Инна Чурикова: С годами думается как-то больше
С ведущей актрисой театра "Ленком", обладательницей "Серебряного медведя" Берлинского кинофестиваля за лучшую женскую роль встретился наш корреспондент Александр Ярошенко, который и записал монолог женщины, быть современником которой честь и счастье.
Про английскую королеву и крымскую свинью
Где я подсматриваю своих героинь? Ну где я могу английскую королеву подсмотреть? Смотрю много фильмов о ней. Хронику смотрю и понимаю, что она обыкновенный человек. Это такое редкое и такое полезное качество для монарха - оставаться обыкновенным человеком.
Королева Англии Елизавета II - она королева в воспитании, в окружении, в церемонии. А в остальном человек. Обыкновенный. Как-то мой муж Глеб Панфилов показал фотографию, где она стоит, как моя мама старенькая, в платочке, в куртке и резиновых сапогах. Но и в той простоте было видно огромное достоинство.
Она как-то сказала Тэтчер: "Не все вам под стать, госпожа премьер-министр, не у всех такие замечательные качества и не у всех такая сила воли. Я же должна думать и о других. О тех из нас, кто просто обычный. Кто должен дважды прочесть текст, прежде чем понять. И я такая же, как они. По-вашему, я размазня", - заключила королева Елизавета. Вот такой я ее и показала в спектакле "Аудиенция".
Очень многое зависит от режиссера. Если режиссер чувствует артистку, то это уже совместное дело, у меня-то совместное дело с Глебом Панфиловым, потому что Глеб увидел, что я не только смешная, не только Баба-яга, которую я играла в ТЮЗе, а и что-то другое могу.
Мне, например, в ТЮЗе давали роль купчихи вот с та-а-акой грудью, и на каждой груди чайники нарисованы.
Или роль свиньи. Помню, на распределении ролей написано было: "Свинья - Чурикова". Я пошла к режиссеру и говорю: "Пожалуйста, я вас очень прошу, не назначайте меня на эту роль, я не хочу играть свинью, я вас умоляю, не надо". И что он делает, как вы думаете? Он встает на колени и говорит: "Никто так талантливо свинью не сыграет, как ты". И я поняла, что мне никуда не деться, ведь я только-только пришла в театр. Сшили мне что-то темно-бордовое, жуткое... На прогоне спектакля я очень быстро бегала, режиссер Хомский мне говорил: "Чурикова, вы так быстро бегаете, как крымская свинья". Оказывается, южные свиньи на длинных ногах. А у меня был такой костюм, с открытыми ногами.
Про чувство Родины
Во мне очень многое, если не все, от корней, от земли, если хотите. Родилась я в башкирском городке Белебее, оттуда меня мама на руках увезла. Я там больше никогда не была. Никогда...
Потом была деревня Напольная, в которую меня мамочка отправила к бабушке в Рязанскую область. Невероятно, но весь этот дух деревни во мне остался. Я спала на русской печке.
Мама меня рожала долго, мучилась несколько часов. Соседки по палате всполошились, говорят: "А где же Лиза? Может, она померла?.."
Когда мама по стеночке, чуть живая зашла в палату, то на вопросы, что так долго, она через силу ответила: "Я же вам сказала, что буду рожать королеву, я ее родила..." Это мне мама рассказала давным-давно.
Почему меня назвали Инна? Я родилась в 1943 году. Мама написала папе: родилась девочка, как ты думаешь ее назвать? Он пишет, назови ее Ирина. Мама подумала, что в деревне все будут звать меня Арина, и не захотела этого. Так и назвала меня Инна.
А вообще мне Арина очень нравится.
Большая часть детства прошла в селе Коренево, что в Подмосковье, у другой бабушки.
Чувство Родины у меня от бабушки, от того, что я жила в деревне с ней и с людьми абсолютно на равных. Помню, была какая-то тетка, у которой был сад. Я так ждала, когда курочка снесет яичко, брала это яичко, говорила: "Бабушка, я пойду яблок куплю". И я с яичком шла к той женщине, отдавала его ей, а она собирала мне упавшие яблоки с червячками. И мы с соседской девочкой сидели в стоге, ели червивые яблочки и разговаривали. Беседовали. Нам лет по шесть, не больше. Вся Россия начиналась с этого стога, с этих яблочек. А вы спрашиваете, как Ася Клячина получилась. Из того самого стога и получилась...
