В Воронеже прошел второй "Мандельштам-фест"
В Воронеже два года назад появился фестиваль в честь Осипа Мандельштама. Новое событие придумал и организовал режиссер Михаил Бычков, создатель Воронежского Камерного театра и Платоновского международного фестиваля искусств.
Умеющий придумывать фестивали как спектакли - со своей динамикой, лейтмотивами и кульминациями - в этом году Бычков сконцентрировал драматургию короткого Мандельштам-феста (8-10 декабря) вокруг темы репрессированых и убитых поэтов.
Петербургский художник Григорий Кацнельсон разместил в галерее Камерного театра свою "Библиотеку убитых поэтов" - впечатляющую инсталляцию из фанерных шкафов: открывая дверцы с буквами алфавита, вы обнаруживаете лица расстрелянных или умерших в тюрьмах и лагерях поэтов - от Николая Гумилева до Анны Радловой, от Введенского до… Мандельштама. Тактильное прикосновение к прошлому, подобное ожогу, дало камертон всему фестивалю.
Гуляя по городу, изрезанному оврагами как ранами, натыкаешься то на дом, где в 1936 останавливалась Анна Ахматова, навещавшая поэта во время ссылки, то на таблички с именами его друзей и поклонников, спасавших и сохранявших листки с его стихами. Вооружившись терпением и картой, можно найти - в самом разломе земли, в ее глухой яме - прилепившуюся к обрыву хижину, где жили Осип и Надежда. Этот словно прошитый нищетой, бедствием и болью ландшафт добавлял для всей фестивальной программы нужный настрой.
Вечером его театральную часть открывал премьерный показ спектакля, созданного Климом и группой "Театральная Касталия" в Центре драматургии и режиссуры в рамках большого цикла "Одинокий голос человека. Служение Слову - русский Логос".
"Осип Мандельштам: Темное дерево слова" - уникальное в своем игровом и исследовательском напряжении высказывание Клима и Петра Куликова - философа по образованию и перформера по призванию. Вот уже много лет он вслушивается в то, как рождается поэтическое слово - из стихий городского и древнего фольклора, из песенных шлягеров эпохи, из классической музыки и народных просодий. Сам Петр Куликов так формулирует философию и технологию спектакля: "Чтобы передать иными средствами поэтику синтеза, "цветущей сложности", в которой поэт воплощал "тоску по мировой культуре", понадобилось создать своего рода акустическую линзу… наше художественное исследование - разгадывание палимпсеста времени, в котором "культурные слои" звучащего поэтического слова неотделимы от ритмов и мелодий, составляющих акустическую среду эпохи".
Революционные песни, городские романсы, еврейские мелодии, русский, польский, украинский фольклор, знаменитые танго 30-х годов, музыка Бетховена и Шуберта вплетаются в "производство" поющегося слова, помогают актеру "приманивать" полифоничную, пронизанную вопрошанием, пониманием дальнего собеседника поэзию Мандельштама. Клим и Петр Куликов слышат поэзию Мандельштама как пульсирующий во времени и пространстве диалог. Но как воплотить его? Беспамятство темного сценического пространства Клим то и дело прошивает цилиндрическим световым потоком - и тогда коммуникация поэта со временем предстает как епифания, явление слова. Через поэтическое свидетельство, по Климу, мы пытаемся осознать и свое место во времени, а сам проект обнаруживает себя как просветительский в буквальном смысле - это "стояние в просвете смысла, того, который читает нас, а не того, который нам хотелось бы читать".
Высокая с блестящей гладкой головой фигура актера мерцает в темноте; лицо становится маской и меняет черты, элегантный пиджак сменен на кожаное пальто или жакет из голубого бархата. Меняя мотивы - то мурлыча под нос, то возвышая голос - актер выманивает из небытия детскую душу поэта, умевшего слышать все голоса своего века-зверя.
Интересными размышлениями о судьбе поэзии Мандельштама предстали два режиссерских эскиза. "Сумерки свободы" - почти законченная работа, со своим резким концептуальным языком. Режиссер Антон Маликов, используя стихи, письма и дневники Мандельштама, создал ситуацию современной семьи, где мужчина, женщина и ребенок - каждый по-своему - переживает духоту времени, нелюбовь, пустоту и одиночество. Другой опыт современной рефлексии о Мандельштаме предстал в эскизе Дмитрия Волкострелова "Камень Осипа".
Эмоционально сильной страницей поэтического фестиваля в Воронеже стали концерты. Песни на стихи Брюсова, Бродского, Есенина, Некрасова, Мандельштама в программе "Наизусть" исполнила актриса Ксения Орлова, ставшая, кстати, лауреатом "Золотой Маски" (2015) за спектакль "Возмездие 12" по поэмам Блока, созданный вместе с Климом в проекте "Служение Слову. Русский Логос".
Вторая концертная программа "Псалми i танцi/ Псалмы и танцы" - песенный цикл известного композитора и музыканта Александра Маноцкова на стихи украинских поэтов - была встречена с энтузиазмом воронежской публикой. Один из псалмов в переводе Тараса Шевченко даже был исполнен вместе с залом.
О судьбе и поэзии Мандельштама размышляли Дмитрий Быков и известный текстолог и филолог из Принстонского университета, где хранятся рукописи поэта, Елена Алексеева, актеры Воронежского Камерного театра читали стихи поэта. В Воронеже прошли поэтические вечера Евгении Лавут и Дмитрия Быкова, воронежских поэтов Галины Умывакиной, Лены Дудукиной и Валентина Нервина, спектакль "#Чёстихи" Мастерской Виктора Рыжакова.
Судьба и само имя убитого поэта, его выдающийся голос создают сегодня в Воронеже новую реальность поэтического театра, у которого появилось, наконец, серьезное пространство для высказывания.
*Это расширенная версия текста, опубликованного в номере "РГ"