Артур Кларк: Когда реальность подавляет, люди утешают себя мифами
Сэр Артур Кларк памятен сейчас простому российскому читателю тремя вещами: сотрудничеством со Стенли Кубриком, футурологической "таблицей Кларка", в которой под 2000 годом значится "глобальная библиотека", а под 2100-м - бессмертие, и комичным недоразумением с неожиданно прерванной в 1984 году публикацией в журнале "Техника - молодежи" романа "Космическая одиссея-2": зная от своих советских друзей, как комичны бывают попытки англичан выдумывать для своих русских героев русские фамилии, Кларк воспользовался подлинными фамилиями советских диссидентов того времени - просто потому, что они мелькали в английской прессе. Аполитичные сотрудники популярного журнала, далекие от диссидентских кругов, не заметили подвоха, и это вылилось в чудовищный скандал, приведший к отставке главного редактора.
Но, как водится, Артур Кларк, "ровесник революции", проживший долгую жизнь, интересен далеко не только этим. Знаменитого фантаста XX века вспоминает современный фантаст Олег Дивов (для портала godliteratury.ru).
***
К столетию Артура Чарльза Кларка интернет запестрит статьями, авторы которых скачут по верхам, опираясь в лучшем случае на газетные материалы разных лет. К несчастью, фигура сэра Артура совсем не годится для поверхностного описания. История его свершений, поданная фрагментарно, через самые яркие общеизвестные факты, неминуемо распадется на несколько отдельных сюжетов, и в каждом будет свой Кларк, похожий на других разве что внешне.
Если сфокусироваться на "личном", пытаясь отыскать пересечения сюжетов в психологии героя, - выйдет еще хуже. Благожелательный публицист выдумает себе из Кларка образцового чудаковатого английского джентльмена, несколько опоздавшего родиться. Охотник за "жареными фактами" - помесь опошленного кинематографом Тьюринга и адаптированного бульварной прессой Хокинга. Оба этих взгляда прекрасно все объясняют, только от реальной человеческой драмы Кларка они так же далеки, как от его долгой, мучительной и, в общем, счастливой жизни.
Итак, что нам расскажут (скорее всего, куда менее подробно).
В 1945 году демобилизованный лейтенант Королевских ВВС Артур Кларк - ему было двадцать восемь лет - опубликовал статью "Внеземные ретрансляторы" с подробным обоснованием системы глобальной связи через спутники на геостационарных орбитах. Спутников еще никаких, мягко говоря, не было. Статья принесла автору 15 фунтов. Система реализована, и представить без нее нашу жизнь невозможно ("Каким же он был лохом, что не запатентовал свой проект!" - думает журналист).
В 1954 году литератор Артур Кларк обратился в американское Национальное бюро погоды, предлагая использовать спутники для предсказания погоды. Можете смеяться, но спутников все еще не было. Эту идею тоже реализовали, представить без нее нашу жизнь тоже нельзя ("Интересно, сколько ему заплатили? И почему у нас такие плохие прогнозы?").
Кларк вывел какие-то три закона. Один хорошо звучит, жизненно: "Продвинутая технология неотличима от магии". Ну, прямо про айфон. Кларк предсказывал, как будут развиваться наука и техника, и процент удачных предсказаний у старика был куда лучше, чем у Гидрометцентра. Кларк написал какие-то знаменитые книги, но это фантастика, список прилагается.
Кларк написал сценарий великого фильма Стенли Кубрика "Космическая одиссея 2001 года" ("Редкая нудятина, я заснул через полчаса, - вспоминает журналист. - И ведь наверняка этот хитрец был вместе с Кубриком замешан в "лунной афере" США, но ничего не докажешь, очень жаль").
Кларку еще не было сорока, когда он уехал на Шри-Ланку ("Где это?!") и остался там жить, потому что любил нырять с аквалангом и не любил английскую зиму. Под старость он получил Орден Британской Империи и рыцарский сан практически с доставкой на дом.
Всё.
Легко заметить, что из списка выпадает и работа Кларка в научном журнале Science Abstracts, и вообще его усилия по популяризации науки; и то, что именно Кларк, а не вполне ему равнозначные Азимов или Хайнлайн, комментировал в прямом эфире репортажи о полетах "Аполлонов"; и его персональные циклы телепередач 1980-х.
Не беда. Кларка за все это высоко ценили, благодарили, награждали и так далее. Главное - результат. То, что сделал Кларк для внедрения научных открытий в нашу повседневную жизнь, просто нельзя игнорировать. Если совсем честно, скорее уж, эти открытия повседневно игнорируют нас.
Другое по-настоящему грустно: тексты Кларка как-то теряются на общем фоне, не видно их. Не слышно песни "Конец детства", записанной "Пинк Флойд" в 1972-м. Нет альбома Майка Олдфилда "Песни далекой Земли". Никем не собрано в единое полотно множество других характерных точек и закорючек, разбросанных по всей мировой культуре. Не замечен на ней отпечаток ладони Артура Кларка.