Я не люблю говорить про патриотизм, любовь к Родине, скрепы. Зачем говорить? Это надо чувствовать - тихо и глубоко.
Кстати, несколько лет назад там поставили памятник моей героине Паше Строгановой из фильма "Начало". Это как-то необычно для меня. Да, необычно, но не более...
Про новости, Интернет и американское кино
Мне часто бывает страшно. Если смотреть телевизор, то страшно. Пришел идиот на "Эхо Москвы", взял и ножом полоснул девочку по горлу. Я часто телевизор не понимаю.
Показывают одну какую-то патологию, не знаю, наверное, это притягивает зрителя. Рейтинг.
Кино. Сейчас же как кино снимают? Все молодые, все красивые. Любит, не любит, ушел, пришел, снова ушел. И месяцами, годами показывают одно и то же. Такое впечатление, что по телевизору на всех каналах идет какой-то многолетний сериал.
Сегодня в тренде американское кино. Высокотехничное, клиповое, но души в нем нет. Федор Бондарчук, например, снимает только такое кино.
Но это не наше кино, не то, на котором мы воспитывались, к которому привыкли. Но зато туда ходят молодые люди. Молодые люди, которые едят попкорн. Помню, я смотрела фильм среди молодых жующих людей.
Зритель в моем понимании должен дышать или не дышать, смеяться или тайком слезу вытирать. Он должен чувствовать и что-то выносить в душе после просмотра, но не жевать. Когда мы едим, душа молчит...
Есть канал "Культура", который можно смотреть, там показывают документальное кино о писателях, о художниках, об актерах, мне это очень нравится, встречи с какими-то интересными людьми. Вообще встреча с интересным человеком - это подарок.
Новости тоже смотрю, по одной причине - надо знать, где живу и что сейчас сносят, а что строят.
Я не могу сказать, что я с Интернетом на "ты". Лия Ахеджакова мне завидует, говорит: "Слушай, ты умеешь сообщения писать!" Я говорю: "Да, умею, я тебе уже посылала, но ты не отвечаешь". Она не умеет...
Еще какие-то вещи, которые я не могу понять, спрашиваю сына, а он говорит: "Мама, это же так просто..."
Страшно, что происходит в мире. Люди врут как никогда. Ваша журналистика врет. И это нормальный способ существования. Не наврешь - тебе не заплатят деньги. Не покажут, не опубликуют. И люди вынуждены терпеть.
Про то, как переходить дорогу
Картина "Курочка Ряба"? Я согласилась там сниматься только потому, что режиссер был Андрон Кончаловский, а это звучит гордо. Ведь очень много тех, кто ставит картины, а я не знаю, режиссеры ли они или еще кто-то?
Ко мне сразу как-то пришло чувство этой женщины, Аси Клячиной, потому что рядом был настоящий режиссер - с ним себя чувствуешь свободной, потому что очень доверяешь. И если вдруг ты не туда куда-нибудь, то он обязательно вырулит.
Еще очень помогли люди той деревни, где мы жили, когда снимали картину. Это Горьковская область, деревня была напротив Оки. Люди были чудные. Жили просто. Реакции простые, детские, прекрасные, добрые... В той деревне был единственный мужик, который не пил, его Саша звали. Он второй этаж построил, и сортир у него на улице был уже поцивильнее. Но в доме у него матюгались страшно. Жена его Зоя, дочери что-то говорили: "Ты что ж не положила в холодильник-то, туды тебя растуды". Это было легко и естественно. Когда у нас стали бороться с матом, я думаю, елки-моталки, маты же часто бывают очень важными в человеке. Главное, чтобы не похабно... А когда матерок как дыхание, человеку-то легче от этого. Выдохнул и пошел. Без мата Ася была бы фальшивая.
Я и у Васи Сигарева в фильме "Страна ОЗ" тоже ругалась, потому что без этого нет юмора. Не возникает этого. Ну что делать?
Могу ли я в жизни ругнуться? С трудом. Бывает ситуация - без мата трудно.
Запомнила. Как-то я не могла перейти дорогу. Стою напротив и не могу перейти: едут и едут. Зеленый горит, не зеленый, никто не обращает внимания. И я вдруг выхожу и говорю: "Стойте!" И машина остановилась, и я прошла. А что делать? Мне нужно в театр, я не могу перейти дорогу. Сказанула и перешла.
