелегала Дельмара. Но своей регулярной, выверенной информацией он наводил московских начальников на мысли о том, что немцы, да и уж точно американцы, заняты разработкой иного оружия.
Шла война, в 1941-м он подлежал призыву. Его предприятие выполняло военные заказы, и знающего техника спасали от призыва. Но в 1942-м развели руками: родина зовет. И ни разу он не дал повода усомниться, что в армию призван патриотично настроенный американец. Выпускника Менделеевки, ныне старательного, исполнительного солдата, направили на учебу. Он грыз новую науку, специализируясь в электротехнике. Аполитичный, сдержанный Коваль тратил время лишь на учебу, привычно вошел, как и в Москве, в когорту лучших слушателей, которых учили работать с радиоактивными материалами.
И тут, как и в Москве, он привлек внимание. На сей раз американских военных "кадровиков". 1944-й, работы над атомной бомбой в разгаре. А техников не хватало. И возможно, случайно, однако с определенной долей закономерности Жорж Коваль, чей уровень интеллекта был повыше, чем у его соучеников, попал в элиту. В августе 1944-го его отправили в город Оук-Ридж, штат Теннесси. Коваль получил допуск на атомное предприятие. Если в ныне всем и каждому известной лаборатории Лос-Аламоса атомная бомба разрабатывалась, то в других не менее закрытых и секретных городах, как, например, Оук-Ридж, для нее производили обогащенный уран и плутоний. В отличие от "освоенного" советской разведкой Лос-Аламоса об Оук-Ридже в Москве почти ничего не знали. Сам Дельмар как раз и работал в секторе по производству плутония.
Его поле деятельности не было строго ограничено запретами в передвижении, как у других сотрудников. Радиометрист пекся о здоровье соотечественников, работающих с ядерными веществами в трех различных секторах. Так что все, что там происходило, специалисту, пусть и химику, было не только известно, но и понятно. Для Москвы неожиданным стало и сообщение Коваля о доставке обогащенного урана и плутония из Оук-Риджа в Лос-Аламос. Военные самолеты с грузом сопровождала усиленная охрана.
Между сотрудниками лабораторий, занятых исследованиями, воздвигли непроницаемые барьеры, которые начальник "Манхэттенского проекта" генерал Гровс без скромности называл "Мертвой зоной". В нее и проник Коваль. Роль Жоржа, обязательно хочу, чтобы это было понято и осознанно читателем, особая. Военный - нелегал в почетнейшем звании советского солдата - единственный из наших легальных и нелегальных разведчиков, кто сам, без чьей-либо помощи, проник на абсолютно закрытый (по мнению генерала Гровса) атомный объект и передал бесценные данные советской разведке.
Химику и способному инженеру не приходилось начинать здесь с нуля, как многим другим агентам и резидентам. Он вникал в технологию обогащения урана. Своими глазами видел новейшее секретнейшее оборудование. Общался с замученными скучным бытием техниками, которым так хотелось душевно поговорить хоть с кем-то и рассказать, поведать. И Дельмар слушал, запоминал. Сумел осмыслить весь технологический цикл. Понял, что американцы заняты производством полония, который ученые США собираются использовать в атомном заряде плутоний, о чем в СССР не знали.
Вырвался в отпуск и домчался на служебном джипе до заранее условленного места. Там его уже поджидал прямой начальник. Вот о ком известно лишь одно - оперативное имя Фарадей. Ему и передавал Дельмар данные о производстве ядерных материалов - плутонии, уране. И еще о том инициаторе, благодаря которому и происходит атомный взрыв.
А от Фарадея сведения добирались до Москвы, где их особенно ждал молодой бородатый физик - в некотором смысле отец советской атомной бомбы Игорь Курчатов.
В наши дни американские издания Smithsonian и Journal of Cold War Studies объясняют неуловимость Джо прямо как в анекдоте. Его никто не искал. Проверяли других, более важных по должности и положению, чем какой-то техник.