Настоящий "олдовый" знаток фантастики скажет, что это отпечаток мизинца Уильяма Олафа Стэплдона. И будет, в общем, где-то прав.
Все мастера "золотого века фантастики" были так или иначе "ушиблены Стэплдоном" и его концепцией восхождения разумной расы через серию метаморфоз до состояния единого разума, цели и мотивации которого не поддаются осмыслению. Ничего человеческого там уже не остается, зато такой монстр способен творить миры, воображая их. Весь путь от Васи Пупкина до Создателя Звезд и "далее везде" Стэплдон подробно расписал. Он был мудр, добр, совестлив и напрочь лишен писательского дара. Известна фраза Уэллса: "В литературном отношении его творчество примитивно, как железнодорожное расписание, но в соревновании воображения я бы поставил Стэплдону поминальную свечку".
На наше счастье, любой взятый наугад фантаст из числа "ушибленных", включая Ивана Ефремова, превосходил Стэплдона по умению заправлять фабулу в сюжет, - и философское наследие величайшего визионера планеты Земля было творчески переосмыслено во множестве лайт-версий, вполне доступных рядовому читателю.
Артур Кларк говорил, что роман "Последние и первые люди" повлиял на его жизнь, как ни одна другая книга. Но "…должен был наступить рассвет космической эры, прежде чем мир смог понять мысли Стэплдона и смотреть его глазами".
Ерунда. Мир не смог, ему страшно. Кларк был смелый и не побоялся. "Конец детства", самая яркая, самая горькая и самая жуткая книга Кларка - про то, как пресловутый сверхразум присылает на Землю своих акушеров. Они помогут человечеству поскорее разродиться людьми следующей формации. Детишки наши вознесутся в небо, улетая навсегда, а мы будем уничтожены вместе с планетой. Такой взгляд глазами Стэплдона. Поначалу в эти глаза хочется от обиды плюнуть, но, извините, если "проблемы индейцев шерифа не волнуют", что уж говорить о проблемах стружек и опилок. Буратино улетел исполнять замысел автора; Папа Карло сгреб отходы в топку.
"Конец детства" - текст с поистине ударным эффектом. Артур Кларк как "широко известный писатель" существует с конца 1953 года, когда 210 тысяч экземпляров первого издания разлетелись за два месяца. Книга сделала автора знаменитым и ушла в "самостоятельное плавание", смущая умы направо и налево.
После "Конца детства" Кларк почувствовал вкус к романам эпического размаха, и все было в общем неплохо, пока его не потянуло в эпический размер. Но если зацикливаться на "Космических одиссеях" и "Свиданиях с Рамой", мы впадем в распространенную ошибку. Мы потеряем из вида замечательного беллетриста Кларка, которого заслоняет Великий Конструктор Миров Кларк.
Величие - страшная сила; оно бежит впереди писателя, распугивая потенциальных читателей. Помнится, Хайнлайна даже образ кота в "Двери в лето" не спас от Величия. А ведь тоже умел писать о людях, как они есть.
Нашему читателю, знакомство которого с Кларком пришлось на советские времена, повезло узнать его, начиная с романа "Лунная пыль" и повести "Песни далекой Земли". Нам досталась не самая хардкорная фантастика, зато отменная литература. Она прекрасна и по сей день.
У каждого актуального художественного произведения есть срок годности, - оно неминуемо устаревает, становится архаичным. Но если рассказана, как это называл Довлатов, "история человеческого сердца", время ей нипочем. Да, в описанную эпоху жили иначе, и базовая система ценностей отличалась от нашей, но ведь тем интереснее; герои - люди, в самом главном такие же, как мы, и публика может примерить на себя их наряды, проникнуться тем, что их волновало. И как бы автор ни обращался с исторической правдой, судьбу произведения решает не антураж, а психологическая достоверность образов. Яркость и убедительность. "Три мушкетера", "Белый отряд", "Анна Каренина" и телесериал "Семнадцать мгновений весны" в этом смысле равнозначны. Им еще жить и жить.
С фантастикой - то же самое. Элементы антуража могут безнадежно устареть или вовсе оказаться ерундой уже к моменту публикации текста - как и вышло с романом Артура Кларка "Лунная пыль". Но по загадочной причине, о которой вы уже догадываетесь (писать надо лучше!), книге была уготована долгая счастливая жизнь.
Ну да, пыль оказалась не такой сыпучей, как задумал автор. Но сюжет и не подумал рассыпаться. Кларк сказал - на Луне есть море пыли, - значит, таковы правила игры. Туристический пылеход "Селена" отправляется!
Короткий роман "Лунная пыль" - вещь настолько крепко сбитая и захватывающая, что невольно хочется сравнить ее с лучшими текстами другого Артура (Хейли), - например, "Аэропортом". Собственно, все хорошие производственные драмы одинаковы. Вас знакомят с героями, спокойно делающими свою работу, вы осваиваетесь на месте и понимаете, что к чему, привыкаете к людям, начинаете им симпатизировать, - а потом у ребят что-то разваливается, и если не шевелить мозгами и руками, все умрут. Для усиления эффекта вводятся заведомо невинные жертвы, - пассажиры. Сила такого сюжета в том, что он вечный, и на него хорошо ложится классическая любовная линия.
