"Уильям наш, Шекспир": ворона-выскочка стремительно идет в обход

В этом году на экраны вышел второй сезон юмористического сериала BBC, посвященный жизни и творчеству величайшего драматурга в истории Уильяма Шекспира. В России по непонятным причинам проект получил название "Уильям наш, Шекспир", в то время как его англоязычное название (Upstart Crow) имеет вполне традиционный перевод - "ворона-выскочка", взятое из едкого замечания одного из соперников Шекспира, Роберта Грина (выведенного на экране откровенным недоброжелателем).

Шесть новых серий радуют неизмеримо больше, чем прошлогодний старт, - в них больше живости, а остроты, имевшие раньше крайне завуалированный (или беспомощный) характер, стали на порядок язвительнее. И все равно Бену Элтону, прервавшему многолетнее молчание, пока не удалось создать даже призрак "Черной гадюки" (Blackadder), прославившей его на все времена. Дело тут, кажется, вот в чем: с одной стороны, "Уильям наш, Шекспир" очень консервативен, визуальный ряд по своей стилистике очень напоминает несколько упрощенный вариант "Гадюки", а само построение сцен копирует предшествующий проект до мелочей (напрочь отметая и игнорируя огромные изменения, произошедшие в кино и на телевидении за последние тридцать лет), а с другой - одни шутки откровенно энциклопедичны, а другие - просты как пять копеек, что бьет мимо потенциальной аудитории, ведь ни серьезные ученые, ни любители мыльных опер его, скорее всего, смотреть не будут. Скопировав формат "Гадюки", создатели решили сделать сериал более "легким и непринужденным", но по лекалам сегодняшнего дня, и этот шаг был в корне неверен.

Начало живописует очередную попытку Шекспира улучшить материальное положение и упрочить позиции в столице, для чего ему требуется помощь заклятого врага, вышеупомянутого Роберта Грина. На этот раз речь идет о получении права на родовой герб. Появление в окружении Шекспира таинственного африканского аристократа, по замыслу Шекспира и его друзей, должно упростить эту задачу. Но незнакомец (по имени Отелло) представляется не тем, кем является на самом деле, и все хитроумные планы единомышленников идут насмарку. Мотивы "Генриха IV" просвечивают во второй серии, когда к Шекспиру заявляется его бывший учитель и наставник, католик по вероисповеданию, и над литературным гением нависает опасность политического преследования из-за укрывательства инакомыслящих. Третий эпизод обыгрывает популярное для того времени увлечение всем заграничным: Марлоу начинает брать уроки итальянского у Кейт, между ними возникают нежные чувства, что крайне раздражает Шекспира, удивляющегося, как двое взрослых, умных и здравомыслящих людей (немногих, скажем мягко, принадлежащих в его окружении к этой категории), могут всерьез увлекаться всякой чепухой. Тем не менее мода есть мода, и драматургу ничего не остается, кроме как повнимательнее прислушаться к их разговорам и более пристально понаблюдать за происходящим - и вот, сюжет для "Двух веронцев", кстати, одной из самых слабых пьес, готов.

Четвертая серия юмористически обыгрывает создание "Двенадцатой ночи", вводя в повествование увлекательную историю о том, как Шекспир якобы мог узнать о чудесной истории воссоединения двух близнецов. Но, что важнее, ему пришло в голову совершить революцию и создать первый в истории британской сцены мюзикл, вставив в текст пьесы музыкальные номера. Последние два эпизода оказались особо удачными - "Укрощение строптивой" происходит в домашних условиях, когда Шекспир, глядя на мужеподобное непокорное создание женского пола, приходящееся ему дочерью, с ужасом понимает, что девушка с таким нравом вряд ли сможет найти себе жениха и станет вечной обузой семейства, и так еле-еле сводящего концы с концами.

Заключительная серия также обращается к пресловутому "женскому вопросу", только теперь речь идет уже не о написании, а об исполнении нового шедевра, "Ромео и Джульетты". Кейт пытается доказать свою актерскую состоятельность и использует любую возможность, чтобы высмеять мужчин в девичьем платье, играющих роли представительниц прекрасного пола. Роберт Грин, естественно, узнает о сомнениях Шекспира и решает устроить облаву, которая по его замыслу должна закончиться полным триумфом преследователя и тюремным сроком для ненавистного соперника.

Во втором сезоне неожиданно большую часть лирических отступлений занимают ремарки социальной и мировозрренческой тематики, а также горькая ирония над тем, что происходит в мире и в умах людей в настоящее время. Такой подход, в принципе, вполне коррелирует с определенным сегментом телепродукции на BBC, призванной отражать в той или иной степени разные точки зрения и без того скудного политического спектра, представленного в Палате общин. Следует отметить, что в более широком контексте замечания Шекспира в сериале особенно органичны, если принять во внимание взгляды Дэвида Митчелла, исполнителя главной роли, исправно радующего читателей британской газеты The Guardian интересными размышлениями на тему современной культуры.

4