Дэн Цзюнь: В 160 вузах Китая учат русскому языку
Ия Дмитриевна, а кому из знаменитостей переводили? Кто оставил след в памяти?
Дэн Цзюнь: Наина Ельцина. Во время встречи с ней я не переводила. Участвовала в разговоре как ученый. Рассказала, что часто смотрю российское телевидение, хорошо знаю ее супруга. Наина Иосифовна показалась мне мягким и мудрым человеком…
Вы и наши фильмы переводили...
Дэн Цзюнь: Когда закончилась "культурная революция" и отношения Китая и Советского Союза стали теплеть и развиваться снова, на киностудии в Чанчуне недалеко от Харбина стали озвучивать советское кино. Вначале я отсматривала фильмы. Когда дело дошло до "Бриллиантовой руки", хохотала просто до колик в животе. Актеры дубляжа молча наблюдали за моей реакцией, а потом синхронно и точно отрабатывали роли.
Вам приходилось объяснять, почему вы смеялись именно над "У нас управдом - друг человека"?
Дэн Цзюнь: Конечно. Понять специфически смешное можно только с подачи переводчика.
Вы знаете русский практически безукоризненно...
Дэн Цзюнь: У меня бабушка русская. Дедушка-серб познакомился с ней в Красноярске, когда сербский добровольческий корпус покидал Сибирь во время Гражданской войны. Бабушка была шестнадцатилетней гимназисткой, когда отправилась за ним дальше в Китае, где они и осели. А мама вышла замуж за китайского коммуниста. Русский я начала учить с трех лет, сказки слушать любила. Но все же кое-чего не знаю. Я только из Ессентуков. До сих пор не знала, что такое "живая очередь". Прихожу тут на процедуры с талончиком, а мне бабульки у кабинета: "Какой такой талон, тут живая очередь!" Удивило и другое. Мы студентов учим, как русские врачи и медсестры с пациентами разговаривают. Ну что там? Самое ласковое: "Как мы себя чувствуем?" или "На что жалуемся?" А здесь слышу: "солнышко", "девочка моя", одна медсестра в столовой запросто могла подойти, погладить меня по щеке и сказать: "Ой, мой китайский пупсичек!" Меня это не шокировало, было просто очень тепло.
Так увлеченно говорите, как будто в России впервые.
Дэн Цзюнь: 35 лет преподаю русский язык, но в России приходилось быть только по работе, с делегациями, как переводчице. Единственный раз выкроила немного времени и отпросилась у нашего руководства на несколько дней съездить в Воронеж, где училась в докторантуре.
За годы работы в русистике вами подготовлено 20 докторов наук. А сейчас что в приоритете?
Дэн Цзюнь: Ну, во-первых, еще три доктора на подходе. Но главное дело сейчас - это книга. Я обещала маме, что напишу книгу о нашей многонациональной семье. Сейчас дело уже за переводчиками (хочу перевести ее и на русский, и на сербо-хорватский) и за издательством, конечно. В Пекине в Университете иностранных языков большое издательство заинтересовано в моей книге. У них проект, связанный с экономическим поясом Шелкового пути. Уже издавали отличную книгу о Назарбаеве.
Китай успешно экспортирует свой язык и культуру. 800 институтов Конфуция открыты по всему миру, а у нас на Дальнем Востоке, где, казалось бы, так востребован китайский язык, всего три. Почему так мало, как считаете?
Дэн Цзюнь: Но кроме институтов Конфуция есть и другие способы преподавать. Недавно я была в Пекине, читала лекции, скажем так, "Китайский как иностранный" для ребят, которые направляются в Россию обучать китайскому. Их огромное количество. Китай очень развивает это направление. К слову, совсем недавно наш Институт русского языка совместно с МГУ открыли совместный переводческий институт.
А сколько студентов изучают в Китае русский?
Дэн Цзюнь: Около 25 тысяч человек на 160 факультетах и в институтах русского языка. Очень продуктивное время сейчас для сотрудничества. Приведу пример, на Валдайском клубе в Сочи присутствовал наш знаменитый предприниматель, владелец "Таобао", главной интернет-компании страны, Ма Юин. Потом его пригласил МГУ. Зал был забит. Ведь это самый богатый человек Китая. По его мнению, в России самое время развивать малые предприятия. Кстати, в Москве будет создан огромный центр "Таобао" с пятью тысячами человек персонала.