Исполнилось 150 лет со дня рождения Александра Николаевича Боратынского
Этой осенью мы слышали много споров о революции 1917 года. Аргументами "за" и "против" были, как обычно, цифры. Одни кричали о миллионах погибших и эмигрировавших, другие - о миллионах научившихся грамоте при свете лампочки Ильича. И этот арифметический подход - яркое свидетельство того, что мы ничему не научились. Жизнь одного человека до сих пор не является в наших глазах чем-то драгоценным и неприкосновенным. Особенно если это жизнь человека "простого".
Мой дар убог, и голос мой негромок,
Но я живу, и на земле мое
Кому-нибудь любезно бытие:
Его найдет далекий мой потомок
В моих стихах...
Через девяносто лет после того, как Евгений Баратынский написал эти строки, его потомка вывели в поле и расстреляли. И не уголовники это совершили, а власть, назвавшаяся народной. Это произошло на окраине Казани 19 сентября 1918 года.
Александру Николаевичу Боратынскому*, внуку великого русского поэта, было тогда пятьдесят один год. Этого приветливого и сердобольного человека знала вся Казань - он здесь родился и много лет был предводителем дворянства. В доме Боратынских находили помощь, а то и приют люди, попавшие в беду. Благодаря Боратынскому в Казанской губернии приняли закон о всеобщем двуклассном образовании и была создана учительская семинария.
В 1908 году, уезжая в Петербург для работы в Государственной Думе, Александр Николаевич произнес в семинарии прощальную речь перед своими воспитанниками, будущими народными учителями. Вот его слова из той речи: "В вопросах личной жизни, которая поставит вам много трудностей, подчеркните себе одну основную человеческую слабость: человек склонен себя оправдывать и обвинять другого. Это происходит оттого, что люди не умеют любить: не научились ставить себя на место другого, не научились жертвовать своими интересами..."
Жена Александра Николаевича скончалась совсем молодой, оставив на его руках троих детей: Дмитрия, Ольгу и Александра. В 1918 году Оля вышла замуж и ждала ребенка, Дмитрий и Александр ушли добровольцами в Белую армию. У Александра Боратынского была возможность покинуть Казань. Перед тем как город пал после трехнедельной осады Красной Армией, ее в одну ночь покинули семьдесят тысяч жителей.
Александра Николаевича уговаривали хотя бы на время уехать, но он решил остаться с женой старшего сына, четырьмя внуками и умирающей матерью - их вывезти было невозможно. "Если я уеду, тот удар, который должен упасть на меня, упадет на них..."
Он совершенно ясно понимал, что ему угрожает. Позднее родные вспомнили его прощальные размышления: "Моя семинария.., мои дети, в которых я вложил всю мою душу... и вдруг - я убегу?! Тогда вся моя деятельность пойдет насмарку..."
После первого ареста друзья, ученики и прислуга добились освобождения Александра Николаевича. Комиссары, воочию увидев всеобщую любовь к нему бедноты, приняли решение больше не трогать Боратынского. Он вернулся, и сестра спросила его: "А если арестуют меня, что говорить?" Александр Николаевич ответил словами из Евангелия: "Когда же будут предавать вас, не заботьтесь, как или что сказать, ибо в тот час дано будет вам что сказать; ибо не вы будете говорить, но Дух Отца вашего будет говорить в вас". Буквально через день за ним вновь пришли. Председатель казанского ЧК Лацис единолично отдал приказ расстрелять Александра Николаевича.
Когда утром в чрезвычайку пришли пораженные свершившимся злодеянием люди, Лацис сказал: "Да, о нем имеются хорошие сведения, тело можно выдать". И тут же поставил условие: хоронить без священника и чтоб за гробом шли только сестры.
Но десятки людей не устрашились и пришли проститься с Александром Николаевичем.
Александр Николаевич Боратынский унаследовал поэтический дар не только от деда, но и от отца Николая Евгеньевича. В 1914 году в Казани вышла книга Александра Боратынского, повторявшая название книги, изданной за тридцать лет до этого отцом: "Друзьям на память".
________________________________________________________
* В частной жизни родовая фамилия Боратынских всегда писалась через "о"
Когда стемнеет
Когда закат на небе угасает,
И глубь небес темнеет, - видим мы
Других миров блестящие созвездья,
Их яркий свет струится к нам из тьмы.
Так знаю я, что в час, когда померкнет
Мой день земной, в таинственной ночи
Увижу я невидимые в жизни
Небесных сил священные лучи.
* * *
Когда проникнет вещий дух
В значенье смысла неземного,
То я боюсь промолвить вслух
В душе сложившееся слово.
Чтоб звук, родившийся в тиши,
Чтоб облик, плоть определенья,
Не звали снова мир души
В пределы смерти и рожденья.
Чтоб правды вечным был бы миг,
Чтоб песнь ее всегда звучала,
Чтоб ум телесный не постиг
Ее предвечного начала.
Чтоб знаний вымученных меч,
Не мог, без плотного сверхзнанья,
Ударом опыта пресечь
В темнице скорби и страданья.
1910
...Мечтал, что мой удел счастливый,
Поэта сладостный удел.
Но нет. Забыто вдохновенье,
И сам не знаю почему,
Перу послушный своему,
Я вновь пишу стихотворенье.
1891
Смеркается
Посмотри, как все тихо и чудно кругом,
Соловей лишь в саду заливается,
Скоро ночь, скоро
все успокоится сном
И на небе уж звезды. -
Смеркается.
Позатих ветерок,
пригорюнился сад,
Поразвесивши зелень широкую;
Он о днях, что теперь
не вернутся назад,
Призадумался думой глубокою.
Он оставлен людьми, он теперь сирота,
Поросли все аллеи широкие,
И скамейка цветущим вьюном обвита,
И опутаны липы высокие.
Что задумался сад?
или вспомнил со мной
Как здесь с счастьем
две жизни рассталися,
А казалось, что жизни лучи молодой
Лишь впервые тогда загоралися.
А казалось, разлука не в силах была
Потушить эту зорю взошедшую...
Но аллея с тех пор уж травой поросла,
А людьми позабыто прошедшее.
Мы с тобой, старый сад, погорюем вдвоем,
Что уж в рощу твой вид обращается,
Что и я отжил век и душой, и умом,
И что жизнь потихоньку -
смеркается.
1889
Из письма Дуни Чеботаревой, учившейся в созданной Александром Боратынским учительской семинарии, к подруге
- Давно я хотела подробно тебе написать... Последние дни я не была с ним, не глядела в его глаза, не слышала его родного голоса. Это меня страшно убивает теперь. Знаешь, как Иисуса Христа его ученики покинули его перед взятием на страдания, оставили одного...
Когда начальствующие тюрьмы узнали, что о нем просит бедный люд, то его выпустили...
Я пошла к нему. Когда я шумно изъявила свою радость, он смотрел на меня грустно, и мне чудилось, что он чего-то не договаривает. Нет, я была слишком беспечна в своей радости... Я не помню, о чем мы говорили, только помню, он обнял меня и сказал: "Милый мой воробушек!"
Дата
Исполнилось 150 лет со дня рождения Александра Николаевича Боратынского.