Микушевич: Пушкин - наименее понятый из русских поэтов
Толкование литературного произведения, по-вашему, игра?
Владимир Микушевич: Игра, в которую вовлекается читатель, который становится героем произведения и отчасти его автором. В программе я рассматриваю аспект произведения, который до сих пор ускользал. Но это не просто трактовка, это попытка дать произведение во всей его сложности. Сверхзадача моей программы - чтобы читатели вновь обратились к этим произведениям, перечитали их. Когда я преподавал, я всегда был противником учебников, которыми пытаются подменить произведение. Но и здесь не нужно выходить за рамки: опасны рассуждения, которые ведутся в отрыве от произведения. Они должны быть в стихии произведения. Это и есть принцип игры.
Зритель тоже игрок?
Владимир Микушевич: Обычно зритель только смотрит и слушает, но важно вовлекать его в то, что мы называем культурой, в творческий процесс. Это та задача, которую я ставлю перед собой. Второй цикл будет более сложным. Вообще мой принцип - понимать простое через сложное. Так я всегда преподавал - даже в школе. Считаю большой ошибкой, когда сложное преподают через простое. Программа будет сложнее, потому что подключатся Азия, Япония и Китай. Это новый взгляд на широко известные произведения, например, на "Мастера и Маргариту" Булгакова, "Вий" Гоголя. Все это будет подаваться в несколько необычной форме. Принцип моих передач импровизационный. Это действительно игра, интеллектуальная, некие сверхшахматы.
Одна из следующих передач будет про Маяковского.
Владимир Микушевич: Маяковский как поэт почти не прочитан. Все привыкли видеть в нем агитатора, горлана, главаря, но не тончайшего лирика, величайшего певца любви в XX веке. Да и Пушкин - наименее понятый из русских поэтов. Никто не задумывался, как соотносятся в литературе, к примеру, Татьяна Ларина и Анна Каренина.
Татьяна Ларина - ваш любимый персонаж?
Владимир Микушевич: Да, как и для самого Пушкина. Мы с ним друг друга ревнуем к ней. И это в передаче, наверное, чувствуется.
Надо ли читателям знать, кем на самом деле был автор?
Владимир Микушевич: Сводить автора к физическому лицу никогда неправильно. Он всегда превышает себя в произведении. Поэтому я с большой настороженностью отношусь к литературным музеям - они создают иллюзию того, что вот из этого возникло произведение.
Правда, что свой первый перевод вы сделали в 13 лет?
Владимир Микушевич: Я начал переводить гораздо раньше, просто не записывал. Наиболее глубокие творческие личности - это дети. И когда они создают свои самые совершенные произведения - их некому записать, их не принимают всерьез. У меня даже есть такой афоризм: по-настоящему детские книги могут написать только дети, пока они не умеют писать.
Однажды вы сказали, что переводы со временем неизбежно устаревают. Со временем - это как?
Владимир Микушевич: Павел Антокольский говорил, что через десять лет требуется новый перевод любого произведения. Со временем удавшийся перевод становится литературным произведением и остается в истории. Существуют в истории нашей литературы сонеты Шекспира в переводе Маршака как литературное произведение. Я бы так и печатал - Самуил Маршак. "Сонеты Шекспира". Но как переводы они не функционируют. Это не упрек, это неизбежность. Меняется язык у нас на глазах. Принцип советской школы перевода: переводить лучше, чем в оригинале. А мы сейчас знаем, что лучше оригинала ничего быть не может.
Главная загадка, над которой вы сейчас бьетесь?
Владимир Микушевич: Много думаю над проблемой трехстиший. Это явление, конечно, мировой поэзии. В свое время Осип Мандельштам сказал, что "Япония и Китай находятся к Западу от Парижа и Лондона". Это верно. Одна из программ "Магистр игры", кстати, будет посвящена трехстишиям. Я рассматриваю их как поэт. В этих трех строках заключено то, что осталось от всего мира. Это как Вселенная, которая заложена в элементарные частицы.