На экраны явился "Голем" из романа Питера Акройда

Викторианский Лондон, еще и слыхом не слыхивавший о Джеке-потрошителе, вгоняет в панику череда жестоких и, с точки зрения патологоанатомии, изощренных убийств. По городу ползет слух, что за преступлениями стоит Голем - мифическое существо из еврейского фольклора, глиняный болван, которого пробуждает к подобию жизни вложенная в рот записка с заклинанием. Полицейский инспектор Джон Килдар (Билл Найи) не особенно склонен доверять тому, о чем болтают на улицах, но вынужден проверить любые, даже самые невероятные версии, одна из которых приводит его за кулисы лондонского мюзик-холла, где до недавнего времени выступала обвиненная в мужеубийстве Лиззи Кри (Оливия Кук).

В основе сценария вышедшего на экраны "Голема" лежит роман Питера Акройда - британского писателя, историка и литературоведа, более всего известного своими фундаментальными трудами "Лондон" и "Темза", биографиями Шекспира, Уайльда и Блейка, весьма причудливой, постмодернистской и литературоцентричной фантастикой вроде "Дома доктора Ди", "Мильтона в Америке", а также "Журналом Виктора Франкенштейна", в котором наравне с безумным ученым и его монструозным созданием действуют Мэри Шелли и лорд Байрон. "Дэн Лено и Голем из Лаймхауса" (на русском языке выходил под названием "Процесс Элизабет Кри") относится к этой категории: в нем так же много от викторианской исторической хроники, как и от копеечного бульварного романа той же эпохи, наука готова при случае поспорить с бытовой магией, а среди главных подозреваемых по делу о таинственном лондонском убийце по стечению обстоятельств может оказаться, к примеру, не кто иной, как Карл Маркс.

В принципе, от экранизации акройдовского "Голема" мало-мальски ориентирующийся в жанре зритель был вправе ожидать как минимум эффектного кинокомикса, вроде экранизаций графических романов Алана Мура "Лига выдающихся джентльменов" и "Из ада" (картин, мягко говоря, неровных, но как минимум запоминающихся). Но в результате взяли верх сдержанная чопорность и холодный, почти прозекторский расчет. Сложнейшая интрига выверена и работает с точностью Биг Бена, все тайное становится явным, концы (даже надежно упрятанные в водах Темзы) сходятся с концами - но чем дальше, тем отчаяннее хочется, чтобы мерное движение детективного механизма было нарушено выпрыгнувшим из табакерки совсем уж "низких" жанров гиньольным чертиком, чтобы у кого-нибудь из особенно рациональных персонажей вдруг прорезались вампирские клыки, и он с демоническим хохотом вылетел бы в окно, обратившись летучей мышью (в принципе, с Биллом Найи происходило нечто подобное в фильмах серии "Другой мир", и выглядело это просто восхитительно). Но в реальности "Голем" так и остался удручающе безжизненным: кажется, на съемочной площадке ему вложили в рот не ветхую записку с древним сакральным заклинанием, а пачку счетов за коммунальные услуги.

От экранизации "Голема" зритель был вправе ожидать эффектного кинокомикса, но верх взял холодный расчет

И все-таки у "Голема" есть как минимум одно безусловное достоинство, которое если и не оправдывает, то как минимум нейтрализует все возможные недочеты. Оно заключается в самом факте появления этого фильма на наших экранах, причем в весьма достойном количестве копий. Ведь именно возможность увидеть на большом экране кино такого рода и уровня - масштабную экранизацию значительной книги, с качественным, подобно английскому твиду, актерским составом и режиссером, за которым в любом случае имеет смысл внимательно следить (за пять лет до "Голема" Хуан Карлос Медина дебютировал любопытнейшим триллером "Нечувствительный" в духе раннего Габриэля Дель Торо, успешно прошедшим по европейским фестивалям) - свидетельствует об уровне национального кинопроката едва ли не убедительнее, чем возможность посмотреть всепланетный блокбастер или, наоборот, сверхрафинированный артхаус с полным отсутствием нарратива. "Голем" - фильм такого рода, который можно при желании и не замечать. Но (тьфу-тьфу) стоит ему исчезнуть - и из образовавшейся на его месте прорехи повеет истинно могильным холодком.