Один нюанс: "Лунная пыль" на десять лет старше "Аэропорта". Сейчас этому роману Кларка пятьдесят шесть, и читать его по-прежнему одно удовольствие.
Повесть "Песни далекой Земли" - совсем иного рода: планета наша вот-вот погибнет, человечество уходит в рассеяние, и мимо Талассы, земной колонии, уже триста лет живущей сама по себе, пролетает один из последних кораблей, увозящих людей к новым мирам. Как и положено, у ребят что-то разваливается, и они для починки тормозят на Талассе. С этого места Кларк закручивает любовную драму, простую, как мычание, но такую душераздирающую, каких вообще мало. Когда Кларк брался писать о любви, выходило на редкость проникновенно и убедительно. Доминирующее чувство от "Песен далекой Земли" - светлая грусть. Все-таки светлая, и на том спасибо.
Много позже, в середине 1980-х, автор переработал повесть в одноименный роман, - и, кажется, напрасно. Середина восьмидесятых в творчестве Кларка вообще точка слома. Все, что было дальше, строго говоря, не считается. Если оно вам нравится, тогда считается. А если нет - просто забудьте.
Жизнь Артура Кларка схематично выглядит так. Спокойное детство, которое он называл "идиллическим, как в английской литературе". В 19 лет переезд в Лондон, работа аудитором в казначействе, первые опыты с рассказами, знакомство с поклонниками фантастики и фанатами освоения космоса. Война, служба в ВВС, радары и системы автоматической посадки. Работа помощником редактора в Science Abstracts, и параллельно - снова литература. Бурная влюбленность и женитьба в тридцать шесть лет, расставание через полгода ("Жаль, что так вышло… Наверное, моя самая большая ошибка в том, что я так и не был по-настоящему женат"). Успех романа "Конец детства". Увлечение морем, переезд на Цейлон. Растущая популярность. В сорок пять лет - полиомиелит, - и жизнь сворачивает в сторону инвалидного кресла. Кларк очень активен, много пишет, ездит по миру, его знают и любят коллеги, он собирает урожай премий, но осталось ему бегать недолго, и он это знает. К середине 1980-х инвалидное кресло всегда рядом с Кларком, и по большей части под ним. С конца 1980-х он сам почти не пишет. Соавторы и вновь соавторы. Мысль Кларка по-прежнему остра, у него полно идей; он просто не справляется с большими объемами текста. Что именно с ним творится, Артур не может внятно объяснить. Кажется, проблемы с концентрацией. Соавторство не на пользу текстам. Читатели говорят: "Кларк уже не тот".
Так пройдет много лет. Кларку будет восемьдесят шесть, когда он проснется однажды утром и поймет, что у него несколько контрактов на книги, только он понятия не имеет, как эти книги писать. Идеи просто растаяли без следа. Ну, некоторые в таком возрасте не просыпаются вовсе, но для литератора-инвалида это удар похуже смерти.
Максимум, на что он теперь был способен, - написать триста слов в ответ читателям, ежедневно присылающим ему благодарственные письма со всех концов света. Триста слов за один присест, не больше. Какая ирония.
Напарник вытянет тексты в одиночку. Это будет уже совсем не Кларк, а Стивен Бакстер по мотивам Кларка, но Джентри Ли в полноценном соавторстве с Кларком тоже мало кого оставил равнодушным: не тот, не тот, не тот.
Для романа с пророческим названием "Последняя теорема" Кларк выбирает в соавторы Фредерика Пола. Они знакомы полвека, Фред не подведет. Ему передают сто страниц черновиков. Работа стартует, коллеги ежедневно обсуждают детали по электронной почте, но… соавторства не получается. Кларк не может ничего существенного дать Полу, у него в голове пусто, он все забыл. Пол нервничает, и тогда Кларк рассказывает старому другу о своей беде. Пол сидит в прострации, думая, какая глыба свалилась ему на плечи - а ведь он всего на пару лет младше Кларка, - и тут поступает новый мейл: "Если вы все еще пишете "Последнюю теорему”, остановитесь немедленно. Агент Кларка отменил сделку".
Драма обернется фарсом: агенты не поделили шкуру неубитого романа. Пол продолжит работать, а Кларк - читать книгу страница за страницей, внося правку. Временами он будет пропадать. Иногда надолго. Когда Пол сдаст книгу, Кларк уйдет со связи на месяц. Пол напишет: "Артур, отзовись, где ты?! Понимаю, что ты старый и больной, но я ведь тоже!"
Кларк окончит редактуру и отправит Полу теплое благодарственное письмо за несколько дней до смерти.
Стоило так себя мучить?
А пусть он сам ответит, сэр Артур Кларк.