А в СССР грянуло, ошеломив американцев, не в 1955-м, как они предполагали, а 29 августа 1949 года. В США уверены: первая советская атомная бомба была точной копией американской. Что с них взять. Пусть как хотят, так и думают. Но и роли рядового Советской армии Коваля отрицать не будем.
Подвело неуловимого Джо вроде бы малозначащее, до обидного мелкое, что и губит обычно всех разведчиков - не только нашенских. И мной уже скромно упомянутое. Ну да, тот самый довоенный советский журнал. Жорж Коваль помнил о нем, отправляясь в США в 1940-м. Все-таки попал в руки американской контрразведки: репортаж и фото счастливой еврейской семьи, избежавшей тягот капиталистического рая благодаря переезду в Биробиджан. И на фото узнаваемый парнишка - Жорж Коваль.
Но Коваль нюхом своим, "чуйкой" избежал угрозы. В 1949-м он уже был в Москве. По мнению некоторых историков разведки, исчезновение Коваля из Соединенных Штатов оставалось незамеченным до 1950-го. И только тогда американцы забили тревогу: а где же этот Джо?.
В июне 1949-го "...солдат Жорж Коваль, 1913 года рождения, демобилизован из рядов Вооруженных Сил СССР", так ни разу за всю десятилетнюю службу в армии, то бишь в разведке, не примерив мундира.
Тогда умели ждать: терпеливая жена долгие годы получала лишь короткие письма от мужа, которые передавали ей молчаливые люди, не вступавшие в длинные разговоры. Вновь пошла тихая и счастливая своей незаметностью жизнь. Восстановился в аспирантуре, успешно, как всегда получалось у Коваля, защитил диссертацию. С радостным достоинством принятое предложение остаться в стенах вуза.
И вдруг из отдела кадров Менделеевки грянуло: а нам ученые вашего редкого профиля совсем не нужны. Он пытался развеять недоразумение. Думал найти работу где-то еще, а потом вернуться в альма-матер. Не брали нигде. Предлоги - разные, суть одна.
Что случилось, почему? Спустя десятилетия причины разглядеть легко. Кадровики недоумевали. Где этот Жорж Коваль пребывал почти десять лет? Пишет в анкете, будто служил в армии с 1939-го, это точно зафиксировано, до 1949-го. Но почему выпускник МХТИ с блестящим дипломом за все эти годы так и оставался солдатом? Неужели не мог дослужиться ну до младшего офицера, хотя бы до сержанта? И награда всего одна - медаль "За Победу над Германией". Разве не странно? (От себя добавлю: в США были щедрее: получил сержанта и две медали). На вопросы о службе отвечает и в письменной форме, и при собеседованиях сдержанно. К чему было кадровикам рисковать ради этого подозрительного типа. Да, но откуда им было знать, что он дал еще в 1939-м подписку о неразглашении. И не мог нарушить честного солдатского слова. Из ГРУ, не любящего шума, его после приезда из США отпустили.
Не согласитесь ли, что послевоенная эпоха была сурова? И только после письма начальника ГРУ лично министру образования Столетову Ковалю предоставили работу.
Студенты его любили, он отвечал им тем же. Коваль проработал в этом институте лет сорок. Преподавал, писал научные работы. Он прожил в безвестности в принципе счастливую жизнь. А после нее президент РФ побывал в новом здании ГРУ, заглянул в музей, увидел, присвоили Героя (посмертно).
Но думать, будто заслуги Коваля в деле ускорения создания советской атомной бомбы были никому, кроме как в ГРУ, не известны, ошибочно. Знаю это точно. Ибо в 1993 или 1994 году на стадионе "Динамо" патриарх - основатель московского "Спартака" и мой добрый знакомый Николай Петрович Старостин вдруг показал мне на пожилого человека, сидящего на трибуне. "Наш многолетний верный болельщик. Ученый, то ли физик, или, кажется, химик".
Я поначалу не понял: "И что здесь удивительного?" Мой старинный компаньон по прогулкам по Садовому кольцу улыбнулся: "Ему бы за "Динамо", а он, видите, за нас. Хоть и разведчик".