Про советские звания, память о Союзе и Украину
Вообще если бы мне Глеб не встретился, то у меня была бы другая актерская жизнь. Не знаю, какая, но другая точно.
Знаете, я не нахожу себе места, честно, когда обо мне говорят "великая". Я же знаю, что это не так, что ко мне это не имеет ни малейшего отношения. Я просто нормальная артистка.
Звание? Мне проще, когда объявляют просто Инной Чуриковой, хотя понимаю, что звание народной артистки Советского Союза сегодня не девальвируется. Нас ведь все меньше и меньше становится...
Я получила это звание одной из последних, мне его вручал вице-президент СССР по фамилии Янаев. Помню, как у него руки тряслись. От волнения. Он так нежно на меня смотрел и говорил какие-то безумно высокие слова.
У меня осталась хорошая память о Советском Союзе. Потому что мы были едины. Украина - Родина. Казахстан - Родина. Я не знаю, как чувствовали себя, допустим, казахи и молдаване. Может быть, они себя и не чувствовали комфортно. Но когда я была в Алма-Ате или в Кишиневе, мне искренне казалось, что я на Родине.
Про Инну Чурикову никогда в Интернете не читаю, мне это неинтересно. Важнее знать, какова ситуация в жизни.
Потому что ситуация очень сложная.
И мир-то все жестче, мы накопили столько смерти вокруг, что две кнопки нажал - и мира нет. Страшно. Что все так распаляются, так заходятся. Страшно, что никто не скажет: остановитесь, стойте!
Украина? Мне бы очень не хотелось, чтобы было так, как сложилось сейчас... Хочется, чтобы мы помирились при моей жизни.
У меня в загородном доме работают люди с Украины. Правда, мужчина всем хорош, кроме того, что любит выпить порой, но руки золотые... А Ирочка умница, но жизнь заставляет ее бросать дом на Украине, жить и работать в нашем поселке.
Про политику порой заведу разговор, и они признаются: "Да у нас такие охламоны во власти стоят, что мы их сами боимся. Отроешь рот - убьют в одну секунду". Это их слова.
Признаются, что после их революции жить стало еще хуже.
Самое печальное, построено же все на ненависти к нам. Вообще это жуть, когда объединяющей силой становится ненависть. Но это так. Знаете, я в России не встречала людей, которые к украинцам плохо относятся. У нас нет украинофобии, мы не меняем названия улиц, вокзалов и станций метро.
Что такое для меня Киев? Я там играла бесконечно. Люди реагируют абсолютно как здесь. Те же люди, а с людьми можно закрутить как хочешь. Вот и закрутили.
Про молодость, деликатность и любовь к жизни
Спорят ли еще два художника под одной крышей? Спорим, иногда ведь по-разному же думаешь. По молодости кровь кипела сильнее, споры были чаще.
Для меня очень важен Глеб, потому что ему как художнику, когда я с ним работаю, очень верю. Он не подставит меня, он родной. И более того - он так глубоко копает, так глубоко...
С годами думается как-то больше. Вот и про смерть иногда думаю. Понимаю, что это неизбежно и что чудес не бывает. Хотя говорят, что в Америке ученые уже открыли какие-то таблетки долголетия, еще что-то, потому что по Библии люди жили 130 лет.
Я хочу жить.
Я еще очень хочу сыграть роль, чтобы была какая-то современная история. Обязательно наша, российская. И комедийная.
Но мысли о смерти приходят, когда теряешь близких людей. Недавно Вера Глаголева умерла, я в ужасе была.
Молодая, талантливая, красивая. Мои партнеры ушли - Олег Янковский, Саша Абдулов. Колечка Караченцов тяжело болеет.
Тяжело все это, потому что это очень близкие люди. Когда ты делаешь спектакль, ты соединяешься своей собственной жизнью со всеми, кто рядом с тобой, поэтому я очень люблю своих партнеров.
Правда, иногда могу сделать замечание молодым ребятам, но очень деликатно. Всегда спрашиваю: "Хочешь, чтобы я тебе что-то сказала?" - и говорю только после разрешения.
Трудно ли принять возраст? (Вздыхает.) Конечно, непросто, хочется же выглядеть хорошо. Бывает, что утром смотришь на себя в зеркало, а радости мало... Но есть какие-то ухищрения, которыми женщины пользуются и о которых мужчинам знать необязательно... (Хохочет.)
Есть женщины, которые, старея, хотят разбить все зеркала на свете.